Нечасто народные врачеватели делятся при жизни своими секретами, а Михаил Васильевич Голюк подал три заявки на способы лечения трудноизлечимых болезней. Заявки его, однако, отклонили, и никто из специалистов не взял на себя труд проверить настоящую ценность идей популярного в народе Деда, хотя известна печальная тенденция изучать опыт народной медицины «вдогонку», когда многие тонкости дела позабыты и утеряны.А тем временем к Голюку едут за тысячи километров люди, веря, что народный лекарь им поможет…— Жив ли Михайло Васильевич? — с тревогой спросила старуха повстречавшегося на дороге мужчину.— Голюк-то? Жив. Жив!— Слава богу! — искренне обрадовалась старушка.И остальные ее попутчики вздохнули с облегчением: «Жив!»Странники пошли дальше по дороге, но идти стало вроде бы веселей. Впереди, поверх деревьев, в лучах восходящего солнца засветились сопки, и казалось, что они занавешены цветастым ковром — столько на их склонах горело замысловатых красой искусной художницы-осени.Но не красота сопок волновала пришельцев, а таинственные лабиринты здешних джунглей, где в зеленом ворохе чащи, перепутавшись с лианами, китайским лимонником, кедровым стлаником, росли целительные сокровища: элеутерококк, бадан, марьин корень, а еще заманиха и маньчжурская аралия. Уже одни только магические названия тревожно дразнили воображения ходоков, потому как люди эти больны или больны их родственники, и спешат они теперь к народному лекарю Голюку, который по слухам корешками да травами лечит 80 болезней.Село Иннокентьевка возникает неожиданно, и, входя в него, ходоки с удивлением обнаруживают под ногами асфальт, так что пока они идут вдоль совхозной фермы, магазина и сельсовета, — идут по асфальту. Они, конечно же, не знают еще, что асфальт выложен на деньги Голюка. Впрочем, асфальт вскоре обрывается, и поросшая травой дорога уходит вверх до деревянного колодца, а затем начинается спуск к улице Смольной.Дом № 16 знают все сельчане. Дорогу указывают охотно, не останавливая внимание на гостях, — привыкли. И только председатель сельсовета А. А. Домбровский провожает пришельцев строгим взглядом. Если в раннее утро оказывается в его кабинете посторонний, Алексей Алексеевич не удержится, чтобы не высказать своего негодования:— Это только начало. Сейчас еще приедут на автобусе, а потом на «Волгах», «Жигулях», «Москвичах». Часа через два будет человек сто, и так каждый день. Посадили соснячок, а эти больные туристы бегают в соснячок по нужде. Приятно нам? Того и гляди вспыхнет какая-нибудь эпидемия. Не понимаю людей… Если он хороший врач, то чего же он не вылечил своих детей. Дочь умерла вообще от пустяковой болезни. Нет, просто любит человек деньги. Он даже не поест за день, сидит, принимает… А вот местные у него не лечатся.Принимает Голюк в хате с хорошо выложенной печью. Уже в сенях ударяет запах трав, но в горнице он куда крепче. Посреди горницы стол, на столе пружинные весы с одной чашечкой, за столом седой старин с внимательным взглядом неестественно глубоких глаз. Он и есть Михаил Васильевич Голюк. Руки у него не врача, а крестьянина — что не удивительно — работал Голюк много и славно. Даже тот же А. А, Домбровский — противник ярый говорит об этом так:— Труженик он, конечно, великий. Перед выходом на пенсию работал на лесопилке и выполнял норму, представляете, на пятьсот(!) процентов. Никогда не видел больше такого. В воскресенье приходил точить пилы, чтобы потом всю неделю работать без остановок…Руки говорят иногда о человеке не меньше, чем лицо. Но тут особая история.С них и началось мое врачевание,— сдержанно улыбаясь, говорит Голюк.— Моя мать любила раков, и я добывал их с удовольствием. Случалось, вода не успевала прогреться как следует, вот прицепилась… Думал экзема, а оказался псориаз. Страдая сорок лет, лечился, конечно, да ничего не помогло. Отчаялся… и стал думать сам, как бы вылечиться. И вот живу уже двадцать лет здоровым и двадцать лет помогаю другим страдающим.Прием между тем начался.— Помоги, добрый человек, — усаживается против Голкжа старуха. — Полиартрит, батюшка, замучил, суставы все гудят.