Весь мир и будущие времена

«Мельничное колесо» мировой экономики продолжает кру­титься, перемалывая ресурсы, и остаётся на одном месте. А че­ловечество скатывается назад. Вот некоторые мнения и цифры.

15 % населения Земли живёт в богатых странах, 78 % — в бедных и 7 % — в странах с переходной экономикой. Так на­зываемый золотой миллиард за последние двадцать лет увели­чил долю присваиваемых ими богатств с 70 до 85 %, тогда как доля потребления беднейших 20 % населения беднейших стран снизилась с 2,3 до 1,4 %.

Если в середине XX века разница в номинальных годовых доходах граждан постиндустриального мира и остального на­селения планеты составляла 7—9 раз, то в наши дни разрыв достигает 50—75 раз.

«Несмотря на повторяющиеся обещания в 1990-х годах сократить число бедных во всём мире, оно увеличилось с тех пор почти на сто миллионов. В тот же период мировые доходы ежегодно росли в среднем на 2,5 %» (Джо Стиглиц, лауреат Нобелевской премии по экономике).

«В 1997 году ВВП на душу населения упал в 21 стране, на долю которых приходилось 10 % суммарного ВВП и 7 % насе­ления развивающегося мира. В 1998 году — уже в 33 странах, производящих 42 % ВВП развивающегося мира и объединяю­щих более четверти его населения» (из доклада Всемирного банка «Глобальные экономические перспективы и развивающиеся стра­ны в 1998/99 г.»).

Средняя продолжительность жизни в развитых странах — 78 лет, в бедных — 64 года, в самых бедных — 52 года.

Миллионы людей, в том числе дети, голодают при общем увеличении производства продовольствия на планете.

«Заявления о том, что генная инженерия необходима, что­бы накормить голодных, основываются на двух допущениях: первое — что в итоге голодающие получат больше пищи, вто­рое — что генная инженерия является единственным спосо­бом получать более высокие урожаи. Однако, по моему мне­нию, рост производства пищи вряд ли поможет тому, кто не может позволить себе покупать или выращивать её, особенно при помощи дорогих запатентованных модифицированных семян» (Донелл Медоуз, соавтор книги «Пределыроста»).

12,5 % населения Земли не имеет доступа к системе здра­воохранения; 22 % (в том числе более половины — взрослые) неграмотно, из них две трети — женщины. 20 % населения не имеет снабжения чистой питьевой водой. Причиной 80 % всех заболеваний в развивающихся странах служат отсутствие бе­зопасной воды и плохие санитарно-гигиенические условия. Каждый год по этой причине умирает более 5 млн. человек — в десять раз больше среднего количества людей, ежегодно по­гибающих в войнах. Более половины таких жертв — дети. Бо­лее 8 % населения Земли вряд ли доживёт до сорока лет.

«Два миллиарда человек не имеют возможности пользо­ваться электричеством, а 80 % жителей планеты не имеют до­ступа к телекоммуникационным услугам» (Генеральный дирек­тор ЮНЕСКО Фредерико Майор, 1998г.).

Даже в богатых странах мира происходят акции социаль­ного протеста. Государства называют себя «социальными», а свою экономику — «социально-ориентированной», но люди не согласны с их античеловеческой политикой. Политики счи­тают «хорошим тоном» заявлять, что они делают то, чего ждут от них граждане, — но делать то, что требуют от них настоя­щие «хозяева» — финансовые заправилы. Всё равно выполнять свои обещания государства не могут: частный сектор не пре­доставляет достаточного для занятия всех желающих количе­ства рабочих мест; в государственном секторе экономики для создания рабочих мест денег тоже нет и для содержания без­работных нет. Денег — нет. Понятно? Непонятно? Ведь в пре­дыдущей главе мы показали, что США решают все проблемы допечаткой денег. То есть денег всё больше, государство в гро­мадных объёмах вкачивает их в экономику, и их… нет.

Давайте посмотрим, куда же они деваются.

Американский доллар, как мы все с вами знаем, — миро­вая резервная валюта. То есть его принимают к платежам во всём мире. Штатам достаточно включить печатный станок, и проблемы «нет денег» вроде бы как не бывало: американская экономика получает дешёвые товары из-за границы фактиче­ски в кредит, не поставляя в обмен товары на аналогичную сум­му. Зачем, если деньги — есть? Но своим гражданам предла­гает товары в кредит, потому что у граждан деньги в недос­таточном количестве. Первая странность. Но дальше эти «странности» сопровождают весь путь доллара по миру!

