Историки признают, что в 1-ые месяцы Величавой Российскей войны нацистская пропаганда приносила Третьему Рейху осязаемые плоды на захваченных территориях СССР. Пропагандистским «мозгом» всего Третьего Рейха можно считать Йозефа Геббельса, который смог за годы собственной работы на посту рейхсминистра образования и пропаганды отточить нажимало информационной войны до предельной остроты.
Даже из нескольких его тезисов понятно, какие способы использовал один из ближайших соратников Гитлера для заслуги поставленных целей:
Очередной тезис Геббельса:
Конкретно эти главные тезисы нацистская пропагандистская машина и использовала для развития фуррора на местности СССР на первом шаге войны. Осознавая, что одной из принципиальных составляющих фуррора германской армии на местности Русского Союза является приклнное к ней отношение со стороны местного населения, главные идеологи информационной обработки русских людей решили разыграть главную козырную карту. Этот козырь был прост и, совместно с тем, очень результативен для определенных категорий людей. Заключался он в том, что захваченные местности СССР были практически завалены узконаправленными материалами, которые открыто, выскажемся так, рекламировали боец Вермахта как освободителей от «большевистского ига». «Освободители» изображались или с лучистыми ухмылками на фоне групп веселых «освобожденных» русских малышей, или с суровыми лицами, которые демонстрировали, какой «праведный» гнев они питают по отношению к большевикам и иным «нежелательным элементам» русского общества.
В то же время нацистские оккупационные силы использовали полученную власть, чтоб развить собственный фуррор при помощи принципа, который интенсивно применялся еще в Старом Риме. Принцип узнаваемый, и говорит он: «разделяй и властвуй». 1-ая часть этого принципа проявилась в обнажении на захваченных территориях так именуемого еврейского вопроса, когда гражданам был брошен крючок с наживой в виде «во всех неудачах русского народа виновно мировое еврейство». Умопомрачительно, с какой легкостью 10-ки тыщ русских людей проглотили эту наживу, не без интереса выполняя волю «освободителей» в плане полного поражения еврейского населения таких городов как Рига, Киев, Минск, Смоленск. Пропаганда сделала свое дело: людей поделили на сорта, в каких один сорт был должен воплотиться в пособников нацизма и палачей, а другой – стать жертвой нездоровой фантазии 1-го человека.
Людей призывали участвовать в еврейских погромах, поисках семей политработников, не успевших выкарабкаться с захваченных германцами территорий. Одни старались оградиться от обрушившегося пропагандистского потока, шедшего из Германии, другие же интенсивно примеряли на себя роль помощников «освободительной армии», с охотой записываясь в полицейские дружины для наведения нового порядка на местности так именуемых Рейсхкомиссариатов.
Пропаганда сулила тем, кто готов пойти на сотрудничество с германскими войсками практически златые горы: от приличного по тем временам валютного довольствия, продуктовых пайков до способности проявлять свою власть в отношении лиц на вверенной местности. Массовая запись в полицейские (полицаи) была отмечена на местности Рейскомиссариата Остланд, в который входили Прибалтийские Республики, восток Польши и запад Белоруссии. Статус полицейского приманивал всех тех, кто увидел в германской армии то, что «всерьез и надолго». При всем этом посреди полицаев, выскажемся так, завербованных германской стороной, были бы люди, которые еще несколько недель вспять (до германской оккупации) заявляли о собственной активной поддержке русской власти… Такое неприкрытое лицемерие, базирующееся на самых низких человечьих эмоциях, умело применяемое германскими оккупационными властями для решения собственных задач.
И посреди задач этих была задачка по культивации коллаборационизма, произраставшего на почве приспособленчества. Задачка решалась различными методами: кое-где это было откровенное запугивание – тот кнут, кое-где вербование при помощи «пряника» в виде описание всех ярчайших красок жизни человека, сотрудничающего с новыми властями. Пропагандистский пресс применялся повсевременно.
В качестве 1-го из способов нацистов на захваченных территориях был пропагандистский способ, связанный с тем, что 3-ий Рейх типо собирается вернуть Русскую Православную Церковь. Православные верующие, в особенности представители духовенства, очень позитивно повстречали новость, которая исходила из уст оккупационных войск. Священникам сначало вправду дали определенную свободу на захваченных территориях, но именовать то, что делали нацисты в захваченных областях СССР, восстановлением церкви и духовных традиций российского народа может только тот человек, который прочно посиживает на собственных убеждениях.
Ход с «возрождением» роли РПЦ – колоритная и симпатичная картина, которая на самом деле ни имела ничего общего с реальностью. Церковь в конечном итоге стала одним из механизмом пропагандистской атаки на люд, оказавшийся практически лицом к лицу с поработителями.
Ведает Татьяна Ивановна Шапенко (1931 г.р.), жительница городка Рыльск Курской области. Этот старый российский город с 5 октября 1941 г. по 30 августа 1943 г. находился в германской оккупации.
Когда немцы входили в город, то мы с моей младшей сестрой скрывались за длинноватым дощатым забором и через щелку выглядывали на улицу. Помню, как за пару минут ранее по улице пробегал местный дьяк, либо как там в церкви именовался его чин, с огромным кругом темного хлеба и всё пробовал у кого-либо выпросить незапятнанный рушник. Орал что-то вроде: выходите, не страшитесь, это ж наши спасители идут. Пока он бегал к нему присоединились еще несколько человек, которых я не знала. Рушника они, кажется, так не дождались, но германцев хлебом угощали… Вспоминаю эту картину, а еще вспоминаю то, как эти «спасители» позже каждый дом вытряхивали, пищу находили, еще что-то…
Помню еще как немцы на полную громкость включили поначалу свою музыку, а позже некий глас длительно говорил на нехорошем таком российском языке, что их армия пришла нам посодействовать, а власти Германии сейчас дадут нам хлеб и работу. Это было еще до того, как начали дома грабить.
