В конце ХХ века население земли ожидали две анонсы: не плохая — исчезновение СССР как империи, диктующей свои законы в Центральной Европе, и нехорошая — сохранение США как империи, которая диктует свои законы в Западной Европе, Латинской Америке и других регионах мира. Просыпание Рф и подъем Китая неумолимо ведут к формированию нового мирового порядка, в каком анахронической американской империи больше не остается места. Сейчас стратеги задаются вопросом о том, как ограничить масштабы конфликтов, неминуемых в этот переходный период. Как считает доктор Имад Шуейби, новые фавориты мира — Пекин и Москва — стремятся действовать со всей осторожностью, чтоб избежать новейшей мировой войны, но готовятся при всем этом к кровопролитным региональным конфликтам.
Сейчас дискуссии о постамериканской эпохе — это больше не пустые мечтания либо безосновательные политические взоры. Когда я написал о ней в 1991 году в книжке «Новый политический мировой порядок», это было нечто вроде многообещающего анализа, потому что поверить в что-то схожее в те времена было просто нереально. Такое недоверие стало результатом явлений, которые известны в гносеологии как «барьер общего знания» и «сопротивление переменам».
В те времена моя идея пошла против гносеологии, что Насим Николас Талеб позже охарактеризовал как «теория темного лебедя». Я пробовал привлечь внимание к тому факту (и это до сего времени так), что величавые державы не погибают от старости. Другими словами, опасность, которую представляет смерть таких стран, связана сначала с тем, что они владеют сразу и ядерным орудием, и значимым историческим и стратегическим пассивом. Такие вещи просто так не исчезают. Они сохраняются в глубине сознания и в мемуарах.Русские и китайские фавориты никогда этого не скрывали. Не считая того, навряд ли можно считать доверчивыми (в отличие от того, что пишет Збигнев Бжезински) их выводы о неизбежности подъема Рф и Китая и упадка США, который, как они подчеркивали, не должен произойти очень стремительно. Для величавых держав резкие конфигурации — неподходящий вариант. Они могут потерпеть беду, но не обвалиться. Более того, по сути такие державы могут только распасться на части.
Збигнев Бжезински признает это, но считает маловероятным, что в мире будет доминировать единственный преемник, даже Китай. С этим на этот момент можно согласиться, также необходимо отметить, что фаза глобального кавардака и неустойчивости на интернациональной арене в 2011 году достигнула таковой отметки, что над миром нависла угроза хаоса. Америкосы, китайцы и российские боятся схожей перспективы. Все же, для неких государств-авантюристов (к примеру, Франции и нескольких ближневосточных государств) перспектива утраты статуса региональной державы принуждает бояться обострения риска дестабилизации. Сильные державы пробуют избежать хаоса, тогда как слабенькие время от времени, напротив, пробуют пользоваться им, чтоб поколебать позиции сильных и потеснить их на интернациональной арене с наименьшими себе потерями.Движение по направлению к новенькому мировому порядку приметно ускорилось в 2011 и 2012 годах таким макаром, что мы узрели только маленькой интервал меж заявлением Путина о конце однополярного мира (а именно, он уточнил, что развивающиеся страны еще пока не готовы принять эстафету) и его выступлением на саммите БРИКС по поводу формирования новейшей экономической и банковской системы (банк БРИКС). Увеличение тона заявлений Рф и Китая не только лишь привело к двойному вето в Совбезе, да и предоставило им главную роль в Восточном Средиземноморье, что, непременно, значит сразу конец американской истории в регионе и невозможность для всех сторон претендовать на какой-нибудь новый раздел.Заявление Обамы по новейшей американской стратегии сначала 2012 года, в каком говорилось о необходимости пристально смотреть за Восточным Средиземноморьем, напоминало признание нового соотношения сил в регионе наряду с вооружением конкретного окружения Китая. Более того, прозвучавшие в Австралии заявления Хиллари Клинтон смотрятся как продолжение этого курса на столкновение с Пекином, на что т