В боевой жизни казаков на Кубани нередко слепой случай заставлял казака либо биться с противником до последнего напряжения и остаться победителем, либо же сложить голову в непосильной борьбе. Позволить черкесу взять в плен вооружённого казака числилось позором, ну и самый плен угрожал рабством и всеми страхами подначального положения у агрессивных людей.
При таких критериях случилось происшествие 30 марта 1842 года у реки Харпачук, в одной миле от р.Огромного Зеленчука. Тут случаем столкнулись 49 казаков под командой хорунжего Бирюкова, с 150 горцами наездниками, возвращавшимися с набега. И дело сходу приняло таковой оборот, что ни та, ни другая партия не могли избежать столкновения.
Ночкой, намедни 30 марта, горцы ворвались в Баталпашинскую станицу, сожгли 6 дворов с различного рода имуществом, 86 саженей станичной ограды и ушли от преследования. Кто были эти горцы и в каком количестве, никто не знал. Поднялась тревога по полосы, пошли различного рода слухи меж казаками.
Когда до начальника Хумаринского участка Бирюкова дошли гиперболизированные слухи о нападении горцев на Баталпашинск и о надуманном пленении казачьего населения, то он немедля поскакал с 64 казаками и 2-мя урядниками к Зеленчукам, в расчёте перерезать путь горцам. Дорогою лошадки у 13-ти казаков пристали. Бирюков отослал их назад на линию, оставив команду в составе 51 человека.
Хопёрцы поскакали далее. Но на р.Харпачук, примерно около сегодняшней станицы Исправной, они внезапно налетели на партию горцев в 150 всадников. Отступать было некогда и некуда. Пославши донского урядника и хопёрского казака Фенева с известиями в станицу Баталпашинскую, Бирюков отдал приказ оставшимся с ним казакам спешиться и «сбатовать лошадей», другими словами уложить животных на землю. Эти живы туши и составили то укрепление, за которым укрылись хопёрцы, на виду быстро мчавшихся к ним горцев.
После обмена выстрелами с обеих сторон, в итоге чего оказались убитые и раненые, черкесы и казаки вступили в рукопашный бой. С обеих сторон были обнаружены необыкновенное мужество и самоотвержение и совместно с тем жажда борьбы и разрушительные рвения. Казалось, люди озверели и утратили людские характеристики. Погибель косила своею острою косою людей вправо и влево, не считаясь ни с казаками, ни с черкесами. Казаки прикладами убивали горцев, горцы шашками сносили головы казакам. Снисхождению и пощаде не было места.
Но всему бывает конец. Горцы своею численностью задавили казаков. Ни один хопёрец не сдался в плен. Только казак Сидор Мельников, весь израненный, каким-то чудом вырвался из этого адского побоища и успел ускакать в Баталпашинск.
Когда из Баталпашинска прибыл отряд на место битвы, очам казаков представилась полная кошмара картина. На месте побоища лежало 19 убитых лошадок и 49 казачьих тел.
Все казаки были раздеты догола, обобраны и на телах их сияли запёкшиеся кровью раны. У каждого из павших казаков было по несколько таких ран. Были раны огнестрельные, рубленые шашками, колотые кинжалами. На теле Бирюкова оказалось 8 пулевых ран, 8 кинжальных и 7 сабельных. В кровавом бою и зверском ожесточении горцам, может быть, казалось и этого не достаточно.
Убитых хопёрцев отвезли в Баталпашинскую и Беломечетскую станицы. Большая часть убитых состояла из обитателей последней. Их похоронили тут в братской могиле.