Не стоит находить у терроризма национальность либо исповедание. Никакого оправдания терроризму нет, пусть даже его деятели прикрываются воспламеняющими разум девизами о справедливости, равенстве, будущем братстве, священном долге либо борьбой с коррупцией и произволом.
Взрыв, поджог либо убийство — всегда асимметричный акт, так как террорист, в особенности одиночка, всегда слабее тех сплочённых бойцов спецназа, с которыми ему, может быть, придётся иметь дело. Как акт устрашения, этот метод «борьбы» для одиночек либо немногочисленных движений тоже имеет свои достоинства — и военные, и экономические, и тактические.
Южноамериканские исследователи терроризма в текущее время считают, что терроризм есть средство борьбы более слабенькой стороны конфликта с более сильной. Сейчас терроризм становится всё более распространённым посреди тех, кто преследует конструктивные цели. И всё же терроризм — понятие достаточно расплывчатое. Часто отличить его от «обыкновенной» криминальной деятельности не представляется вероятным. Даже в правительствах ведомства, ответственные за разные функции в борьбе с терроризмом, употребляют отличающиеся определения. Даже америкосы, которые считают себя пионерами в борьбе с интернациональным террором, и те не могут до сего времени обусловиться.
Пентагон определяет терроризм как «преднамеренное внедрение нелегального насилия либо опасности противоправного насилия для устрашения и следующего принуждения либо запугивания правительства либо общества, чем, обычно, достигаются цели политические, религиозные либо идеологические».
ФБР употребляет это определение: «Терроризм — нелегальное применение силы и насилия против лиц либо принадлежности, направленное на запугивание либо принуждение правительства, штатского населения, либо хоть какой его части, ради заслуги акторами политических либо соц целей».
Муниципальный департамент США определяет терроризм как «умышленное политически мотивированное насилие, совершаемое против мирных целей субнациональными группами либо потаенными агентами, обычно с целью воздействовать на свою аудиторию».
Организация Объединённых Наций в 1992 году произвела на свет определение, согласно которому способы террористов характеризуются «вдохновляющими повторами насильных действий, исполняемых потаенно действующими акторами, для заслуги личных, уголовных либо политических целей…»
Английское определение от 1974 года: «…использование насилия в политических целях, включающее хоть какое применение насилия с целью держать общественность либо всякую часть населения в страхе».
Такая расплывчатость и переменчивость определений позволяет западным спецслужбистам и их правителям манипулировать публичным воззрением. Посреди 1980-х годов Осама бин Ладен был огромным другом ЦРУ, которое приплачивало ему за деяния против русских войск в Афганистане. Разве его называли террористом? Никак нет. Зато, стоило «Аль-Каиде» свернуть с курса и пойти против США, его тотчас записали во неприятели номер один и внесли во все чёрные списки.
Сейчас Вашингтон выступает против президента Сирии Башара Асада, и с Вашингтоном заодно ведет войну против Асада и «Аль-Каида». Кто тут террорист, а кто — партнёр и соратник?
А вот ещё один пример, причём из области… психологии. Недаром молвят, что психологи имеют куда больше заморочек, чем их пациенты.
Основоположник Гарвардской психической поликлиники Курт Левин в работе «Перспективы времени и морали» писал:
«Один из основных способов угнетения морального духа средством стратегии устрашения (террора) заключается в том, чтоб держать человека в состоянии неопределённости относительно его текущего положения и того, что его может ждать в будущем».
Конкретно этот государь известен разработкой плана «воздушного террора», реализованного потом США и Британией в 1942-1945 гг. в небе над Германией и Японией. Ведь основной целью массированных бомбардировок было городское население, а совсем не военная инфраструктура.
Бомбёжки имели целью психологически испугать германцев, слом