Джозеф С. Най – современный южноамериканский политолог, разрабатывающий ряд направлений в рамках неолиберализма, в том числе теорию всеохватывающей взаимозависимости; ведущий эксперт по интернациональным вопросам. В текущее время является доктором Общественной административной Школы им. Кеннеди в Гарвардском Институте. Также воспринимает активное роль в Проекте по реформе государственной безопасности.
— Необходимость в достижении консенсуса в особенности увеличивается, когда мы говорим о интернациональных политических и военных действиях. Во время Прохладной войны США и их союзники противостояли единственной и значимой опасности – СССР, что само собой облегчало переговоры и договоренности. Какие причины помогают США достигать договоренностей сейчас?
Принципиально держать в уме две вещи. 1-ое: во время Прохладной войны не всегда был консенсус, даже меж союзниками; в 1960-х отказалась от действий в рамках НАТО Франция. Необходимо быть очень усмотрительным и не переоценивать факт того, что в биполярном мире правило согласие.
Во-2-х, будет договоренность достигнута либо нет – это всегда находится в зависимости от контекста и критерий. В 2003 году Джордж Буш не сумел достигнуть поддержки вторжения США в Ирак, но около десятилетия перед этим его папе удалось получить одобрение по тому же поводу. Разница в том, что отчасти отличались условия, в каких приходилось действовать в обоих случаях США и ООН, отчасти же отличалась и природа обстоятельств войны. Во время операции «Буря в пустыне» была точная причина – захват Кувейта войсками Саддама Хусейна; в 2003 году было очень много вариантов интерпретаций действий США в отношении Ирака
Да, достигать согласия – это очень принципиально. Но типы договоренностей – это продукт не многополярности либо биполярности, но быстрее того, какие выгоды преследуются каждой из сторон. Контекст, детали имеют значение, а не только лишь тип полярности.
— Каково значение и роль конкретно внутреннего консенсуса в поддержании государственной мощи на интернациональной арене?
— Президент, вероятнее всего, является более удачным, если за собственной спиной чувствует поддержку страны. С другой стороны, есть исключения, когда президент может идти вперед без консенсуса. Но, в таких случаях он навряд ли получит дополнительные ресурсы для поддержки собственных действий. Выстроить внутренний консенсус очень тяжело. Есть исследования Джорджа Эдвардса и других, которые демонстрируют, что риторика президента часто наименее эффективна, чем ждут люди, нередко она больше находится в зависимости от событий и того, как эти действия интерпретируются.
— Каким образом мы можем высчитать нужное количество силы на интернациональной арене?
— Об этом я пишу в первой главе моей книжки «Будущее силы». На самом деле, определение нужной силы находится в зависимости от ресурсов, другими словами от того, что позволяет получить хотимое поведение либо, быстрее, достижение хотимого результата от демонстрации силы.
Три основных источника силы – это военная мощь, финансовая удачливость и «мягкая сила». Любой из их имеет свои пределы, но окажется ли он действенным либо нет – находится в зависимости от контекста. К примеру, если в стране есть 10 000 танков, а другая страна имеет 1000 танков, то до боли просто прийти к выводу, что 1-ая страна в 10 раз посильнее 2-ой. Но если война ведется в болоте, как это было во Вьетнаме, а не в пустыне, как в Ираке, результатов может и не быть, не глядя ни на какие прогнозы.
— Если гласить о Ближнем Востоке, то могут ли США, используя свою силу, посодействовать юный демократии стать на ноги? Можно ли нашу силу использовать не только лишь для покорения других государств, да и для их формирования?
— Говоря о «силе», всегда следует держать в уме проверочный вопрос: «силе сделать что?». Всегда чего-нибудть сломать легче, чем сделать. «Государственное строительство» не очень успешный термин, но все таки это очень непростой комплекс разных видов поведения, действий, а не какое-то одно-единственное целеустремленное действие. Ведь той силы, которую США использовали, чтоб
скинуть Саддама Хуссейна в течение нескольких недель военной кампании 2003 года, очевидно недостаточно для муниципального строительства.
