Оспа

Слово вирус происходит от латинско­го слова, означающего «яд». Вирусы не видны под оптическим микроскопом, они в сотни тысяч раз меньше, чем самые кро­хотные песчинки. Об их существовании никто и не подозревал до тех пор, пока в конце девятнадцатого века микробиолог Дмитрий Ивановский не открыл их, изу­чая причины внезапной вспышки моза­ичной болезни на табачных плантациях. Ивановский обнаружил, что возбудитель болезни обладает загадочной способнос­тью проходить сквозь фильтры, препят­ствующие проникновению бактерий. Только через полвека появившиеся элек­тронные микроскопы позволили увидеть и идентифицировать первый вирус. Но открытие Ивановского тем не менее со­здало новое направление в исследовании инфекционных заболеваний.

Чем больше становилось известно ученым о новых вирусах, тем больше вопросов возникало. Вирусы вели себя непредсказуе­мо. Они могут оставаться инертными очень долгое время, пока им не удастся присоединиться к клеткам другого организма. По струк­туре вирусы гораздо примитивнее, чем бактерии, поскольку состо­ят из одной протеиновой оболочки, цепочки ДНК или РНК, а ино­гда имеют липидную мембрану. Но они способны полностью уничтожать даже самые сложные биологические системы, правда, не все вирусы убивают организм «хозяина». Смертельные вирусы, как правило, сочетают в себе высокую степень вирулентности со столь же высоким уровнем контагиозное™ (заразности). Вирус «запрограммирован» на собственное воспроизводство, однако, об­ладая только частью генетического материала, он не может само­стоятельно размножаться или вызывать химические реакции. По­этому сначала он должен найти будущего «хозяина» — существо, обладающее клеточной структурой и теми питательными вещест­вами, которые необходимы ему для размножения. Вирусы активи­зируются при попадании в ядро или цитоплазму клетки своего «хо­зяина», потом сливаются с ними и в итоге не позволяют клеткам выполнять их функции*.

Человеческое тело имеет множество различных механизмов, позволяющих сопротивляться болезнетворным микроорганиз­мам. Иммунная система реагирует мгновенно и на нескольких уровнях. Иммунологи обычно различают специфическую и не­специфическую иммунные реакции организма. Специфическая, или приобретенная, иммунная реакция зависит от клеток, храня­щих информацию о предыдущих вторжениях вирусов в орга­низм, они играют весьма значительную роль в формировании иммунитета.

Пытаясь разрушить внедрившийся вирус, клетка поглощает его и направляет к нему химические вещества, чтобы растворить оболочку вируса. В результате этого из вируса в здоровую клетку попадает генетический материал вируса. Гены вируса находят в мет­ке необходимые для репликации вещества, и вирус начинает размножаться. Из клетки выходят новые вирусы, которые внедряются в другие метки и выводят их из строя.

Одну из самых ответственных ролей в иммунной системе лю­бого организма играют так называемые «Т-клетки»*. Они ведут се­бя, как разведчики, двигаясь по системе кровообращения, попада­ют в лимфатические узлы, выискивая любые инородные вещества. Стоит только вирусу попасть в кровеносную систему и инфициро­вать первую клетку, как он будет немедленно распознан Т-клетка-ми. Они реагируют на вирус и начинают воспроизводиться, рассы­лая сигналы антителам, привлекая их в очаг инфекции. Антитела способны бороться с вирусами и бактериями, пока они циркулиру­ют по системе кровообращения, до того момента, как они проник­нут в клетки организма.

Уже через нескольких секунд после того, как инфекция попала в организм, начинается высвобождение защитных белков и воспали­тельных веществ, которые в свою очередь активизируют клетки-убийцы и направляют их к зоне поражения. Интерферон, один из наиболее мощных и сильнодействующих антивирусных веществ, разрушает РНК вируса, замедляет синтез его белков и тем самым препятствует воспроизведению вируса в инфицированных клетках.

К концу первой или к началу второй недели организм в боль­шинстве случаев вырабатывает антитела, которые стараются нейт­рализовать вирус, прикрепляясь к его поверхности и тем самым препятствуя его проникновению в новые клетки. Однако все виру­сы быстро приспосабливаются и мутируют. Среди бесчисленного числа мутировавших вирусов существуют формы, устойчивые к большинству лекарственных препаратов и проникающие через любую иммунную защиту.

