Дэвид Кэмерон (справа) просит более тесноватого объединения 17 государств — членов еврозоны.
Лондон. Как можно заглянуть в прошедшее, британцы всегда желали помешать созданию на материке блока держав, направленного против их. Конкретно это снова стращает их в консолидации государств еврозоны перед лицом кризиса. Споры меж англичанами и германцами, а равно и меж англичанами и Францией становятся все более жаркими.
На слух англичан слова Фолькера Каудера звучат подобно приказу по вермахту: «Сейчас все разом в Европе заговорили по-немецки — не в смысле языка, а принимая инструменты, за которые Ангела Меркель настолько длительно, и в конечном итоге удачно, боролась», — неистовствовал управляющий фракции ХДС на партийном съезде. А еще до того, тон был задан президентом Франции Николя Саркози, который произнес в адресок Кэмерона свое ставшее афоризмом «закрой рот».
На Лондон это произвело последующее воспоминание: сейчас Европа делается в Берлине, она становится все монолитнее, и проводить британскую политику «переменных альянсов» становится все сложнее. Саркози цепляется к федеральному канцлеру, чтоб симулировать какое-то свое воздействие. Меркель подыгрывает ему в этом, чтоб ослабить воспоминание германского преобладания.
Английский премьер-министр просит от 17 государств еврозоны еще большего сближения, чтоб предупредить самое худшее. Сразу, он ничего не опасается больше, чем сотворения нового блока, который совсем расколет Европу на «своих» и «чужих». Англия могла бы возглавить «аутсайдеров», но баланс меняется в пользу еврозоны. Вот и Еврокомиссия, ангел-хранитель внутреннего рынка, теряет свое воздействие.
Споры о налоге на денежные операции показывают англичанам их угрожающее бессилие. Если Кэмерон воспользуется правом вето, другие 17 государств захочут действовать без помощи других, без оглядки на лидирующее положение английского Сити, главное богатство англичан. Каудер произносит заклинания о европейской солидарности, а англичане лицезреют в их только «пулю в самое сердечко Лондона» и энтузиазм еврозоны восполнить свою наличность.
Евроскептики в английской среде требуют проведения референдума о выходе из союза, лейбористы также сдвигаются в сторону скептически настроенных слоев цивилизации и призывают к перераспределению возможностей, а либерал-демократы еще даже и не задумывались гласить о вступлении в зону евро. Европе угрожает не распад на два блока, передвигающихся с разными скоростями, «… а передвигающихся в совсем разных направлениях», — предупреждает прошлый комиссар Евросоюза (по торговле — прим.пер.) Питер Мандельсон.
Критика германского кризисного управления
При всем этом кризис показывает, как очень англичане зависят от Европы. Премьер высказал критику германского кризисного управления, и обходительно напомнил канцлеру о том, что Европа 60 лет переводила свое богатство в Германию, покупая ее продукты. Он не сердится на это. У него очень не много места для манёвра, еще меньше мыслях, он находится под давлением экономического кризиса, и сам мечется меж скептицизмом и конструктивным прагматизмом, как все англичане.
Кэмерону необходимы обязательства, что голоса «чужаков» сохранят собственный вес, и английский Сити сумеет защищаться от атак из Европы. Почему конкретно на данный момент федеральный канцлер должен хлопотать о англичанах, которые сами так не много предлагают? Она уже провела для Кэмерона границу: если он будет вставлять палки в колеса германским рвениям реформировать Контракт, 17 государств уладят дело сами.
Но немцы, в отличие от французов, лучше помнят о разноплановом положении англичан как аутсайдеров и их роли в европейской истории. Умно ли так поступать, маргинализируя Англию, и отказываясь от ее внешнеполитического веса? Как отразится это на европейской обороноспособности? Вероятен ли сейчас без нее внутренний рынок? И что станет с Германией, оставшейся в объятиях одних только французов?
Французы против британцев: «Нельзя доверять людям, которые так плохо готовят»
«Прикрой варежку!», — произнес Николя Саркози английскому премьер-мини
стру Дэвиду Кэмерону на саммите Евросоюза. То, что французы очень охотно вставляют шпильки англичанам, указывает наша выборка исторических цитат.
Историческая вражда меж континентальной Европой и английским полуостровом и в прошедшем часто подогревалась стереотипными высказываниями: прошлый президент Франции Жак Ширак не отыскал для английской кухни ни 1-го хорошего словечка: «просто нельзя доверять тем, кто так плохо готовит», — произнес он в 2005 году корреспонденту газеты «Либерасьон». Не было ли это намеком его тогдашнему сотруднике по должности Тони Блэру? Во всяком случае, того навряд ли обрадовало бы последующее выражение Ширака:
«…единственное, что англичане когда-либо привнесли в европейское сельское хозяйство, это коровье бешенство», — произнес Ширак.
Ну и другие французы, разумеется, никогда не ценили британскую кухню: «Англичане изобрели застольные дискуссии, чтоб запамятовали про их еду», — гласил французский писатель Пьер Данинос.
Уже в 18-м веке не было недочета в размышлениях об англо-французских противоположностях. Французский поэт Николя де Шамфор гласил: «Англичанин почетает закон и презрительно отторгает авторитет. Француз, напротив, уважает авторитет, и презирает закон».
В Англии и до реального денька сохраняют юридическую силу тыщи законов, изданных до 1801 года. Французский писатель Пьер Данинос облек несколько непонятное осознание закона англичанами в последующее выражение: «Английское почтение к традиции входит настолько далековато, что лучше обойти закон, чем отменить его».
«Для Англии Ла-Манш всегда обширнее, чем Атлантический океан», — ехидничал Жак Баумель, участник Сопротивления во время 2-ой Мировой войны.
Также и прошлый президент Франции Жорж Клемансо (1841-1929) вставлял шпильки островной империи: «Английский язык — это плохо выговоренный французский».