— Полиартрит — тяжелая болезнь, — прерывает старуху Голюк — От нее гибнут люди. Сейчас дам вам лекарства. Двадцать грамм эвкалипта залейте в эмалированной кастрюле кипятком. Пусть постоит час, затем процедите и слейте в темную бутылку. Пить по 50 грамм три раза в день, за полчаса до еды, две недели. Кастрюлю берите без сколов, чтоб эмаль была целая. Проверяйте регулярно РОЭ. Если она в норме от 3 до 14,6, то эвкалипт принимать не нужно. Теперь втирание — сто грамм листа мелко порвать, вложить в темную бутылку и залить пол-литром воды. Настоять четверо суток. Втирать один раз перед сном, поперечно. Да вы не записывайте, инструкцию я дам. Поясницу натирать с помощью второго человека 3 раза, а кисти рук 2 раза. Вот вам двести граммов листочков. Теперь рододендрон…Голюк неспешно рассказывает, как готовить настой рододендрона, а затем также подробно о марьином корне. Все травы он взвешивает, заворачивает в газету, предварительно написав, что за трава будет внутри свертка. Прикладывает инструкцию, четко и грамотно составленную, хорошо отпечатанную.Пока старушка получает лекарства, остальные посетители сидят кто где. Слушают, осматриваются. За спиной Голюка комод и письменный стол. Вдоль стен полки, заваленные письмами. Одни аккуратно стянуты бечевками, другие вольготно лежат в кипах. Каждый прикидывает, сколько их. Ясное дело — много, но сколько? Если, однако, подсчитать, то выйдет около ста тысяч. Письма разные: тревожные, если человек умирает, письма-просьбы выслать лекарство, письма с благодарностями.«Откуда я знаю ваш адрес, многоуважаемый Михаил Васильевич? Дело в том, что в декабре прошлого года три знакомые женщины (мы вместе лежали в больнице) побывали у вас. И вот я получила на этой недели письма от двух из них. Обе чувствуют себя хорошо, и пишут, что Ваши лекарства им очень помогают…» «Я давно слышал, что Вы делаете настоящие чудеса. Брат написал, что Вы лечили и одного военного…»Адрес на конверте: «…М. В. Голюну — великому лекарю».«Хочу Вас поблагодарить, что вы мне помогли избавиться от моей болезни. 20 лет я болел псориазом, сейчас у меня только по пятну на локтях. Я вам очень благодарен и желаю вам долго жить и приносить облегчение людям».— А чтоб он сдох, окаянный черт!— вдруг раздается в сенях женский голос. Но, несмотря на грубую угрозу, голос не злой, а скорее иронический.— Вы радоваться должны, что у вас такой умный дед, помогает людям,— возражает вкрадчиво посетитель, ожидающий в сенях.Дверь в горницу распахивается и на пороге появляется жена Михаила Васильевича — женщина дородная, сохранившая вопреки времени — ей 72 года — черты былой красоты.Сватался Михаил Васильевич четыре раза безуспешно: не хотели родители отдавать красавицу дочь за бедняка. И только вмешательство Иры, Ирины Иосифовны решило дело. Зато потом три раза палили их хату отвергнутые женихи.— Вот женщины всегда так: ругают мужиков при жизни, а потом воют над гробом, убиваются, — отвешивая корешки золотого корня, спокойно говорит Михаил Васильевич.— Так ведь не над вами же плачут, — возражает ему жена, — а над своей горькой судьбой.Детей у них было десять. В живых осталось пятеро. Последняя дочь совсем молодая — 27 лет. Она моложе многих внуков — детей первой дочери.— Поел бы, лекарь, не завтракал еще.— Не буду, — коротко бросает муж.— Люди!— Господи, когда ж ты помрешь-то! Хоть перестанут ходить сюда. Устала я от этих посетителей…«…На больных участках прошло шелушение. Кожа очистилась, стала розовой. Дай бог вам долгих лет жизни в добром здравии. Вы так нужны людям!»— Я вот не хожу к врачам, — говорит между тем какой-то женщине Ирина Иосифовна.— А почему я здоровая, потому что рожала! Вон у нас Авдотья сначала бегала к врачам, избавлялась и начала хворать. А потом одумалась, троих родила, и вы посмотрите на нее сейчас: гладенькая буренка!Письма с благодарностями Голюк уже не хранит, растапливает ими печь. С каждым днем ему все трудней справляться с корреспонденцией. Да и не только ему одному. Маленькое почтовое отделение практически работает на одного Голюка, исчерпав за месяц годовые нормы ящиков, материи для посылок, гвоздей, сургуча.