Новые вирусы могут появляться неожиданно, а вирусы, некогда считавшиеся безвредными для человека, могут превратиться в смертельно опасные. К ним можно отнести вирус иммунодефици­та человека или вирус лихорадки Эбола, а к менее опасным виру­сам — те, которые вызывают появление бородавок. Есть вирусы, поражающие только растения или животных. Арбовирусы, переда­ющиеся исключительно насекомыми, как правило, поражают мозг, мышцы, печень, сердце или почки. Кишечные вирусы поражают желудочно-кишечный тракт, попадая в организм человека через за­раженную воду или пищу. Респираторные инфекции, проникаю­щие в организм через дыхательные пути, вызывают такие заболе­вания, как корь, свинка или ветрянка. Достаточно сказать, что одних только вирусов, вызывающих обычную простуду, известно в настоящее время более сотни.

Из всех инфекционных заболеваний, преследовавших челове­чество, самые глубокие раны оставили эпидемии оспы. Первые упоминания о них относятся еще к двенадцатому веку. Впервые от­меченная и зарегистрированная в 1122 году в Китае, она в течение многих веков опустошала Европу. Эпидемии оспы почти полно­стью уничтожили коренное население Северной Америки.

Оспа принадлежит к семейству вирусов, проникающих в орга­низм человека через дыхательные пути. Variola major — научное на­звание вируса оспы. Он начинает действовать по следующей схеме: внедряется в клетки, расположенные близко к поверхности кожи, а также в клетки нервной системы. Проникнув в клетку, вирус оспы избавляется от собственной оболочки и начинает активно размно­жаться. Вирусная транскрипция* происходит почти сразу же, пре­пятствуя синтезу ДНК и, таким образом, не позволяя клетке приве­сти в действие ее защитный механизм. Как только вирус ввел свою генетическую информацию в клетку «хозяина», она начинает выра­батывать белки и ферменты, которые способствуют развитию и со­зреванию вируса. Распространение вируса оспы по всему организ­му легко проследить по тому, как розоватые точки, покрывающие лицо и руки, переходят и на нижнюю часть туловища.

Симптомы оспы хорошо известны каждому врачу. После корот­кого инкубационного периода, который обычно длится от пяти до десяти дней, заболевание стремительно развивается. Сначала появ­ляется лихорадочное состояние, сопровождающееся высокой тем­пературой, рвотой, головной болью. Это может продолжаться от двух до четырех дней. Но не проходит и недели, как на коже появ­ляются красные пятнышки, сначала они образуются на лице, затем распространяются по всему телу. Через какое-то время эти пят­нышки, едва заметные вначале, превращаются в болезненные пу­зырьки, наполненные прозрачным содержимым. При нормальном течении болезни пузырьки вскоре покрываются корочкой, которая не отпадает в течение нескольких недель, пока не подсохнет и не отвалится сама, оставив на коже шрам. Более серьезные формы ос­пы, такие, как черная или красная оспа, обычно приводят к леталь­ному исходу за четыре-пять дней.

Борьба с вирусом оспы началась еще в 1796 году, когда англий­ский врач Эдвард Дженнер вдруг подметил, что доярки, заразивши­еся оспой от коров (причем в самой слабой форме), приобрели им­мунитет к этой болезни. Дженнер решился на смелый опыт: заразил восьмилетнего мальчика коровьей оспой, взятой из пораженного участка на руке одной из заболевших женщин. У мальчика слегка поднялась температура. Два месяца спустя Дженнер попытался зара­зить мальчика натуральной оспой, однако у него ничего не вышло. В результате проведенного эксперимента врач сделал вывод, что бо­лее слабый штамм оспы, названный им vaccinia (от лат. vacca — «ко­рова»), повысил сопротивляемость организма и сделал человека не­восприимчивым к этому страшному заболеванию.

«Вакцина» оспы, названная так в честь выдающегося открытия Дженнера, стала самым главным оружием в борьбе с оспой. Его от­крытие — первая вакцина — совершила революцию в медицине.

8 мая 1980 года Всемирная организация здравоохранения про­возгласила, что оспа навсегда исчезла с нашей планеты. Последние из официально зарегистрированных случаев заболевания челове­ка оспой были отмечены в 1977 года в Сомали, после чего на про­тяжении трех лет на всем земном шаре не появилось ни одного за­болевшего. После этого Всемирная организация здравоохранения рекомендовала приостановить или вообще прекратить программы вакцинации населения от оспы, мотивируя это тем, что в настоя­щее время уже нет никакой необходимости делать людям привив­ки: ведь любая вакцинация всегда несет с собой хоть и минималь­ный, но все-таки риск.

