5 октября 1933 года на французском курорте Канны собралось особенно много российских военных эмигрантов. Они приехали сюда на похороны последнего вправду величавого предводителя Русской империи, генерала от инфантерии Николая Николаевича Юденича, скончавшегося в возрасте 71 года. Соратники по Белоснежному движению, русско-японской и Первой мировой войнам сочли нужным воздать почести Николаю Николаевичу, невзирая на то что в эмиграции он жил уединенной, тихой жизнью и не принял роли ни в каком сколько-либо значимом политическом событии.
В 1927 году, когда влиятельные круги Англии и Франции обсуждали возможность начала новейшей военной интервенции в Советскую Россию, Юденич наотрез отказался возглавить экспедиционный корпус, который планировалось сформировать из членов Российского общевоинского союза. Кстати, это была не 1-ая попытка привлечь его к роли в военной акции, которая должна была опять разжечь пламя штатской войны на просторах Рф. В архиве Службы наружной разведки РФ хранится сводка Зарубежного отдела ГПУ (сейчас рассекреченная) о состоявшемся в марте 1922 года в Белграде совещании высшего командного состава Российской армии (эвакуированной Врангелем из Крыма в Галлиполийский лагерь в Турции), на котором были приняты решения по поводу новейшей интервенции. В сводке, а именно, говорилось: "Намечается вторжение в Россию 3-х групп: группы Врангеля с юга, группы войск "Спасения Родины" и Западной группы под командой Краснова. Все три группы будут объединены под единым командованием… К грядущим операциям намечен последующий командный состав: Верховный главнокомандующий и временный верховный правитель — вел(икий) князь Николай Николаевич, его ассистент — ген(ерал) Гурко, начальник штаба — ген(ерал) Миллер, главком — ген(ерал) Юденич, начальник конницы — ген(ерал) Врангель…"
Как лицезреем, Юденич воспользовался в белоэмигрантских кругах очень высочайшим полководческим авторитетом, по другому бы ему не отводилась роль главкома, другими словами фактического главнокомандующего силами вторжения (при номинальном верховном руководителе величавом князе Николае Николаевиче). Но предназначение это изготовлено было, подчеркнем, в отсутствие Юденича, кроме его воли и желания.
Поселившись с 1922 года на средиземноморском побережье Франции, в небольшом городе Сент-Лорен дю Вар близ курорта Ницца, Юденич отторгал все пробы фаворитов военной эмиграции привлечь его к роли в реализации интервенционистских планов. Как разъяснял сам Николай Николаевич предпосылки собственного отказа в беседе с бароном Врангелем в 1924 году, Российский общевоинский альянс не обладал ни достаточными силами, ни оснащением, ни финансовыми способностями для победного похода на Советскую Россию, а надежд на бескорыстную помощь западных союзников он больше не питал. Не поддался Юденич и на уговоры собственных старенькых друзей генералов Е.В. Масловского (бывшего генерал-квартирмейстера штаба Кавказского фронта) и В.Е. Вязьмитинова (бывшего военного и морского министра правительства Юга Рф) приобщиться к деятельности военной части белоснежной эмиграции. Не случаем агенты чекистской наружной разведки постоянно доносили в Москву: "Прошлый белоснежный генерал Юденич от политической деятельности отошел…"
ПОТОМОК Старого ШЛЯХЕТСКОГО РОДА
НИКОЛАЙ Николаевич Юденич, родившийся в Москве 18 июля 1862 года, происходил из мелкопоместного дворянства Минской губернии. Далекие праотцы его были польскими шляхтичами, служившими верой и правдой Речи Посполитой и ее гетманам — Потоцким, Радзивиллам, Вишневецким. Хотя больших постов никто из их не занимал, эти лихие вояки участвовали в почти всех походах и сражались всегда доблестно.
После первого раздела Польши в царствование Екатерины II Минское воеводство отошло к Рф. И Юденичи равномерно обрусели, переженились на российских дворянках. Их потомки, гордясь своим шляхетским происхождением, считали себя уже природными русаками.
Отец грядущего героя Кавказского фронта пошел по полосы штатской службы и дослужился до коллежского советника (согласно Табели о рангах этот чин 6-го класса соответствовал армейскому полковнику). Он нередко говорил небольшому Коле об их родословной, о схватках и походах, в каких участвовали праотцы, и воспитал отпрыска в серьезном убеждении, что для дворянина честь фамилии — главнее всего; не мож