Помню, как позже из окна колокольни флаг длительно торчал с темной свастикой. Его позже кто-то из мальчиков снял. Его длительно находили, произнесли: если не изловят, 10 других расстреляют…
Ведает жительница Воронежской области Анастасия Васильевна Никулина (1930 г.р.). В 1941-1957 годах проживала в городке Брянск (оккупирован с 6 октября 1941 по 17 сентября 1943 гг.).
Мне тогда 11-12 лет было. Многого, к огорчению, не помню. Расскажу то, что в памяти до конца дней моих засело. Мы втроем жили: я, мать и старшая сестра. Сестре было уже 19, она до прихода германцев работала в цеху. Итак вот когда немцы город заняли, к нам стал нередко юноша – наш российский – захаживать. Вроде как ухажер к сестре. Миша, кажется… Как позже я выяснила, он с Ольгой (сестрой) еще на заводе работал. Тогда мама еще удивлялись – почему Мишка не на фронте, как он в городе-то остался. В общем, ходил-ходил, а здесь вечерком как-то (или осень поздняя, то зима уже была) этот Миша внезапно заваливается в темных больших сапогах, куртка тоже темная, шапка, помню, а на руке белоснежная повязка. Мы тогда уже знали, что так полицаи наряжаются. Зашел в дом. Мама его с этой повязкой увидела, встала из за стола (она, помню, шила мне что-то) и гласит тихо так: убирайся из моего дома, германский прихвостень.
И сестра тоже рядом с мамой встала… Он это постоял-постоял, выругался, развернулся и ушел, а позже, может через полчаса ворачивается, а с ним еще двое – все с винтовками. Мама схватили, Ольгу схватили, чуть обуться дали и повели куда-то. Я – навзрыд… На крыльце свалилась, ногу очень свихнуло, а их так в ночь и увели. Позже возвратилась Оля… Грязная, одежка порванная, на лице кровь. Слез нет. Глаза, помню, какие-то нечеловеческие… Гласит: мама… мама… Отрешенно так. Глас даже не её некий был…
(рыдает)
Позже я уже выяснила, что вышло. И с Олей… И с мамой… Только Олю отпустили, а маму убили… Прикладом винтовки… Нам ее схоронить даже по-христиански не дали…
(рыдает)
А когда в 43-м наши город освобождали, несколько полицаев (этого Миши уже не было) гласили, что они партизанили в лесах. Но как они партизанили, все в нашем районе знали… На данный момент вспоминаю: прости меня, Господи, я так радовалась, когда их прямо с машины наши повесили. Я про себя всё приговаривала: это для вас, сволочи, за маму!.. А сама того Мишу очами в массе искала… Не нашла…
Пропагандистская машина использовала всякую возможность, чтоб переманить на сторону Третьего Рейха большее количество людей. Одним из таких ходов являлись кинопоказы в кинозалах (импровизированных кинозалах) захваченных городов. Показы эти начинались с постоянного «Die Deutsche Wochenschau» – пропагандистского киножурнала, рассказывающего о «славных» победах Вермахта. Эти журнальчики транслировались, в том числе, и на местности Германии, показывая с какими «нелюдями» приходилось вести войну «арийским» бойцам. В качестве «нелюдей» пропаганда использовала боец Красноватой Армии из Средней Азии либо, например, Якутии. В общем, если у красноармейца была монголоидная наружность, то он был просто безупречным «героем» для Wochenschau – журнальчика, призванного демонстрировать приемущество германской армии и арийской расы над всем и вся.
Только вот те же журнальчики старались не говорить, что других представителей монголоидной расы Рейх очень даже поощряет (японцев, к примеру). Старались они не говорить гражданам Рейха и о том, что «немытые и черные славяне» в лице румынских полков интенсивно ведут войну на стороне Вермахта. По другому сам факт «арийского завоевания мира» был бы очевидно смазан…
Зато в этих и других схожих «кинозарисовках» часто показывалось как «прекрасно» живется тем русским, украинцам, белорусам, которые «уехали» на работу в 3-ий Рейх. Кофе со сливками, отглаженная униформа, кожаные башмаки, реки пива, колбасы, санатории и даже бассейны…
Дескать, вы только признайте 3-ий Рейх вкупе с Адольфом Гитлером как легитимную власть, вы только предайте соседа, поучаствуйте в антиеврейских погромах, поклянитесь на верность новенькому порядку…
Но при всей мощи этой пропагандистской машины, ей так и не удалось овладеть мозгами большинства. Да – были те, кто не устоял перед соблазнами прикоснуться к новейшей власти, были те, кто наивно считал, что новенькая власть вправду лицезреет в их индивидуумов, защищает их интересы. Но никакие пропагандистские потуги так и не смогли сломить волю народа, которая была посильнее хоть какой идеи разделения, сегрегации, порабощения.
Неприятель понял, что никакие плакаты и никакие скрупулезно подобранные кадры не способны вынудить этот люд встать на колени.