Одновременно с этим была принята резолюция, согласно кото­рой вирус оспы остался лишь в четырех научных институтах, где он хранился в ограниченных количествах, исключительно для науч­ных целей. Через несколько лет их количество сократилось до двух: это были Центр контроля и предотвращения заболеваний (CDC, Ат­ланта, США) и Институт вирусных препаратов (Москва).

Заслуга Советского Союза в том, что оспу удалось победить, бы­ла немалая. Ведь именно Москва в 1958 году на одном из заседаний Всемирной организации здравоохранения призвала мировую об­щественность начать борьбу с оспой, а финансирование много­численных программ по вакцинации населения в странах третьего мира принесли нашей стране признание за рубежом. Россия, как и другие страны, пережила множество эпидемий оспы. В 1936 году, после десятилетней программы вакцинации, когда прививки от ос­пы были сделаны всему населению огромной страны, Россия смог­ла окончательно избавиться от оспы.

Вскоре после заявления Всемирной организации здравоохра­нения советское военное командование внесло оспу в список виру­сов и бактерий, на основе которых возможно создание бактерио­логического оружия. Была даже предусмотрена программа по ее усовершенствованию.

И пока все остальные страны праздновали величайшую победу в истории медицины, Кремль увидел в этом военное преимущест­во. Мир, более не защищенный от оспы прививками, стал уязви­мым. В 1981 году советские исследователи приступили к работе над новым оружием на основе вируса оспы. Исследования сначала бы­ли поверхностными. Военное командование неодобрительно от­носилось к тому, чтобы расходовать силы и средства на то, что не сулило им немедленных результатов.

В 1947 году в Советском Союзе был построен первый неболь­шой завод по производству оружия на базе оспы. Располагался он под Загорском (Сергиев Посад), где еще в четырнадцатом веке был возведен Троице-Сергиев монастырь с высокими каменными сте­нами. А всего лишь в нескольких километрах в стороне от древне­го монастыря находится здание Центра вирусологии Министерст­ва обороны, где советские ученые культивировали вирусы оспы, лихорадки Ку и венесуэльского энцефаломиелита лошадей.

Это был весьма трудоемкий процесс. Используя тонкие шпри­цы, лаборанты вводили очень маленькое количество вируса оспы в куриные эмбрионы, после чего покрывали каждое яйцо тонким слоем парафина. Яйца на несколько дней помещались в термоста­ты, для того чтобы клетки эмбриона возродили к жизни клетки ви­руса. Там вирус начинал успешно размножаться — это происходило до тех пор, пока пораженные клетки эмбриона-»хозяина>> не поги­бали. После этого яйца прокалывали и находящуюся внутри жид­кость переливали в специальные колбы. Затем добавляли стабили­зирующие вещества, и полученное оружие могло храниться при пониженной температуре в специальных контейнерах в течение целого года.

Каждый месяц сотни тысяч яиц отправлялись в Загорск. Про­цесс «инкубаторного» производства вируса оспы с помощью кури­ных яиц оказался настолько успешным, что вскоре под Покровом, на базе завода, находившегося в ведении Министерства сельского хозяйства, была построена еще одна производственная линия.

В 1959 году в Москву приехал турист из Индии и заразил оспой со­рок шесть человек. Он был привит от оспы, но вакцина, видимо, со временем стала менее эффективной. Его собственного иммунитета оказалось достаточно, чтобы не заболеть. Но он тем не менее оказал­ся способен заразить оспой других людей. Штамм Variola major, обна­руженный в его организме, оказался настолько смертоносным, что ед­ва не стал причиной настоящей эпидемии, которую с трудом удалось предотвратить. После этого случая Советское правительство послало в Индию целую делегацию медиков, чтобы помочь уничтожить вирус.

Среди них были и сотрудники КГБ.

Они вернулись назад в Россию со штаммом индийской оспы, прекрасно подходившим для того, чтобы использовать его в качест­ве оружия. Он обладал высокой степенью вирулентности и, кроме всего, сохранял поражающую способность в течение длительного времени. А это означало, что с применением соответствующих до­бавок он мог храниться дольше, чем какой-либо другой штамм. Че­рез несколько лет неожиданный подарок «индийского друга» стал боевым штаммом. Он получил кодовое название Индия-1%1 (год, когда он был выделен). У нас он условно назывался Индия-1.