«На ваше письмо отвечаю, — пишет Голюк больному,— лекарства выслать не могу, потому что на почте не осталось сургуча. Если найдете где, присылайте…»Гастролирующие артисты, моряки, оказавшиеся в портах Дальнего Востока, кинооператоры и режиссеры, писатели и журналисты, просто командировочные — все делают крюк, чтобы побывать у Голюка. И каждый является не только со своей болезнью, но и с заданиями родных и друзей. Известность Голюка растет лавинообразно. Приезжают к нему и врачи. Некоторые инкогнито, другие не скрывают своей профессии. Случается, советуют потом и своим пациентам ехать на излечение к Голюку. Вот письмо, которое невольно останавливает внимание:«При выписке врачи посоветовали обратиться к Вам за помощью. Когда мне можно к Вам приехать?..»Зато местные врачи безапелляционны:— Голюк? Да какой он врач? Он же не может поставить диагноза!Диагнозы Голюк действительно не ставит, но из принципа.«Хирург заявил родственникам, что «отец проживет только месяц». Даже предсказал число, когда готовиться к печальному дню. Прожил благодаря Вам уже год и пять месяцев, восстановил свой вес (было потеряно 14 кг). Хожу в магазин за продуктами, помогаю по дому…»— Эти доморощенные врачи удивительным образом входят в доверие к людям. Но почему?— удивлялись в поликлинике местные врачи. — Почему народ верит им больше?…Тем временем старушка, расплатившись, складывает корешки, полученные от Голюка, в две сумки.— Где теперь такое внимание встретишь?— причитает она.— В поликлинике все торопят, куда-то спешат. А куда нам-то спешить?На ее месте уже сидит молодая женщина с сыном. Рассказывает о недугах мальчика.— Искусственник?— вдруг спрашивает ее Голюк.— Искусственник, — отвечает удивленная женщина.— Искусственник!— Диатез?— Диатез, Михаил Васильевич, диатез,— закивала женщина.Ожидающие своей очереди, слушая этот разговор, потрясены ясновидением Деда. С этой минуты они доверяют ему безраздельно. Но услышь такую информацию от врача, никто бы не удивился, приняли за должное. А тут сидят завороженные.Один счастливчик, излечившийся у Голюка от страшной болезни, кстати из местных жителей, говорит:— Всегда кажется, что герои да большие люди живут где-то далеко-далеко. Другой раз не верится, что вот рядом, на соседней улице, живет знаменитый лекарь. Ведь обыкновенный мужик, черт возьми, но никто так не чувствует травы, как он. А дочь его умерла в три дня. Михаила Васильевича дома не было.— Ездил на Украину, — рассказывает Ирина Иосифовна. — Врачи определили грипп, а у дочери семья, трое ребятишек. Сельскому жителю слечь в постель — беда. Она и крутилась до последнего. Только это был не грипп, а воспаление легких.Первую заявку на изобретение Голюк с горем пополам составил, когда вылечил от псориаза больше тысячи человек. Коллективные письма этих вылеченных людей поступали в крайком партии. И секретарь Харчев К. М. предложил ректору Владивостокского мединститута проверить метод лечения. В кожно-венерологическом диспансере начались испытания мазей Голюка.— Характерная деталь взаимоотношений официальной и народной медицины, — рассказывает кандидат психологических наук В. В. Милашевич.— Проверка нередко поручается оппоненту, который ее проваливает. На сей раз, правда, заключение было обтекаемым — редкий, в общем-то, случай. Признавалась работоспособность метода, что говорит уже о многом. Но странно: в мазях Голюка используется элеутерококк, и врачи, которые успешно испытали мазь, в 1977 году докладывают на конференции: «Препараты элеутерококка в дерматологии практически не применялись. Нами было проведено лечение 52 больных псориазом. Клиническое выздоровление наступило в 35 статически достоверных случаях. Таким образом, использование препаратов элеутерококка для излечения больных псориазом является целесообразным…» И ни слова о Голюке.Официальная медицина выросла из народной, всегда пользовалась находками народных умельцев. Перенимать их опыт никогда не считалось зазорным и даже приветствовалось, но ведь Голюк-то жив, мало того, он ведь подал заявку на авторское свидетельство. Как же можно, говоря о новом препарате, не упомянуть имени его создателя, тем более зная, что в научной практике препарат помог 35 больным, а Голюк рекомендовал его тысячам людей.