Один из самых остродискуссионных вопросов о Штатской войне – это неувязка поражения «белых», Белоснежного движения. Кто-то гласит о малочисленности белоснежных по сопоставлению с армадами бардовых, 2-ые вспоминают о непопулярности Белоснежного движения посреди населения, в особенности крестьянства, третьи говорят то, что большевики смогли переломить ситуацию в свою пользу только путём массового террора. Версий и теорий много, но, видимо, в этом вопросе нельзя гласить о т. н. «главной причине» — Белоснежное движение потерпело поражение вследствие целого комплекса обстоятельств.
Слабенькая идейная база Белоснежного движения. Красноватые (большевики) обладали сильной мыслью, которая смогла соединить подавляющее большая часть населения Рф – рабочих и фермеров. Белоснежные же не обладали таковой мыслью, несуразно считать, что они были монархистами, которые бились за «единую и неразделимую Россию», на базе принципов «самодержавия, православия и народности». Противниками большевиков были самые разные партии, движения, группировки: от социалистов – эсеров и меньшевиков и «центристов» — конституционных демократов (кадетов), октябристов до националистов и монархистов. Причём те же монархисты не были едины, выступая за различных кандидатов на престол, и с ними боролись социалисты, либералы, стараясь не допустить их усиления.
Исходя из беспомощности идейной платформы, можно выделить другую причину – белоснежные не смогли выдвинуть пользующуюся популярностью для большинства населения общую программку действий и начать её делать. Большевики здесь их стопроцентно переиграли с их девизами «земля крестьянам», «фабрики рабочим», «самоопределение наций прямо до отделения и образования суверенных государств» и т. д. Белоснежные правительства настроили против себя крестьянство, пытаясь решить земляной вопрос в пользу помещиков, оттолкнули националистов девизом «единой и неразделимой России». Попытками реставрации старенькых порядков они вызвали раздражение большинства населения.
Большевики чётко выудили настроения крестьянства и с VIII съезда в марте 1919 года изменили свою крестьянскую политику. Они перебежали от политики «нейтрализации» крестьянина-середняка к поиску союза с ним. В конечном итоге красноватые смогли развернуть многочисленную, крестьянскую в собственной базе армию. Например: в марте-апреле 1919 года, на пике фурроров армии Александра Колчака, у него было приблизительно 130 тыс. человек, в это время у Антона Деникина была 60-тыс. армия, у Николая Юденича около 10 тыс. штыков и сабель, у Владимира Марушевского (сформировывал Северную армию) около 15 тыс., а численность Красноватой армии в этот период возросла практически до 1,5 млн. бойцов.
В сентябре-октябре 1919 года, во время наивысших фурроров Деникина, у него было 150 тыс. человек, у Колчака оставалось до 50 тыс., у Юденича 15—20 тыс., у Миллера до 20 тыс., у Владимира Толстова 20 тыщ (командующий отдельной Уральской армией). А численность Красноватой армии к этому времени выросла до 3,5 млн. штыков и сабель.
При всей многочисленности Красноватой Армии в ней смогли поддерживать более высочайший уровень дисциплины. В Белоснежной армии дезертирство рядового состава из фермеров и рабочих приняло куда более серьёзные масштабы, чем в Красноватой армии. Тыл белоснежных погряз в пьянстве, коррупции, мародерстве.
Большевики смогли привлечь в строительство Красноватой армии значительную часть офицерского корпуса королевской Рф, т. н. военспецов. Качество бардовых частей повсевременно росло.
Красноватые смогли организовать в тылу Белоснежного движения целую сеть подпольных большевистских комитетов, началось общее партизанское движение. Это резко ослабило боеспособность белоснежных армий, которым приходилось прикладывать огромные усилия для борьбы с крестьянским движением. Ряд историков даже считают, что конкретно крестьянское движение стало главной предпосылкой поражения белоснежных. Большевики, в отличие от белоснежных, смогли обеспечить более крепкий тыл, причём достигалось это не только лишь за счёт репрессивных мер (белоснежные тоже не смущались их использовать), да и благодаря определённому компромис