В 1970-х годах оспу стали считать настолько важным видом би­ологического оружия, что военное командование приказало под­держивать его годовой резерв на уровне двадцати тонн. Запасы хранились в специальных контейнерах ТР-50 на военных заводах под Загорском и обновлялись каждый год, поскольку со временем вирус оспы попросту терял свои свойства.

Происшествие с приезжим из Индии помогло выявить смер­тоносные свойства штамма Variola major, чрезвычайно важные для оружия. Оспа — высокозаразное заболевание, передающееся воздушно-капельным путем или через одежду. Больной заразен, начиная с момента появления первых симптомов заболевания и вплоть до полного заживления ранок — это примерно две-три не­дели.

Конечно, далеко не все вирусы передаются контактным спосо­бом, но те, к которым это относится, наиболее контагиозны (за­разны). Даже обычный вирус гриппа передается от одного челове­ка к другому с невероятной скоростью и несколько раз в год вызывает эпидемии или даже пандемии, как печально известная «испанка» 1918 года. Каждый из нас, кто в детстве переболел корью или ветрянкой, помнит, как на карантин закрывались школы и детские сады, потому что вирус остается живым долгое время даже вне тела человека. Некоторые из возбудителей геморрагической лихорадки — вирусы Мачупо, Эбола, Хунин и вирус лихорадки Лас-са — передаются от одного человека к другому при прямом контак­те. Вирус лихорадки Эбола после смерти заболевшего очень быст­ро погибает под воздействием окружающей среды, хотя было немало случаев, когда люди, находившиеся рядом с больными ли­хорадкой Эбола, так же становились жертвами этой ужасной бо­лезни.

Большинство западных ученых считают оспу, несмотря на ее контагиозность, абсолютно неподходящей для использования в ка­честве оружия. Вирус оспы практически никогда не встречается среди животных. Хотя обезьяну можно заразить специально, но при этом она будет не заразна для других особей. Единственными естественными носителями этого вируса являются люди. Поэтому природных очагов инфекции не существует. Некоторые ученые ут­верждают, что любую вспышку оспы среди людей можно остано­вить введением карантина и всеобщей вакцинацией еще до того, как она превратится в настоящую эпидемию.

Кроме этого, те же ученые убеждены в том, что длительный ин­кубационный период вируса оспы также служит естественной пре­градой на пути его распространения. Он продолжается от семи до десяти дней. Таким образом, у медиков появляется дополнительное время для того, чтобы они могли принять все нужные меры для борьбы с заболеванием. В первую очередь необходима всеобщая вакцинация населения. Вакцина обычно начинает действовать че­рез несколько дней. Однако нет никакой гарантии, что в результа­те проведенной вакцинации вирус оспы будет убит. Для того чтобы вакцина подействовала, ее нужно ввести до появления первых симптомов заболевания.

Боевой штамм вируса оспы, который мы создали, имел очень короткий инкубационный период. В опытах над обезьянами пер­вые симптомы заболевания появлялись уже через пять-шесть дней после распыления аэрозоля, содержавшего высоко вирулентный вирус Индия-1.

До сих пор не существует методов лечения оспы на стадии по­явления первых симптомов. Самое большее, что может сделать врач в начале заболевания, это ввести больному лекарства, облег­чающие течение болезни.

Эффективность данного вируса в качестве оружия обусловлена в первую очередь высоким уровнем смертности среди заболевших. Когда речь идет о не привитых людях, уровень заболеваемости составляет от 60 до 90 процентов, а смертность колеблется от 30 до

50 процентов. Выжившие могут потерять зрение. Шрамы от оспы остаются на теле навсегда.

Через двадцать лет после отмены вакцинации позиция Всемир­ной организации здравоохранения по поводу оспы не изменилась. Школьникам Соединенных Штатов, России и других стран уже не делают прививок против оспы, а туристам больше не нужно иметь справку о вакцинации.

В настоящее время Соединенные Штаты Америки имеют в за­пасе двенадцать миллионов доз вакцины против оспы, из которых, по сведениям Центра контроля и предотвращения заболеваний в Атланте, только семь являются достаточно эффективными. Во всем остальном мире насчитывается примерно около двухсот миллио­нов доз. На первый взгляд кажется, что этого достаточно для экс­тренных случаев. Но это не так. Только представьте себе, что про­изойдет, если вирус оспы попадет в такой густонаселенный город, как Нью-Йорк.

