В истории Армении были различные эры, но одна из их стоит домом. Невзирая на недолгую по историческим меркам длительность — 3-4 года, она оставила так глубочайший след, что жизнь сходу нескольких поколений армян оказалась разбитой на «до» и «после». Годы с 1992 по 1995 именуют по различному — «голодные», «холодные», «плохие». Но часто встречающееся и всеобъятное заглавие — «темные»…
Произнесите в присутствии хоть какого ереванца эту фразу — «темные годы», и вы увидите, как пропадет на мгновение ухмылка и по лицу пробежит сумрачная тень. И есть отчего. В эти пару лет — с 1992 по 1995 годы, Армения пережила никем не увиденный апокалипсис в масштабах раздельно взятой малеханькой страны, агонию, в какой расставалась с предшествующей собственной жизнью.Но тогда казалось — с жизнью вообще…
Когда летом 1991 года в Армению не стал поступать природный газ, не достаточно кто задумывался, что эта бытовая неувязка — только 1-ое звено в цепи жесточайших потрясений, ожидающих всю цивилизацию. Утверждения отдельных лиц, что скоро отключат и электричество, воспринимались с недоумением и легкой драматичностью. В схожее просто не верилось, над «паникерами» смеялись и подшучивали. Но действия разворачивались еще ужаснее, чем можно было представить.
Развалившийся Русский Альянс похоронил под своими осколками экономические и транспортные связи, единую энергетическую сеть. В связи с войной в Нагорном Карабахе Армения оказалась в состоянии полной блокады. Со стороны Азербайджана в страну была перекрыта транзитная поставка газа, застыли стальные дороги — грузы, следовавшие через азербайджанскую местность, в Армению просто не доходили. С юга официально о блокаде Армении заявила Турция, закрыв границу и перекрыв всякое сухопутное и воздушное сообщение.
Конфликты в Абхазии и Осетии делали неосуществимым и сообщение с Россией через Грузию. Единственная транспортная нить — дорога в грузинский порт Поти — на физическом уровне не могла обеспечить Армению всем нужным. Закончились поставки товаров питания, и самое главное — зерна и муки. Не стало поступать фактически все — от спичек и мыла до сырья и энергоэлементов. Армянская АЭС была остановлена с 1990 года, термические же электростанции Армении лишились мазута и газа. А если нет мазута и газа — не сумеют работать и котельные. Энергетическая трагедия стала неминуемой.
Электричество
С января 1992 года в Армении начались каждодневные «веерные отключения» электричества. Поначалу отключали на пару часиков, позже этот интервал стал неумолимо возрастать — 6 часов, 9, 12, 18… К ноябрю было официально объявлено — электричество в квартиры будет подаваться всего 1 час в день. У каждого микрорайона это был собственный установленный час. С этой нормой армяне прожили больше 2-ух лет…
Но даже этот час не был гарантирован — из–за бессчетных аварий в электросети, работающей с запредельной нагрузкой, в почти всех районах электроэнергия неделями не подавалась вообщем. Бытовые приборы и техника в одночасье утратили всякий смысл и стали мебелью. Продуктом стратегической значимости стали парафиновые свечки и керосиновые лампы, но последние было надо еще где–то приобрести (все–таки конец XX века на дворе), ну и достать литр керосина либо солярки было делом далековато непростым и недешевым.
Одно из изобретений того года — «керосиновая лучина» — наимельчайшая (50 мл) склянка из–под детского питания, в которую заливали чуть солярки и через отверстие в крышке просовывали крошечный фитилек. Торчащий конец фитиля прикрывался обрезком стеклянной трубки длиной 5–6 см — для этого использовались перегоревшие лампы дневного освещения. Света от таковой «лучины» было меньше, чем от спички, но горела она длительно и позволяла хотя бы передвигаться по квартире, без риска спотыкнуться и свалиться.
