5 сентября 1944 года. Ночь. Пустынный перекресток у поселка Карманово Смоленской области. На посту — старший лейтенант милиции Ветров. Он в промокшей шинели. Глаза слипаются от усталости. Его подняли по тревоге: над линией фронта обстрелян немецкий самолет. И Ветров третий час стоит на раскисшей обочине, ведя наблюдение.
Машины, повозки… Тормозит мотоцикл, на котором двое военных — майор и его спутница, младший лейтенант. На груди майора — звезда Героя Советского Союза. Взяв документы, Ветров читает: Таврин П.И. зам. начальника ОКР «Смерш» 39-й армии, 1-го Прибалтийского фронта. На войне было неписаным правилом: офицерам такого ранга вопросов не задают.
Но Ветров спросил: Из Прибалтики на мотоцикле добираетесь?. Это что за вопросы! — прикрикнул майор. Однако его заносчивость Ветрова не смутила. Странно, — подумал он. — Всю ночь дождь, а майор и его спутница не промокли. Прошу вас заехать в Карманово. Нам нужно сделать отметку, что вы выехали из нашей зоны. Вам тут в тылу делать нечего! — возмутился майор. Но на подмогу к Ветрову уже бежали сотрудники, дежурившие поодаль.
Все документы Таврина были в порядке. В райотделе НКВД майор показал удостоверение и телеграмму Главного управления «Смерша», по которой выехал в Москву. Тем не менее старлей Ветров, выйдя в другую комнату, сумел через Гжатск связаться — мгновенно! — с Москвой. Было 5 часов утра, но милиционеру быстро ответили: в штабе 39-й армии Таврин не значится, в Москву его не вызывали. Ветров бросился к мотоциклу «майора» и обнаружил в коляске 7 пистолетов, гранаты, мину, оружие неизвестной конструкции, 116 печатей, бланки документов…
На самом деле он был Шило Петр Иванович. Перед войной в Саратове его, бухгалтера, осудили за растрату. В тюрьме Шило сколотил группу и организовал побег. По фиктивным справкам получил документы на Таврина. Был призван в армию. Воевал. В мае 1942 года на фронте его вызвали в особый отдел и спросили: по каким мотивам изменил фамилию? В ту же ночь Шило-Таврин перешел линию фронта и сдался в плен.
Случай в его судьбе. Дождь заливает потолок и стены барака, Петр Шило приносит кипятку простуженному напарнику по нарам Жоре, шоферу из Москвы. Они держатся вместе. Осторожные разговоры по ночам. «Таврин» не поверит, узнав, что перед ним — бывший член Военного совета 24-й армии Георгий Николаевич Жиленков. Вскоре он исчезает из лагеря и становится правой рукой генерала Власова.
Летом 1943 года Шило-Таврин увидел Жиленкова в Летницком лагере. Под музыку, поднявшись на деревянный помост, тот призывал вступить в армию Власова. После «агитки» Петр Шило подошел к Жиленкову. Я о тебе позабочусь, — сказал бывший сокамерник — Нам нужны надежные люди.
Из протокола допроса П.И.Шило: В последних числах августа 1943 года я был доставлен в Берлин к полковнику СС Грейфе. Он выяснил причины, побудившие меня дать согласие на сотрудничество с германской разведкой, после чего рассказал о заданиях, которые могут быть мне даны для работы на территории СССР. Он сказал, что может использовать меня для разведки, диверсии и террора.
Его готовили в Берлине ровно год. Тщательно продумывали «легенду». Он должен был появиться в Москве как Герой Советского Союза. Кроме Звезды Героя, в немецкой разведке ему выдали орден Ленина, орден Александра Невского, два ордена Красного знамени, орден Красной Звезды и две медали За отвагу. Образ «героя» продумывали до деталей. В кармане кителя Шило-Таврин будет носить стершийся на сгибах номер Правды.
Его отпечатали в берлинской типографии. В подлинный номер газеты втиснулся очерк о подвигах Таврина на фронте.
Впрочем, о боевых ранениях в немецкой разведке позаботились тоже. В госпитале под наркозом хирурги сделали на теле Таврина три глубоких надреза.
Из протокола допроса П.И.Шило: Мне было указано, что мои документы абсолютно надежны и что по ним я могу проникнуть в Москву, не вызвав подозрений.
Обосновавшись в Москве, я должен был, расширяя круг своих знакомых, устанавливать отличные отношения с техническими работниками Кремля. При этом Краух рекомендовал мне знакомиться с женщинами — стенографистками, машинистками, телефонистками.
Через таких знакомых я должен был выявить маршрут движения правительственных машин, также установить, когда и где должны происходить торжественные заседания… Вместе с Шило-Тавриным в Москву направилась и его жена Лидия Бобрик-Шилова. Они познакомились в Риге. Ее подготовили как радистку.
Ему не только вручили радиоуправляемую мину большой разрушительной силы, но и доверили новое секретное оружие. Специально для него немецкие конструкторы разработали одну из моделей «фаустпатрона», который еще только готовился в серию.
Из протокола допроса Шило-Таврина: Я был снабжен специальным аппаратом под названием «панкеркнаке» и бронебойно-зажигательными снарядами к нему. Аппарат портативный и может быть замаскирован в рукаве пальто. В ствол помещается реактивный снаряд, который приводится в действие нажатием кнопки: стрельба произодится снарядами, которые пробивают броню толщиной 45 мм.
Панкеркнаке я должен был применить на улице во время прохождения правительственной машины.
С Шило-Тавриным занимаются немецкие психологи. Напор, быстрота реакции, жестокость, способность войти в доверие, лживость, актерское перевоплощение — качества, которые нужны не меньше, чем оружие. Петра Шило привозят в Берлин к известному террористу Отто Скорцени, чьи портреты не сходили с первых полос газет. Он сумел похитить отстраненного от власти Бенито Муссолини и привезти в Берлин.
Из протокола допроса Шило-Таврина: В беседе Скорцени объяснил мне, какими личными качествами должен обладать террорист. Он заявил, что если я хочу остаться живым, то должен действовать решительно и смело и не бояться смерти, так как малейшее колебание и трусость могут меня погубить. Весь этот разговор сводился к тому, чтобы доказать мне, что осуществление террористических актов вполне реально, для этого требуется только личная храбрость и при этом человек, участвующий в операции, может остаться живым… Петр Шило должен был проникнуть на торжественное заседание в Большом театре. Оставить в зрительном зале радиоуправляемую бомбу и уйти. Подать сигнал должна была жена…
Под обломками должны были погибнуть руководители СССР, известные военачальники, директора заводов. Взрыв в Большом театре, считали в Берлине, вызовет хаос в стране и остановит наступление советских войск на фронте.
Все было задумано дерзко и с размахом. Однако до Москвы Таврины не доехали. Их остановили на милицейском посту.
Что стало потом с провалившимися агентами? Их использовали. В Москве поместили на квартиру, откуда Лидия Бобрик передала в Берлин радиограмму: доехали благополучно. И началась радиоигра. Еще полгода в Берлине получали от Таврина донесения типа: Познакомился с женщиной-врачом, имеет знакомых в Кремлевской больнице.
Таврины оставались в этом доме еще семь лет после войны. Их адрес был известен в Берлине. Но на связь с ними никто не пришел. Оба террориста были осуждены и расстреляны в 1952 году.
(Овчинникова Л. В сентябре 44-го они едва не взорвали Сталина. Комсомольская правда. 14 ноября, 1995).