Вирусы десятилетиями притягивали к себе создателей биологи­ческого оружия. Во время Второй мировой войны на Западе все­рьез рассматривали возможность использования в качестве ору­жия некоторых смертельных вирусов, включая венесуэльский энцефаломиелит лошадей и оспу. Американские, канадские и бри­танские ученые выяснили, что управлять вирусами гораздо труд­нее, чем бактериями. Поскольку они не могут размножаться само­стоятельно, то их нужно выращивать в клетках живых организмов или в живых тканях в стерильных лабораторных условиях.

При использовании вирусов в качестве оружия была выявлена их ненадежность. В 40-х годах аэрозоли находились еще на самой ранней стадии разработки, а большинство научных методов, кото­рые тогда применялись союзниками с целью превратить вирус ос­пы в грозное оружие, сейчас вызывают удивление. Например, все­рьез рассматривался вопрос об использовании азиатского штамма вируса оспы в виде тонкого порошка для обработки писем. К кон­цу войны союзники в основном оставили мысль о том, чтобы ис­пользовать вирусы в качестве оружия.

Но все эти трудности не могли остановить Советский Союз. На протяжении всего периода «холодной войны» вирусы у нас счита­лись самым мощным оружием. Их способность поражать огромное количество людей при небольшом расходе самого вещества пре­вращали их в идеальное оружие в условиях стратегической войны. Поэтому, как только появились системы создания аэрозолей, более совершенные с технической точки зрения, мы обнаружили, что они дают больший эффект, чем другие бактериологические бое­припасы, особенно если речь шла о заболеваниях, которые рас­пространяются контактным способом. В наших лабораториях нам удалось достичь заражения более 50 процентов подопытных жи­вотных при использовании менее пяти вирусных частиц оспы в аэ­розоле. Чтобы добиться такого же процента заражения людей си­бирской язвой, потребовалось бы от десяти до двадцати тысяч спор. Для чумы это количество составило бы полторы тысячи кле­ток. На глаз невозможно определить разницу в количестве всех этих вирусов и бактерий, но для широкомасштабной биологичес­кой атаки она имеет громадное значение. В производстве оспы не нужен процесс повышения концентрации вируса.

И пока мы использовали метод выращивания вируса оспы в ку­риных эмбрионах, западные лаборатории уже производили вакци­ну в специальных реакторах. При этом использовались культуры, выращенные в живых тканях, полученных как от животных, так и от людей. Но эта технология требовала специальной научной под­готовки и наличия компетентных специалистов. Ведь ткани, нахо­дящиеся вне естественной среды, необходимо было поддерживать в жизнеспособном состоянии в клеточных линиях при определен­ной температуре. Не все клетки подходят для выращивания вирус­ных культур, лучше всего для этих целей предназначены клетки по­чек африканских зеленых мартышек или легочная ткань человеческих эмбрионов.

Питательная среда для выращивания тканевых культур сильно отличается от той, которую используют для выращивания бакте­рий. Специально подобранная смесь аминокислот, витаминов, со­лей растворяется в дистиллированной и мягкой воде. Все это под­держивает жизнь в клетках ткани и обеспечивает рост вирусов.

Эти новые методы были намного эффективнее наших, к тому же их разработку было легче замаскировать под другие виды дея­тельности.

Звание полковника мне присвоили почти на два года раньше, чем это принято по армейским меркам. Но самое важное — перевод в сентябре 1987 года в Москву — был еще впереди. А пока я стал за­мечать некоторую неприязнь со стороны Калинина.

В разговорах по телефону он бывал резок и даже суров, прене­брежительно отзывался о результатах моей работы. Калинин даже выступил против моего награждения медалью за работу по созда­нию оружия на основе сибирской язвы.

— Алибекова награждают чуть ли не каждый год, — пожаловался он в разговоре одному сотруднику, который позже передал весь этот разговор мне. — Зелен еще, молоко на губах не обсохло, а он уже карабкается вверх. Больно прыткий!

К счастью, у меня были могущественные покровители. Руковод­ство Военно-промышленной комиссии (ВПК) и 15-го Управления увидели в моем переводе возможность давления на Калинина.

«Ты напоминаешь мне меня в молодости, — еще до моего назна­чения признался мне Алексей Аржаков, который был в то время за­местителем председателя ВПК. — Я ведь сам стал директором заво­да по производству химического оружия в тридцать три года!»