Армения 1990–х впала в идолопоклонство и поклонялась свету. До сего времени все помнят, как в момент включения электричества весь микрорайон оглашался удовлетворенными детскими кликами — «Ура Свет дали»… А через час — опять кромешная тьма, еще на 23 часа. Исключение делалось лишь на Новый год — целых два денька в домах горели лампочки, работали телеки и электронагреватели. И очередное исключение — когда погибали люди. В сей день этому зданию свет не отключали. Ереванский смешной рассказ 1993–го: «Нам завтра свет нужен, не одолжите вашего мертвеца на денек?».
Но армяне не могли быть армянами, если б даже в этой критичной ситуации не стали отыскивать уникальные решения заморочек. Те, кто жил на стыке 2-ух микрорайонов, получающих электричество в различные часы, проводили для себя «левый свет» — проще говоря, протягивали по деревьям и столбам электрокабель от квартиры в примыкающем доме к собственной.
Таким макаром, можно было иметь заместо 1-го часа целых два, правда, за ранее отключив пробки в собственной квартире, чтоб не вызвать недлинного замыкания. Базы электронных цепей, зависимость силы и напряжения тока от сопротивления, способы определения «фазы» и «нуля» — этот курс познаний за считанные недели в Армении освоили все — от малышей до преклонных стариков. «Левый свет» проводили и от других источников — от работающих заводов и цехов, от метро и даже от… светофоров Что нередко приводило к трагедиям, злосчастным случаям и пожарам.
С «левым светом» молчком и упорно боролись электрики, срезающие провода ножницами на длинноватом шесте. Через пару дней «место обрыва» вновь восстанавливалось — до последующего обхода электрика, которого в Армении называли пафосно и даже как–то божественно — «луйси мард» (человек света).Обладатели автомобилей отыскали свое решение «темной проблемы» — перенесли в квартиры батареи машин и, присоединив к ним тоненькие провода, развешивали наимельчайшие 12–вольтные лампочки по «стратегическим» точкам квартиры — ванная, туалет, гостиная. А в деньки праздничков на «мертвой» люстре развешивали целую гирлянду таких лампочек.
Электронщики Армении в кустарных критериях собирали бессчетные модификации зарядных устройств — за тот час, когда есть электричество, авто аккумулятор было надо успеть зарядить в домашних критериях. У неких особо шустрых в квартирах стояли большие батареи от электровозов — они занимали много места и были неописуемо томными, зато их заряда хватало навечно.
Хорошим приобретением числился работающий на мышечной силе карманный фонарик «жук», нареченный так за соответствующий звук при нажимании на педаль динамо–машины. Переносные телеки, работающие от 12 вольт, смело можно было приравнять к маленьким божествам — ежевечерне в квартирах, где они имелись, у 10–15–сантиметровых черно–белых экранов благоговейно усаживались все соседи, чтоб выяснить последние анонсы и… поглядеть еще одну серию «Санта–Барбары».
Застенчивые пробы парней поглядеть что–либо другое решительно пресекались дамами, коих у экранов было подавляющее большая часть: «Аккумулятор скоро разрядится, нужно же выяснить продолжение». Те, кому посчастливилось поглядеть еще одну серию, пересказывали ее знакомым, лишенным этой способности. Южноамериканские создатели телесериала, сами того не сознавая, сделали для погруженной во тьму Армении некоторую временную ось — в «темные годы», в этот затянувшийся «день сурка», бег времени ощущался только благодаря простым интригам меж героями сериала. Но батареи, «левый свет», а тем паче — движки на бензине, были доступны только единицам. Большая часть населения Армении прожила эти нескончаемые 3 года в кромешной тьме.
Из–за отсутствия электричества и газа остро встала и другая неувязка — изготовление еды. На чем готовить пищу? Люд ринулся доставать дровяные печки и керогазы (малюсенькое походное устройство, работающее на керосине либо солярке). На немногих заводах, которые еще работали, электричество было.
