Волна социально-политических потрясений, захлестнувшая в 2011 году страны Северной Африки и Близкого Востока, была внезапной лишь на 1-ый взор. В реальности она стала отражением недовольства, которое накопилось в арабском мире из-за целого ряда неразрешенных заморочек социально-экономического и политико-демографического нрава. Начавшись в Тунисе после самосожжения маленького торговца Мухаммеда Буазизи из провинциального городка Сиди Бузид, «арабская весна» распространялась по принципу эффекта домино, приобретая все огромную массовость. И в итоге затронула фактически все страны Арабского Востока.
Вообщем, подобные революционные волны — очень редчайшее явление, только пару раз имевшее место во глобальной истории. Отсюда завышенный энтузиазм к предпосылкам, приведшим к схожему развитию событий. Так как большая часть арабских стран относятся к развивающимся странам со средне- либо слаборазвитой экономикой, укоренилась точка зрения, согласно которой главными причинами волны социально-политической дестабилизации стали бедность, бедность, коррупция, неравенство, финансовая стагнация и т. п. Но это не полностью соответствует реальности.
Революция сытых
Намедни «арабской весны» в арабском мире не наблюдалось никакой экономической стагнации. Экономики арабских государств развивались очень оживленно (в особенности в сравнении со странами Запада). Экономика Египта за 30 лет правления Хосни Мубарака выросла в 4,5 раза. Даже в Йемене ВВП увеличивался довольно резвыми темпами (правда, он в значимой степени «съедался» очень высочайшими темпами роста населения, уже не соответствующими для других арабских государств).
Нельзя считать основной предпосылкой общественного взрыва и фактор бедности. Толика населения, живущего в последней бедности (наименее чем на 1,25 бакса на человека в денек), в большинстве арабских государств очень мала и полностью сравнима с соответственной толикой в таких откровенно благополучных странах, как Эстония либо Словения. Даже в беднейшем государстве региона — Йемене — уровень последней бедности намедни «арабской весны» был сравним с таким в КНР и оказался практически втрое ниже, чем в Индии; к тому же он имел устойчивую тенденцию к спаду. Реальная бедность, до сего времени соответствующая для большинства государств третьего мира, этим государствам была как раз несвойственна. Ситуация же с более умеренной бедностью (толика населения, живущего наименее чем на 2 бакса в денек) в странах «арабской весны» была посложнее, да и тут на фоне остального третьего мира эти страны смотрелись полностью благополучно.
Не было там и голода. По нормам употребления продовольствия фактически все арабские страны (опять-таки кроме Йемена) уже издавна вышли на уровень переедания. Подобная ситуация и с уровнем социально экономического неравенства — по меркам третьего мира очень даже умеренным.
Нельзя винить в «арабской весне» и высочайший уровень коррупции. Первыми жертвами «весны» стали Тунис и Египет — страны, где уровень коррупции не самый высочайший (по данным Transparency International, Тунис намедни революции был даже несколько наименее коррумпирован, чем Италия).
Молодежные холмы
В то же время некие экономические причины сыграли свою роль в генерировании социально-политического взрыва в арабском мире. Сначала идет речь о 2-ой волне агфляции. Уже 1-ая волна глобального роста цен на продовольствие, в 2007–2008 годах, привела к приметному росту социально-политической напряженности в неких странах Близкого Востока, а в ряде из их даже спровоцировала возникновение трещинок в социально-политической системе. Эти расползающиеся трещинкы и содействовали коллапсу систем во время новейшей волны потрясений сначала 2011 года.
Немаловажную роль в дестабилизации сыграла и безработица. Но она была обоснована не столько экономическими, сколько структурно-демографическими и культурными факторами. Сам уровень безработицы в арабских странах был не таким высочайшим, к тому же имел тенденцию к понижению. К примеру, таковой тренд был в Египте после п