Но на самом деле меня перевели в Москву еще и потому, что в стране началась перестройка. Горбачев, придя в марте 1986 года к власти, был преисполнен решимости уничтожить коррупцию и бюрократию, появившиеся в эру правления Брежнева, и создать новое, сильное правительство. Он стал тем реформатором, которо­го так долго ждало мое поколение. Почти каждый из работавших в то время на «Биопрепарате», кому еще не исполнилось сорока, счи­тал его единственной надеждой.

Реформы должны были коснуться области разработки и произ­водства биологического оружия. К середине 80-х годов она пред­ставляла собой чудовищное нагромождение управлений, главков, лабораторий, институтов и так далее, внутри которых шла непре­рывная грызня. Предприятиями управляли старые бюрократы и консерваторы.

Перестройка вдохнула жизнь в нашу программу. «Биопрепарат» и Главмикробиопром, ответственные за производство вакцин и ме­дицинских препаратов, перешли в ведение вновь созданного Ми­нистерства медицинской и микробиологической промышленнос­ти. Его возглавил Валерий Быков — опытный аппаратчик и специа­лист в области химического оружия. Калинин был назначен его за­местителем.

Их совместное руководство предприятием сулило одни непри­ятности. Они были старыми соперниками. В годы правления сна­чала Брежнева, а потом Андропова они вели непрерывную войну и соперничество в области разработки и производства биологичес­кого оружия. Оно было не только профессиональным, но и лич­ным. «Биопрепарат» оказался в центре ожесточенной борьбы меж­ду военными и чиновниками. В свое время Брежнев предоставил 15-му Управлению полную и неограниченную свободу в руководст­ве «Биопрепаратом»: они сами утверждали бюджет и направления исследований, кадры тоже были в их руках.

С приходом к власти Горбачева все изменилось. Очень скоро военное руководство обнаружило, что молодые реформаторы на­чали вторгаться в их область деятельности. В «Биопрепарате» Кали­нин тоже был вынужден считаться со строгим контролем граждан­ских. И когда Быков принял решение о моем переводе в Москву, передо мной открылись новые перспективы.

Калинин тут же извлек выгоду из сложившейся ситуации. Он изменил свою позицию и вскоре стал всячески меня поддерживать, давая при этом понять, что идея о моем переводе в Москву принад­лежала ему. Он также задумал произвести некоторую перестройку.

Калинин планировал воспользоваться мной, чтобы сместить с должностей своих конкурентов — генерала Льва Ключерова, главу научного отдела, и генерала Анатолия Воробьева, старого заслу­женного ученого, которого я должен был сменить на посту замес­тителя директора «Биопрепарата» в течение этого года.

В декабре 1987 года Калинин дал мне первое важное задание, назначив ответственным за разработку нового оружия на базе ви­руса оспы.

Я провел немало времени в архиве Первого отдела «Биопрепа­рата», изучая инструкции и другие секретные документы. В них со­гласно плану вплоть до 1990 года подробно перечислялись цели и задачи советской программы разработки биологического оружия. В списке заболеваний, которые должны были использоваться при создании биологического оружия, оспа была указана отдельной строкой.

Пятилетний план, под которым стояла характерная размашис­тая подпись Михаила Горбачева, включал в себя самую грандиозную программу по разработке биологического оружия из всех когда-ли­бо порученных нашему Управлению. В его рамках планировалось строительство завода по выращиванию вирусов в Йошкар-Оле -столице автономной республики Мордовии. На это было выделено триста миллионов рублей (около четырехсот миллионов долларов в тогдашнем эквиваленте). Планировалось также строительство еще одного военного завода в Стрижах, неподалеку от Кирова, предназ­наченного для производства бактериологического оружия. Но, что еще более важно, в плане предусматривалось финансирование по­стройки огромного, на 630 литров, реактора для выращивания ви­русов оспы в научно-исследовательском центре вирусологии и био­технологии, который известен под названием «Вектор». Наше высшее военное руководство решило бросить все силы на решение самой сложной задачи — превращения вирусов в оружие, которое можно было бы использовать в случае войны.

Пятилетний план (в особенности его щедрое финансирование в размере, эквивалентном одному миллиарду долларов) должен был позволить нам достичь уровня западных технологий, а может быть, и превзойти его.

Когда в 1987 годуя впервые появился на «Векторе», наш новый проект с вирусом оспы только-только делал первые шаги. Предпри­ятие, построенное в самом начале 1970-х годов для исследований в области производства вирусов по указанию «Биопрепарата», нахо­дилось в Кольцове — маленьком сибирском городке. О нем на вре­мя забыли, но постановление Горбачева быстро возродило его к жизни.