Раз торговые партнёры США вместо товаров получают дол­лары (а внутри их границ ходит совершенно другая валюта), то они вынуждены инвестировать их обратно в США. Что они и делают, приобретая американские правительственные обли­гации. В итоге такого торгово-финансового симбиоза в США накапливается торговый дефицит и увеличивается дефицит госбюджета; правительство обслуживает свои затраты за счёт всё тех же иностранных сбережений. А мир в целом имеет «не­устойчивость в квадрате», угрозу дестабилизации всей финан­совой системы. Но мало этого, Штаты, вроде бы имея неза­служенный эмиссионный доход, снижают основу своей жиз­недеятельности, поскольку через такую систему внешней торговли экспортируют не только доллары и правительствен­ные облигации, но и рабочие места!

Суммарная задолженность Америки колоссальна. Своя рабочая сила дорогая. Даже самые низкие за полвека процент­ные ставки на кредиты не сподвигли предпринимателей к рас­ширению производства и созданию рабочих мест; тот спрос, что имеется, они покрывают за счёт роста производительнос­ти и интенсивности труда. Поэтому сейчас основная масса то­варов для США производится в Китае, причём 65 % экспорта Китая в США — это продукция американских компаний, про­изведённая в Китае. В самих же США фирмы вынуждены сни­жать затраты, чтобы остаться конкурентоспособными, а для этого только два пути: или сокращать количество сотрудни­ков, заставляя людей больше работать за ту же зарплату, или уводить производство в страны третьего мира, где зарплата существенно ниже.

В период с 1989 по 2003 год в связи с ввозом товаров из Китая Америка потеряла 1,659 млн. рабочих мест. А благодаря вывозу американских товаров в Китай в США было создано всего лишь 199 тысяч рабочих мест.

Речь, конечно, не только о Китае. Много рабочих мест ухо­дит в Индию. Грубо говоря, всё, что с английским языком свя­зано, — в Индию, а всё, что без языка, — в Китай.

Логика вывода производства из страны железная: если в Таиланде научились шить рубашки, то пусть они за один дол­лар шьют рубашки, нечего нам своих рабочих за 20 долларов нанимать на эту работу. Если в Гонконге научились часы соби­рать поддельные — прекрасно, пусть собирают наши настоя­щие, а мы своих рабочих направим на какую-то другую работу. Но это раньше своим рабочим давали другую работу. Теперь нет замены, рабочие места уезжают из Америки, не замещаясь никакими другими, — американцы не создают новых секто­ров, куда можно было бы поставить американских работников.

Да и само представление о конкурентоспособности аме­риканского рабочего класса меняется.

Школьное образование в Америке ужасное, школа не обу­чает даже элементарной грамотности, но в силу сложившего­ся уровня жизни американцы требуют большой зарплаты. У фирмачей возникает вопрос: а почему этим тупым и необра­зованным американцам нужно платить в двадцать раз больше, чем китайцам?!

То, что всё же делается в США и других странах «золотого миллиарда» и экспортируется вовне, представляет собой мо­нопольные продукты, созданные на базе научно-технических достижений и подкреплённые манипуляциями представлений об их полезности. Сколько стоит ампула лекарства или хими­ческого вещества, произведённая в США? Сколько стоит ком­пьютерная программа, произведённая там же? Цена включает очень высокую зарплату работников и очень высокие цены на землю и электричество в США. Она включает прибыль, обла­гаемую высоким налогом. Эти продукты покупают у Америки потому, что их негде больше купить — монополия. Как только монополия теряется, цена падает, иногда в разы…

У Америки есть важное преимущество — её наука, кото­рой в мире просто нет равных. Но она опять же будет суще­ствовать лишь до тех пор, пока условия для нее лучше, чем в других местах, и сюда едут учёные со всего мира. Рухнет её эко­номика, пропадёт и наука.

…Итак, производство переместилось в Китай, а потребле­ние осталось в Америке. Китайские компании — не важно, в чьей они собственности, — продав товары в США, получают за них доллары и привозят их в Китай. Центральный банк Ки­тая выменивает у компаний эту долларовую массу (кроме той части, что остаётся на рынке Китая) за юани и отправляет дол­лары обратно, скупая правительственные облигации США. То же самое делают Япония, Юго-Восточная Азия, Латинская Америка, Африка и Центральный банк России.

