Неважно какая идеология в процессе собственного развития испытывает определенного рода трансформацию. Часто трансформация идеологии очень припоминает довольно известную игру в «испорченный телефон»: одни и те же понятия, пройдя через сознание некого числа людей, считающих себя сторонниками идеологии, странноватым образом значительно отличаются от собственного начального варианта либо же вообщем в корне им противоречат. Часто возникают совсем новые знаки и принципы идеологии, ничего общего не имеющие с базисной идейной системой. И уж совершенно удивительно смотрится идеология, которая старается подмять под себя и другие системы публичных взглядов и ценностей.
Схожими грехами часто мучается и религия. Появляясь как вариант некоторого спасательный круга для заблудших душ, религия часто лишне сближается со светскостью и государственностью. Религиозные деятели нередко пробуют трактовать деятельность тех либо других муниципальных институтов при помощи религиозных канонов либо сами религиозные каноны подводить под так именуемые светские интересы. В таковой ситуации религия необычным образом переплетается с политической идеологией и преобразуется в особенный инструмент формирования публичного представления, инструмент суда над мыслями, взорами и поступками человека.
История людской цивилизации помнит этапы, когда христианская религия силами высоко стоящих священнослужителей так сблизилась с политикой, что от имени Христа и Святого Писания свершались суды над теми, кого узенький круг людей считал отступниками. Естественно, выскажемся так, идейная обработка народонаселения средневековой Европы, делала свое дело, формируя такое публичное мировоззрение, какое было прибыльно большим священникам и политическим деятелям. На самом деле, сами христианские заповеди могли трактоваться каким угодно образом, только бы они могли оправдать те либо другие поступки власть имущих. Примеров тому больше чем довольно. Довольно вспомнить Святую Инквизицию, когда силами религиозных первосвященников была сотворена целая система, которую можно было именовать типичным средневековым религиозным Гестапо, представители которого вели самую реальную охоту на так именуемых отступников от веры. Под определение еретика мог попасть хоть какой человек, взоры которого хоть сколько-либо отличались от догматов, навязываемым Святым Престолом. Один из самых узнаваемых примеров «работы» инквизиторов – сожжение на костре Джордано Бруно, который высказывал идеи о мироустройстве, ставящие под колебание величие хоть какого из имеющихся представителей власти и церкви. По естественным причинам, таковой человек был не нужен средневековой христианской церкви, так как его мыслями могли «заразиться» и другие европейцы. Но, как мы знаем, сведение счетов с Джордано Бруно не посодействовало конструктивно настроенным религиозным деятелям приостановить распространение научных взглядов на мир, в каком мы живем.
Разумеется, что деятельность органа Святой Инквизиции не имела ничего общего с христианской верой, которая учила и учит человека любви к ближнему и глубочайшей нравственности. Но это совсем не воспрепядствовало перевоплотить базы веры в опору для власть имущих с целью управления обществом в том ключе, который был выгоден церковным и политическим властям.
Кроме той Святой Инквизиции можно привести и очередной броский пример, когда интеграция религии и политики привела к самым нехорошим последствиям. Это именитые крестовые походы. 1-ый поход конца 11 века был организован при активном содействии Папы Урбана II и Византийского правителя Алексея I. Формальным поводом похода было освобождение Святой земли от исламского господства по знаменем христианской борьбы за религиозные каноны. Но, по сути, хоть какой из крестовых походов – это рядовая война за власть, новые земли и доходы, которая нуждалась в идейном прикрытии. Церковь стремительно сообразила, что под девизом помощи братьям-христианам Востока, можно получить хорошие дивиденды. Во-1-х, на определенное время главные военные силы покинули целый ряд европейских стран, оставив для церкви, на самом деле, н