Когда я приехал туда, то десятки новых лабораторий и произ­водственных помещений, оснащенных оборудованием для иссле­дования вирусов, были уже построены. Но в планах было строи­тельство еще нескольких объектов. Например, специально для лабораторных экспериментов с контагиозными вирусами, такими, как оспа, Марбург, лихорадка Ласса и Мачупо, было сконструирова­ны огромные сооружения — так называемые «корпус 6» и «6А», бы­ли предусмотрены также камеры для испытания взрывчатых ве­ществ и специальные помещения для разведения подопытных жи­вотных.

Самым бесценным приобретением для «Вектора» стал новый дорогостоящий реактор. Он был разработан в одном из москов­ских институтов и собран на оборонном заводе на западе России. Этот реактор не имел аналогов в мире. Он был установлен на высо­те полутора метров и обшит толстыми листами нержавеющей ста­ли. Внизу располагалась мешалка, взбивающая и перемешивающая смесь, словно в стиральной машине. К реактору были подведены трубы, одни — для слива отходов, другие — для транспортировки го­товой культуры для заполнения боеприпасов. Смотровое окно, рас­положенное на выпуклой крышке реактора, позволяло ученым по­стоянно наблюдать за вирусными культурами.

Лев Сандахчиев, директор «Вектора», биохимик по специально­сти, работал в «Биопрепарате» с 1973 года, с момента его основа­ния. Сандахчиев считался признанным экспертом по ортопоксви-русам* — вид вирусов, к которому относится и оспа. Когда мы познакомились, я понял, что он не представляет себе, как нужно организовать работу по созданию оспенного оружия.

По мере расширения программы каждый месяц на «Вектор» при­бывали все новые и новые люди: инженеры, научные работники и технический персонал. Сандахчиеву приходилось заниматься их размещением, определять участие каждого в программе и вдобавок решать строительные вопросы. Видный вирусолог, он когда-то воз­главлял научно-исследовательскую группу из ста человек. Теперь же ему предстояло руководить коллективом в четыре тысячи человек.

— Просто скажите, что вам нужно, и я помогу вам с этим, — пред­ложил я ему, решив на деле проверить свои способности руководи­теля.

Сандахчиев смерил меня ироничным взглядом, как будто перед ним стоял молодой лаборант.

—   Время! — ответил он. — Мне не хватает времени!

Может быть, на военных и чиновников в Москве я и произво­дил благоприятное впечатление, но научная элита относилась ко мне с изрядной долей скептицизма, нисколько не сомневаясь, что мне ни за что не справиться с подобным заданием. В словах Сан-дахчиева я вновь почувствовал недоверие.

—   Да, в этом я вам помочь не смогу, — с улыбкой ответил я. -Единственного, чего у нас нет и не будет, это времени.

Но постепенно между мной и Сандахчиевым установились нормальные рабочие отношения. Мы стали уважительно относить­ся друг к другу, и я даже помог ему обойти кое-какие бюрократиче­ские препоны. Первым нашим совместным опытом работы стала разработка системы безопасности. Даже утечка небольшого коли­чества вируса оспы может привести к ужасным последствиям: раз­разится эпидемия и скрыть ее будет куда труднее, чем последствия аварии в Свердловске.

Сандахчиев был намерен обеспечить полную безопасность персо­нала. Он все время повторял, что никогда не станет рисковать жизнью или здоровьем кого-то из своих работников ради выполнения плана.

Но управлять производством биологического оружия гораздо сложнее, чем скромным научно-исследовательским институтом. Это была игра с очень высокими ставками и с новыми правилами. Чтобы не быть уличенными в разработке биологического оружия и избежать дискредитации самой программы, Москва решила ввести карантин для сотрудников «Вектора», работавших с вирусом оспы. Весь персонал после работы перевозился в круглосуточно охраня­емый карантинный поселок, находившийся рядом с производст­венной территорией.

Но тут возникла еще одна проблема. Мы подумали, что если спустя много лет после того, как в Советском Союзе перестали де­лать прививки от оспы, в городе вдруг появится сразу множество людей с характерными свежими рубцами на руках, то, несомненно, возникнут подозрения. И мы решили, что будет лучше, если нашим сотрудникам прививки будут делать не в плечо, как это было при­нято, а в верхнюю часть ягодицы.