Следует различать понятия «строительства нации» и «государственного строительства». Очень нередко люди путают эти два понятия, которые по сути означают совершенно различные вещи. Цивилизация обычно определяется как большая группа людей, которые делят общую идентичность либо имеющих общую идентичность. Государственное строительство относится к учреждениям — милиция, бюрократия, армия и другие главные университеты, которые имеют решающее значение для функционирования общества. Очень нередко бывает тяжело «построить нацию» из людей, которые не обожают друг дружку, к примеру, из суннитов и шиитов после вторжения в Ирак в 2003 году.
Отчасти неспособность Соединенных Штатов сделать размеренное правительство в Ираке происходит конкретно из-за смешения этих понятий и им присущих целей. Когда есть глубочайшие разделения и разногласия по этническому признаку, люди становятся наименее склонными к сотрудничеству, и еще наименее склонными к согласию насчет учреждений, в согласовании с которыми они будут жить. После последних выборов в Ираке, к примеру, стало очень тяжело сохранять согласие меж суннитами и шиитами по поводу того, как конкретно «запустить» иракское правительство.
— Насчет Сирии. Её правительство, похоже, обладает огромным количеством силы, но в то же время, кажется, теряет свое воздействие. Можем ли мы утверждать, что огромное количество силы может действовать как обоюдоострый клинок, другими словами, очень много власти – это саморазрушительно?
— Можно сказать, что может быть саморазрушение, если у вас очень много 1-го вида силы и не хватает других видов, но, мне кажется, тупо гласить, что очень много силы в целом может быть разрушительным. В Сирии у Асада есть значительное количество военной и полицейской силы, но недостаточно «мягкой силы», кроме 15% алавитов и христиан.
— Вы ввели в оборот термин «мягкая сила». Как сирийскому правительству сейчас идеальнее всего отыскать баланс меж «мягкой» и «жесткой» силами?
— Я не думаю, что Асад сумеет сейчас отыскать таковой баланс. «Мягкая сила» — это способность оказывать влияние на других для заслуги хотимого результата за счет привлекательности и убеждения. В целом Асада не принимает большая часть суннитского населения.
Хотя у него и есть возможность использовать «мягкую силу» посреди собственной клики, но он растерял эту способность по отношению к большинству населения.
— В последние годы ведутся суровые дебаты по поводу вероятного уменьшения американской силы. Как аналитики оценивают возможность этого, беря во внимание многогранный нрав силы?
— Америкосы проходят через циклы верований в упадок сил собственной страны каждые 10 лет либо около того. Я пишу о том, что сила Америки не миниатюризируется уже с 1990 года, когда я опубликовал книжку «Пределы лидерства», о том же самом я говорю и в собственной работе «Будущее силы», вышедшей в прошедшем году.
— Является ли сила универсальным концептом, другими словами, можно ли на «силу» Америки поглядеть через исторические линзы?
-История может дать некие подсказки, но не существует безупречных исторических метафор. Контексты изменяются, а сила находится в зависимости от контекста. История может дать те либо другие примеры, но ассоциировать я бы не стал.
— Некие аналитики отмечают, что существует разница меж сконструированной реальностью и истинной ситуацией в интернациональной политике. Является ли мысль «силового рая» вправду тем, что повернет интернациональных политических фаворитов лицом к истинной действительности?
— Существует опасность недостоверного восприятия действительности. Независимо от того, создается опасность множеством либо недочетом силы. Это уже другой вопрос. В свое время Фулбрайт произнес то же самое о войне во Вьетнаме, когда он описывал «высокомерие силы»: у янки было настолько не мало силы 1-го типа, что они вздумали, что могут делать во Вьетнаме все, что им угодно, а в реальности ничего поделать не смогли. Эту идею можно применить и к современному Ближнему Востоку.