Проще говоря, китайцы долго и напряжённо работают, что-то производят, поставляют свой овеществлённый труд в США, получают за это некую бумагу, называемую «доллар», которую они опять везут в США, получая взамен другую американ­скую бумагу, называемую «облигация». А ещё Китай продаёт свои товары в Европу и Японию, и тоже в большинстве случа­ев за доллары, и тоже тащит доллары в США, покупая облига­ции. Если рухнет экономика США, Японии и Европы — или если рухнет доллар, — то непонятно, как будет функциониро­вать китайская экономика. Хотя теоретически и в Китае име­ется неудовлетворённый спрос, но здесь проблема в другом: китайцы не смогут это покупать. Денег-то у местного населе­ния нет; они потому и имеют работу, что согласны работать задёшево!

И в чьих же интересах крутится это «мельничное колесо»? Американцев? Индийцев? Китайцев?.. Вы, кстати, замечали, что наше российское правительство, «заныкав» бешеные день­ги в американские долговые обязательства (золотовалютный и так называемый стабилизационный фонды), не вкладывает их в нашу экономику, зато всё время тщится создать здесь «бла­гоприятный инвестиционный климат». Но в России зарплаты выше, чем в Юго-Восточной Азии, и понятно почему: у нас холодно и цена рабочей силы объективно должна быть боль­шей, чем в тех местах, где что зима, что лето — пальма одним цветом. Чтобы иностранные компании перевели своё произ­родство к нам, нужно вогнать российское население в окон­чательную нищету. Вот тогда-то мы с вами и поработаем на… На кого?

На себя? Не похоже. На простых американцев? Тоже вряд ли; у них у самих положение аховое. Конечно, США выглядят как вершина процесса глобализации. Но чьи интересы на са­мом деле выражает эта «вершина»? Не надо особо вглядывать­ся, чтобы увидеть разрыв между политикой администрации США внутри страны и её же политикой в мире. Если внутри страны она под нажимом демократических механизмов под­держивает баланс между крупным, средним и малым капита­лами, то во внешней сфере действует только в интересах сверх­крупных организаций — монополистических объединений, ТНК.

При этом все международные институты: Международный валютный фонд, Международный банк, Всемирная торговая организация и другие — на практике оказались соавторами, разработчиками и проводниками политики крупного капитала. Да, а куда же в этой круговерти деваются деньги? Это мы поймём, посмотрев, что происходит с распределе­нием прибыли по секторам экономики США. За 1999—2003 годы в полтора раза выросла доля прибыли частного финансо­вого сектора и почти в полтора раза сократилась доля прибы­ли, приносимая нефинансовым сектором, что и неудивитель­но, поскольку из экономики «выдавили» (в Китай) промыш­ленность. В эти годы, несмотря на общее снижение прибыли в экономике, Федеральная резервная система США не допус­тила ни одного крупного банкротства в финансовом секторе. А каков он, «финансовый сектор», мы уже говорили: 98 % де­нег крутится на спекулятивном рынке валютных обменов, меньше 2 % — на рынке финансовых документов, связанных с экономикой; реальному сектору остаётся полпроцента.

Капитал сам выискивает, как бы сделать так, чтобы на зар­плату тратить поменьше. Чтобы нужные для людей вещи про­изводить максимально дёшево. Чтобы по возможности совсем не тратиться на очистку воды, образование, здравоохранение, благоустройство жилья, на заботу о природе, материнстве и детстве раздетых и голодных. То есть там, где живут, учатся, работают люди, денег нет. А в секторе, где небольшая (по срав­нению с человечеством исчезающе ничтожная) группка лю­дей на спекуляциях делает деньги из денег, они есть.

Деньги по классическому определению, — это средство осуществления меновых операций, всеобщий эквивалент в экономических отношениях. А экономика в буквальном пе­реводе с греческого — искусство ведения домашнего хозяйства. В Энциклопедическом словаре есть статья «Человек»: «обще­ственное существо, обладающее сознанием, разумом, субъект общественно-исторической деятельности». Статьи «Человече­ство» в словаре нет, и о его целях и задачах остается только догадываться, а для человека указано: «сущность человека, его происхождение и назначение, место человека в мире были и остаются центральными проблемами философии, религии, науки и искусства».