Дамы, работавшие там, носили продукты на работу, чтоб на самодельных электронагревателях, работающих от трехфазного тока, приготовить домашним обед. Цех по производству электрической продукции, в центре которого стоит метровый кусочек асбестовой трубы с намотанной на нее толстой раскаленной спиралью, а на всем этом — кастрюли с обедами — рядовая картина тех пор. В трубу можно было затолкать и пару картофелин — выпечь на обед. Но делать это было надо осторожно и аккуратненько — высочайшее напряжение… Результаты «производственной готовки» позже вручную доставлялись по домам. Но на заводах работали только единицы… Остальным пришлось ужаснее — кофе варили на пламени свечки, воду для чая кипятили так же, но кастрюлю супа на свече не вскипятишь — необходимы были печки, и их было надо чем–то топить…
Холод
Зима 1992–1993 годов навалилась как масштабное стихийное бедствие. Батареи парового отопления не подавали признаков жизни, а электронные и газовые нагреватели были никчемны ввиду отсутствия электричества и газа. Зима в тот год выдалась в особенности прохладной, температура длительное время не подымалась выше отметки минус 25 градусов.
В неотапливаемых квартирах леденела вода в цветочных вазах и ведрах, а в зданиях замерзали водопроводные трубы и сточная канава. Сюрреалистическая картина — обитатели ереванских многоэтажек, пешком спускаясь по лестницам (лифты не работали) на каждом этаже встречали человека с факелом, который прогревал замерзшую канализационную трубу — по другому все это «добро» угрожало выплеснуться в квартиры…
Каждый этаж назначал дежурного с таким факелом, от которого был нужный побочный эффект — кромешная подъездная тьма на время освещалась. В ледяных квартирах стали дохнуть одинокие старики… Холод стал реальной опасностью для жизни людей, и биться с ним в схожих критериях мог только огнь. Как и из чего добыть огнь в обыкновенной ереванской квартире?
В качестве гуманитарной помощи особо необеспеченным слоям населения время от времени выдавалось незначительно керосина, но этого хватало лишь на заправку керогаза, который особо не согреет. У других был только один выбор — дровяная печка.
Достать в современном городке такую печку было тяжело, а обеспечить ее топливом —практически нереально, ибо дрова для полуторамиллионного городка никто не припасал. И в печках стал пылать Ереван… За «темные годы» в ереванских квартирах дотла сгорели леса с бугров, окружающих город, парки, скверы, аллейки на улицах, фруктовые сады… Все в мире классифицировалось тогда только по одному признаку — пылает либо нет. Сгорели все перила, двери, окна и оконные рамы подъездов построек. Горели мебель, паркет, детские кубики, обувь, журнальчики, книги…
Потрясающе горели издания основателей марксизма–ленинизма и материалы съездов КПСС. Ленин вновь стал животрепещущ — пары–тройки томов с идеями большевистского вождя хватало на разогрев супа. Дровяные печки провели идейную очистку ереванских домашних библиотек, оставив только то, что было вправду недешево сердечку.Но даже общее ликвидирование книжек и деревьев не в состоянии было обеспечить в печках непрерывный огнь.
Вы пробовали спать дома при температуре воздуха 0 градусов? Чтоб лечь спать, нужно было… одеться потеплее. Три слоя одежки, шапка, несколько пар носок, побольше одеял — так укладывались спать в Ереване. Не время от времени и не эпизодически, а раз в день, в течение 3–4 месяцев в году. Нагретая вечерком вода заливалась в бутылки, которыми в качестве грелок обкладывались в кровати. С утра этой же водой мылись — вода «пододеяльной» температуры была приятнее, чем ледяная из–под крана.
Слово «искупаться» стало относиться к уровню редчайших праздничных обрядов, к которым готовились длительно и расчетливо. График купания в семьях был жестким, чистота и личная гигиена — исключительно в порядке живой очереди. Труднодоступной и дальной мечтой же абсолютного большинства армян было «искупаться 2-мя руками», другими словами стоя под душем и не держа в руке ненавистный ковшик с теплой водой.
Хлеб
Вместе с тяжелейшим энергетическим кризисом появилась и неувязка хлеба. Зерно в Армению поступало с перебоями, были введены хлебные карточки — 200 граммов в денек на человека. Для сопоставления, в блокадном Ленинграде норма хлеба составляла 350 граммов в денек для рабочих военных заводов, 250 граммов — для работающих и 150 — для деток и иждивенцев.