Сандахчиев был человеком весьма эрудированным и компе­тентным в своей области, но мало что знал о технологическом про­цессе промышленного производства вируса оспы. Поэтому нам ну­жен был специалист, который был бы не просто экспертом в обла­сти вирусов (в частности, оспы), но который наладил бы эффек­тивную и бесперебойную работу нашей производственной линии. Без заведующего производством весь наш проект был обречен на неудачу. И мы принялись искать подходящего человека.

Было раннее утро. Я сидел за письменным столом в своем каби­нете, вдруг зазвонил телефон. Я снял трубку и услышал взволнован­ный голос Сандахчиева.

—  Кажется, я нашел того, кто нам нужен, — объявил он. — Но что­бы перевести его сюда, мне понадобится ваша помощь.

При этих словах я с тревогой вспомнил, как набирал сотрудни­ков в Степногорске и как поплатился за свою беспечность.

—  Сделаю, что смогу, — осторожно сказал я. — А кто он такой?

—  Его зовут Евгений Лукин. Он полковник из 15-го Управления, работает в Загорске. В стране нет никого, кто знал бы больше него о производстве вируса оспы. Я уже переговорил с ним, и он сказал, что с радостью приедет. Вам нужно заняться подготовкой и оформ­лением всех нужных документов.

Я как-то даже и не думал искать специалиста в 15-м Управлении. Из-за недоверия военных, которое они испытывали к Калинину, перевод сотрудников из Управления в «Биопрепарат» был трудно­выполнимой задачей.

Я сделал несколько звонков. Сандахчиев оказался прав: Лукин великолепно подходил для этой работы. Попав в Загорск в 19б0-е годы молодым специалистом, он почти сразу же стал одним из све­тил только зарождавшейся программы по разработке и созданию оружия на базе вируса оспы. Подумав немного, я решил пригласить его в Москву для разговора с Калининым.

Лукину было уже за пятьдесят, но благодаря военной выправке он казался намного моложе. Мне он понравился с первого взгляда.

Разговор получился неожиданно тяжелым. Калинин долго рас­спрашивал Лукина, который, казалось, был готов провалиться сквозь землю от его пристального взгляда.

—  Евгений, — произнес с подчеркнутой медлительностью генерал, — я что-то не припомню, чтобы ты раньше заикался. Это что-то новенькое!

И вдруг я вспомнил, что Калинин тоже работал когда-то в За­горске. Они с Лукиным были почти ровесниками и наверняка хо­рошо знали друг друга. Но сейчас Калинин намеренно подчерки­вал разницу в их служебном положении.

Наконец разговор закончился, и расстроенный Лукин ушел. Я тоже собирался выйти вслед за ним, но вдруг Калинин прика­зал мне остаться. Было видно, что он доволен собой.

—  В общем, он неплохой парень, — сказал он, — но не могу по­нять, почему он был так испуган.

—  Вас могие боятся, — пояснил я.

Калинин склонился над столом. Его лица я не видел, но почув­ствовал, что мои слова ему польстили.

—  Ладно, — заявил он наконец. — Подготовь и подпиши приказ о его переводе на должность заместителя директора.

Не прошло и недели, как Лукин уже ехал в Сибирь.

С этого момента мое мнение о Калинине стало постепенно ме­няться. Меня и многих моих коллег раздражала его манера руково­дить и холодное высокомерие. Однако вскоре мы поняли, что без этих черт характера он не сохранил бы возглавляемую им органи­зацию от беспощадных политиканов. К тому же я прекрасно созна­вал, что нынешним своим положением я обязан именно Калинину. Но, будучи свидетелем его общения со своими подчиненными в столь жесткой манере, как с Лукиным, я невольно задавал себе во­прос: не настанет ли когда-нибудь день, когда он точно так же по­ступит и со мной?

Назначение Лукина на должность заместителя директора было одним из самых удачных решений, когда-либо принятых руковод­ством «Биопрепарата». Лукин был тем самым человеком, который мог организовать производство вируса оспы в промышленных масштабах. Весь год я с удовлетворением следил, как «Вектор» под умелым руководством Сандахчиева рос на глазах, становясь огром­ным комплексом.

В декабре 1990 года мы уже провели испытания новой рецепту­ры вируса оспы. Они проходили на «Векторе», в малой взрывной камере УСД-25. Наше изделие работало прекрасно. По расчетам по­лучалось, что производственная линия в только что построенном

Здании 15 в Кольцове будет способна производить от восьмидеся­ти до ста тонн вируса оспы в год, если поступит задание на промы­шленное производство. Параллельно велись работы по выведению штамма оспы принципиально нового типа, и мы надеялись, что скоро сможем наладить и его производство.