Глобализация позволяет дать другие определения. Деньги — философия, религия, наука и искусство челове­чества Или проще: деньги — ум, честь и совесть нашей эпохи. Человечество — гумус для производства денег и поставщик исполнителей, нужных ТНК. Человек — винтик машины по производству денег и потребитель товаров, объект психологи­ческих манипуляций. Экономика — искусство использовать деньги для уничтожения ресурсов и ликвидации возможности существования человечества.

Фактически покрытие внешнеторгового дефицита США за счёт импорта капитала определяет всю модель современной мировой экономики и соответственно будущее всех людей Зем­ли Мировая экономика устойчива настолько, насколько ус­тойчива экономика США. Со своей стороны Америка крайне зависима от всего мира. В американские ценные бумаги вло­жены ум, труд и надежды всех нас, за исключением, может, первобытных племен, бродящих всё ещё в каких-нибудь уце­левших лесах и не знающих денег. Да, в экономику США, в их чудовищную, зыбкую долларовую пирамиду вложены весьма значительные средства зарубежных инвесторов: их совокупный объём минимально оценивают в 4—5 трлн. долларов. Из них

2 трлн. приходятся на Азию, в том числе японский банк имеет долларовые резервы объёмом 900 млрд., китайский банк — объ­ёмом 500 млрд. долларов. Теперь к ним присоединилась Россия.

Здесь эти средства вкладываются, помимо государствен­ных бумаг, в создание новых технологий и разработку новых технологических принципов. А примитивные относительно этих видов деятельности отрасли в конечном счёте неуклонно выводятся за пределы США. Осознать объективность этого процесса и его потенциальную опасность для самой Америки оптимисты глобализации не могут. Они объясняют миру, что новому информационному обществу не нужно изготавливать товары; их проще покупать у других. Современному горожа­нину незачем умение делать зажигалки и выращивать картош­ку, говорят они. Проще купить эти «простые вещи» где-ни­будь «там», где живут «простые люди», а мы пока сконцентри­руемся на более «продвинутых», более сложных и эффективных видах деятельности!

Правильно, ответим мы, если картошку регулярно подво­зят. А вдруг из-за каких-то причин поставки прервутся?..

Внезапное прекращение притока товаров и капиталов по­ставит под вопрос само существование США, вплоть до внут­ренней резни, а поскольку едва ли не в каждой американской семье есть огнестрельное оружие, то попросту массовой бой­ни. Американское государство прекрасно это сознаёт и стара­ется обеспечивать приток инвестиций. Война в Ираке, Юго­славии, Афганистане и опять в Ираке — это и есть механизмы создания благоприятных условий для притока капиталов.

Ключевой принцип такой политики — «стратегия управ­ляемых кризисов», изматывание возможных конкурентов США со сглаживанием за их счёт системных рисков для себя и мировой экономики. Мы уже приводили обоснование этого эволюционного закона: наведение порядка в одной структуре неизбежно вносит беспорядок в другую структуру. Вот и здесь мы видим стратегию экспорта нестабильности, экспорта про­блем ради поддержания импорта капитала в США. У инвесто­ров формируется стойкий стереотип: какие бы трудности ни испытывали США, в других местах будет ещё хуже.

Говоря иначе, цель органов государственного управления США — не обеспечение процветания американской экономи­ки, а всего лишь сохранение в ней лучших, чем в остальном мире, условий для деятельности ТНК. То есть они не улучша­ют ситуацию у себя; они просто создают у других ситуацию худшую, чем у себя. Образно говоря, чтобы вылезти из болота, встают на головы соседей. Соседи, конечно, тонут, зато аме­риканское правительство пока держит голову над болотной жижей.

С такой точки зрения интересы России и США противо­положны: наш успех ставит под вопрос их существование, а наше поражение и гибель позволят им обеспечить себе какое-то время спокойной жизни. Поэтому поражение и гибель нам гарантированы; специальные люди в нашем правительстве, явные «ставленники глобализма» (они, кстати, очень заметны своей независимостью и от премьера, и от президента), сдела­ют всё, как надо глобализму. И так во всех странах. Россия от­личается от «всех стран» только большими запасами углеводо­родного сырья, владением ядерным оружием и наличием из­лишне грамотного населения, но над этими недостатками те, кому положено, активно работают.

Напомним ещё раз: своей политикой Америка удерживает шаткое равновесие, и мировые лидеры это знают. С её крахом утонут все разом. Ну а если утопят нас, а потом ещё кого-то, а потом ещё, то остальные пока немного побултыхаются. По­этому, если Россия начнёт какое-либо своё «возрождение» или (подобно Белоруссии) просто попытается жить своим умом, все правительства мира возбудятся и нам станет совсем плохо.