После военных сводок из Карабаха главной новостью было количество поступивших в Ереван вагонов с зерном. Невзирая на карточки, хлеба все равно не хватало, в очередях у магазинов приходилось стоять днями. Сам же хлеб нередко был из консистенции муки и каких–то несъедобных «пищевых» добавок, придававших ему зеленый колер и противный запах. Обычное снабжение хлебом производилось только для армии, воюющей на фронте, другие же выкручивались как могли.
Такие продукты, как яичка, сыр, мясо, колбаса, стали редкостью и стоили запредельно недешево. Беря во внимание то, что большая часть населения лишилось работы и, соответственно, заработка, над многими семьями реально нависла угроза голода.
Стандартный «перерыв» работника ереванского предприятия тех лет — кусок хлеба с тонко намазанным на него джемом (припасы предшествующей зимы) либо небольшим куском сыра… Армению выручали севанский сиг и дешевенькие баклажаны, из которых научились готовить любые блюда, который закатывали в банки на зиму, сушили, мариновали…
Кстати, у многих «баклажанный синдром» сохранился — до настоящего времени в почти всех семьях в неоправданном количестве на зиму консервируются баклажаны. Еще одним «спасательным кругом» являлись родственники, живущие в Рф и ближнем зарубежье, всеми правдами и неправдами переправлявшие своим близким средства и маленькие (ввиду заморочек с авиасообщением) посылки с продуктами.
Коммуникации
Особенной неудачой «темных лет» стала связь. Из–за отсутствия электричества закончили работать АТС, и телефон как средство связи на несколько лет был забыт напрочь. Телефоны время от времени самопроизвольно врубались, хоть какой звонок был как с того света. Для критических случаев в каждом микрорайоне был один () работающий телефон, обычно в ЖЭК–е.
Туда можно было пойти, чтоб вызвать скорую помощь либо пожарную команду. А если для вас было надо выяснить, как поживают ваши родственники и друзья, то уж извините — нужно просто пойти к ним и выяснить. Конкретно пойти, так как публичный транспорт существовал только в светлой памяти городских жителей. Редчайшие автобусы были обвешаны гроздьями пассажиров и напоминали тонущие корабли.
Некие троллейбусы решали застенчивые пробы выехать на маршрут, но безизбежно простаивали часами при отключениях электричества. Но в Ереване с его большенными перепадами высот и от этих промерзших призраков цивилизации бывал толк — если дотолкать троллейбус до наиблежайшего спуска, то можно, вскочив в него, на холостом ходу проехать аж 3–4 остановки. Естественно, не останавливаясь. Далее — опять пешком. И прогуливались, по 10—15 км.
Обычная картина тех пор — длинноватая череда людей, бредущих вдоль пустынной автострады. Пешком прогуливались на работу, в гости (как же без этого). Автомобиль на некое время опять перевоплотился в роскошь. А в вечерние часы на пешеходов нападали большие своры кочевых собак — голод довел и их. Полноправными же хозяевами в городке стали крысы, размножившиеся в неограниченном количестве. На данный момент, спустя годы, даже тяжело осознать — чем все-таки они поправлялись?
Человек способен выдержать почти все. И армяне в конечном итоге выдержали. Правда, не все. С 1992 года начался массовый финал из страны — люди уезжали куда угодно, в всякую точку мира, только бы выжить, только бы не замерзнуть, только бы детки и старики оказались в человечьих критериях. И упрекать их в этом трудно… Самолеты, улетавшие из Еревана, напоминали переполненный троллейбус — летели стоя.
Цена двухкомнатной квартиры в центре Еревана составляла тогда менее пары тыщ баксов, многие до сего времени помнят объявления на окнах и балконах построек: «Меняю квартиру на авиабилет». За «темные годы» трехмиллионную Армению, по различным оценкам, покинуло более миллиона человек. Ереван в буквальном смысле слова опустел.
С того времени армянская диаспора в мире занимает 2-ое место после еврейской.
Никита Темнозорь