Крестецкая легенда
Церковь Троицы Живоначальной в Крестцах.
Городок Крестцы Новгородской губернии, стоящий на шоссе Санкт-Петербург – Москва, был родиной моих родителей. Я повсевременно бывал тут и даже жил пару лет. В детстве (еще до войны) я услышал от местных стариков ужасный рассказ – семейную легенду: учительница Софья Мюллер была связана с убийцей царя Игнатием Гриневицким, а поточнее, была его женой. Она разочаровалась в революционерах и отравилась. Во время ее отпевания в церкви, на очах всех присутствующих огромное паникадило (люстра) свалилось на гроб покойной. Все в городе сочли это знаком Божьим. Позднее, став историком, я решил проверить эту легенду по архивным документам.
Трагическая судьба юный дамы открыла мне новейшую, неведомую страничку книжки событий этого тревожного времени.
Семейство Мюллер
В конце XIX века в Крестцах жил бюрократ Юрий Александрович Мюллер, отпрыск художника. Он много читал, занимался этнографией и даже малость состоял в переписке с Ф.М. Достоевским. Близким товарищем его был местный учитель Федор Кузьмич Тетерников, позднее ставший известным поэтом и писателем Ф. Сологубом. Юрий был женат и имел деток, с ним жила и его мама. Сестра Софья служила в Москве классной дамой Елизаветинского института великодушных девиц. Софья Мюллер не случаем попала в это учебное заведение. Она имела опыт гувернантки, была радива, честна, ее обожали воспитанницы, ценила начальница института.
Покровительницей Софьи в Москве была светская дама Екатерина Сергеевна Шереметева, теща графа Бобринского, знавшая Софью с юношества.
Когда Софья познакомилась с Гриневицким, нам не понятно. О том, что у него была жена, писала уже в русское время в собственных мемуарах его сестра Юлия Пылаева.
Убийца царя Игнатий Гриневицкий
Константин Маковский. «Портрет Александра II на смертном одре». 1881 год.
Как ни удивительно, этот юноша в жизни не был «исчадием ада». Игнатий Иоахимович Гриневицкий родился в Минской губернии в 1856 году в семье обедневшего польского дворянина. Он удачно закончил Белостокскую реальную гимназию и в 1875 году поступил в Технологический институт Санкт-Петербурга. Все его знали как мягенького, умеренного, приветливого человека с очень развитым чувством справедливости. В гимназии Игнатий был одним из наилучших учеников и там получил прозвище Котик, которое потом стало его подпольной кличкой. В институте он вступил в революционный кружок, был одним из организаторов выпуска «Рабочей газеты», участником «хождения в народ». По показаниям, Гриневицкий не только лишь имел смиренный характер, да и являлся католиком. С трудом укладывается в голове, как верующий христианин мог пойти на убийство. Разумеется, он считал, что самодержавие в Рф – величавое зло, для его ликвидирования все средства неплохи, и исповедовал сознательное самопожертвование с готовностью дать себя «в руки дьявола». Что это было? Величайшая идейность либо просто помрачение мозга?
Бесы
Понятно, что так Ф.М. Достоевский называл революционеров-террористов – вспомним один из его романов. В собственном последнем произведении «Братья Карамазовы» Достоевский желал продолжить тему «Бесов». Алешу Карамазова, практически святого, писатель планировал «сделать» террористом, закончившим жизнь на эшафоте! Достоевского нередко именуют писателем-пророком. Вправду, он не только лишь предсказал, но даже обрисовал грядущего убийцу царя: Алеша Карамазов очень похож на Игнатия Гриневиц
кого. Писатель не дожил до убийства Александра II – он погиб в месяц до катастрофического действия.
Грех и наказание
В тот роковой денек, 1 марта 1881 года, первым бомбу бросил Николай Рысаков, но правитель не пострадал. Он вышел из кареты и заговорил с народовольцем, спросив его имя и звание. В этот момент к Александру II подбежал И. Гриневицкий и бросил бомбу меж собой и царем. Оба были смертельно ранены. В лазарете, перед гибелью, цареубийца пришел в себя, но фамилии собственной не именовал. Рысаков был невредим, сходу арестован и допрошен следователями. Боясь смертного приговора, 19-летний террорист сказал все, что знал, в том числе выдав все ядро «Народной воли». Начались аресты организаторов покушения. На процессе «первомартовцев» И. Гриневицкий проходил как Котик, Ельников либо Миша Иванович. Реальная фамилия убийцы царя стала известна исключительно в русское время.
Покаяние Софьи
Скоро состоялся трибунал над участниками покушения, а потом был вынесен грозный приговор. Жена Гриневицкого Софья переживала все это очень тяжело. 29 марта 1881 года она собрала собственных воспитанниц в зале института и заявила, что поддерживала идеи цареубийц. Испуганные и пораженные ученицы кинулись успокаивать возлюбленного преподавателя, но Софья отстранила их рукою и воскрикнула: «Не подходите. Вы чисты, а я – преступница». Потом она пошла к начальнице института княжне Е.А. Волконской, свалилась перед ней на колени и заявила, что не имеет права воспитывать женщин. Начальница решила не компрометировать свое учебное заведение и вызвала докторов, которые признали Софью сумасшедший. Это выручило ее от допросов следователей. Такая предусмотрительность начальницы полностью оправдана – через год она получила увеличение по службе. Скоро из Крестец приехал брат Софьи Юрий и взял ее под свою опеку. В Крестцах, как и в семье Мюллер, отношение общества к убийце царя было резко отрицательным.
Из-за этого Юрий даже сменил свою фамилию Мюллер на Крестцова, а имя – на Жору. О связи Софьи с Гриневицким знали только близкие родственники. Они и их потомки хранили эту тайну до 1917 года.
Злосчастная Софья стала свидетельницей разгрома партии народников и в конце концов покончила с собой. В новгородском архиве мои друзья отыскали короткую запись в церковной книжке Екатерининского собора Крестец: Софья отравилась мышьяком 19 февраля 1885 года. Ее считали сумасшедший, потому был совершен ритуал отпевания.
В отпевании и погребении участвовал священник Алексей Уваров. Похоронили Софью Мюллер на городском кладбище. Место ее могилы понятно примерно.
Встреча через 120 лет
В конце лета 2002 года я посетил Крестцы. Выступая в редакции местной газеты, я сказал, что в поселке до сего времени проживают потомки рода Мюллеров. На другой денек ко мне пришел Алексей Георгиевич Крестцов, мужик около 40 лет. Он отлично знал о домашней легенде, в том числе и о падении паникадила на гроб Софьи. Я спросил, не сохранились ли в семье старенькые фото, письма и другие бумаги. Он ответил: «Все утрачено либо было отобрано в 1938 году, когда арестовали моего деда Александра Георгиевича, погибшего в сталинских лагерях в 1942 году. Фото у него хранились в большенном альбоме вкупе с письмами и автографами узнаваемых людей». Так пропала моя надежда найти подлинные письма Достоевского и Сологуба, адресованные Ю.А. Мюллеру.
Алексей Георгиевич смотрелся печальным и потерянным. Я спросил, в чем дело. Он ответил: «В семье разлад, ну и с моим делом непорядок». Через неделю я вызнал, что он покончил жизнь самоубийством, повесился. Что это? Родовое проклятье либо просто случайность?