Что будет дальше? Горизонт прогноза узкий, информации мало. Ещё вчера казалось, что так оно, человечество, и будет булькать в болоте со вздёрнутым вверх звёздно-полосатым флагом. Ан нет: среди тех, кому Америка норовит встать на голову, теперь уже не только страны второго и третьего мира, но и равные ей по мощи развитые страны франко-германско­го блока. Есть противники усиления крупного капитала и в самих США. Пусть это и покажется невероятным, но даже Великобритания не вполне довольна раскладом сил. Вполне возможна попытка утопить Америку, перетянув когорту мощ­нейших ТНК (среди которых тоже трений хватает) в Европу.

13 мая 2004 года в Институте Европы РАН выступал бри­танский социолог и политолог Уилл Хаттон. Главный пафос его выступления заключался в том, что Америка как единствен­ный правитель мира не устраивает Великобританию. По его мнению, глобализация — хорошая вещь; последние десять лет она, несомненно, шла на пользу британской экономике; без глобализации не было бы роста уровня доходов на душу насе­ления в Азии, Китае и Японии. Но затем он отметил, что гло­бализация по-американски неприемлема; она, может быть, и хороша для США, но не для Европейского союза, да и не для России.

Политолог напомнил слушателям, что проект либерали­зации начала, середины и конца 1990-х годов обернулся в Рос­сии крайней нуждой и обнищанием. В результате на долю ме­нее чем двадцати олигархов приходится почти 30 % россий­ского ВВП — по данным журнала «Forbes», это даже больше, чем в Америке, где такому же количеству богатых людей при­надлежит всего 5 % американского ВВП. И сделал вывод, что либерализация по принципам, которые навязывает Вашинг­тон, просто-напросто провалилась в российских условиях.

Такие заявления — не что иное, как подготовка к переме­нам. Это сигнал России, что возможны иные варианты, и, де, не захочет ли она поучаствовать в глобализации по англий­ским лекалам? На самом деле России эти варианты — что в лоб, что по лбу. Для нас при любом сценарии вариант один: расстаться со своим сырьём и исчезнуть с карты мира. Но если Великобритания решит схватиться с США (или Германия в со­юзе с Францией — с США и Великобританией), то нас обяза­тельно втянут и Россия потеряет всех своих молодых мужчин, что, конечно, нашей агонии не продлит. По уму нам бы лучше постоять в сторонке, да только на ум наших правителей на­дежды никакой.

Ещё вариант — быстрое выдвижение на первые места в мире Китая. К сожалению, для нас этот вариант ещё опаснее. В последние годы спрос Китая на сырьё и энергоносители рас­тёт экспоненциально. В 2003 году отношение темпов роста спро -са на электроэнергию к темпам роста ВВП достигло 1,7 раза, хотя среднемировой уровень этого показателя меньше едини­цы. Китай, находясь на раннем этапе индустриализации, уже «съедает» 25 % общемирового объёма потребления чёрных ме­таллов и стали, 30 % общемирового потребления угля и 20 % потребления цемента. Это наряду с другими факторами при­вело к увеличению мировых цен на многие виды сырья до ре­кордно высоких за многие годы уровней, а ведь ожидается, что его потребности еще возрастут. Самый большой вопрос: смо­жет ли общемировое предложение сырья обеспечить удовлет­ворение столь быстро растущего спроса со стороны такой круп­ной экономики, или же ограниченность мировых ресурсов будет сдерживать экономический рост Китая?

Скажем прямо, выход Китая на мировой «склад» ресурсов ускорит опустошение этого «склада» и наступление коллапса.

Что интересно, в силу своей специфики (избыток рабочей силы с низкой стоимостью, высокие показатели нормы накоп­ления по домашним хозяйствам) Китай не так сильно зависим от внешнего финансирования, как большинство других раз­вивающихся стран. Он может захватить первенство, не участвуя в конкурентной битве за мировой капитал. Правда, глобаль­ное первенство кого бы то ни было — явление неестественное и временное, до исчерпания ресурсов. Глобализация по любо­му образцу: американскому, европейскому или китайскому, идущая через решение проблем своей комфортности за счёт остального человечества, кончится вместе с человечеством. Это модель «заметания мусора под чужую кровать».

Однажды пространство замкнётся, и человечество поймёт, что осталось наедине со своим мусором.