Заключение №42 комиссионной медицинской экспертизы—документ уникальный в своем роде. Главный эксперт Минздрава РСФСР заслуженный врач РСФСР В. К. Дербоглав и восемь членов комиссии, среди которых два доктора и четыре кандидата наук, проверив все средства, которыми пользовался Голюк при лечении псориаза, нашли, что среди них нет запрещенных к использованию в медицинской практике. Комиссия сделала редкий для судебной практики, но, разумеется, не беспочвенный вывод: «Способ лечения псориаза может быть использован наравне с методиками лечения, принятыми в медицине, как дополнительная возможность комплексного лечения этого заболевания».Такое вот нестандартное заключение!Прокурор Лесозавода Иван Максимович Синегубов для пущей объективности дела, предпринял мудрый ход. Он предложил своему товарищу, страдающему псориазом, полечиться у Голюка.— Вылечил его Голюк, — говорит Иван Максимович. — И я впервые задумался о том, как легко возбудить дело против народного лекаря типа Голюка. Сколько различных статей сами прилипают к ним. И как трудно защищаться этим лекарям. Но заболевший человек прежде всего обращается к официальным врачам, идет в поликлинику. К Голюку идут в последнюю очередь, когда он повредить уже не может. Кстати, очень редко сами больные приезжают к Голюку, обычно это родственники больных, которые узнают о болезни только в последней инстанции, когда официальная медицина бессильна.Не обращая внимания на сложности, Михаил Васильевич пишет заявку.— Вот передам таким образом государству нашему свой опыт,— умиротворенно заявляет он.Год длилась переписка по поводу неправильного оформления заявок, хотя куда гуманнее выглядела бы позиция снисхождения к материалам, поступившим от народного лекаря, который поднялся на уровень изобретательства. В конце концов, материал заявки — немалая ценность для государства. Не разумнее ли было, напротив, поручить специалисту помочь заявителю, находящемуся за 8 ООО километров от ВНИИГПЭ. Ученые мира, в том числе и советские, потратили немало сил и времени над расшифрованной, например, санскритских трактатов народной медицины. Даже полное название одного из текстов расшифровано сегодня не вполне вразумительно: «Сердце нектара, восьмиветвистые 4 основы (секретной) специальной терапии». Сколько было утеряно со смертью подвижников медицины, копивших опыт пристального, неспешного наблюдения над природой.Но вот получена, наконец, приоритетная справка. И почти пол тора года уходит на рассмотрение сути предложения. А заведомый отказ в авторском аргументирован без всякой проверки и канонически стандартен: «Травы известны, объективных данных об излечении конкретных больных нет».— Медик ищет новый, самый эффективный препарат для лечения болезни, — комментирует этот ответ В. В. Милашевич, — а Голюк новых препаратов не ищет. Он использует чаще всего хорошо известные, перекомбинирует их сообразно своему видению проблем в иную систему. Медик не встречает в них ничего нового и считает их для себя неинтересными. Скажем, зачем исследовать чистотел и марьин корень — они хорошо известны уже века, целые монографии написаны. Но комбинации только этих двух трав допускают астрономическое число вариантов…В истории Голюка сфокусированы две проблемы: изобретательство в области медицины, которое встречает буйное противоборство специалистов, и желание изобретателей воспользоваться своими находками для помощи людям, что возбраняется…Стремление Голюка лечить найденными им средствами сродни упорству слесаря построить своими руками, скажем, приспособление, которое не понравилось начальству. Неблагожелательность, небрежность судей, то есть специалистов, рассматривающих заявку, рождает жажду еще раз доказать на деле жизнеспособность новых методик лечения. Скрупулезная, клиническая проверка специалистами отвергается, в пику же выставляются невесомые, а подчас смехотворные аргументы. Чего стоят, например, отписки по поводу мазей Голюка для лечения псориаза: «Предложение сложное в изготовлении, дорогостоящее…» Сложное? Дорогое? Голюк смешивает элеутерококк с яичным белком, медом и солидолом в тазике. За два часа кустарно он приготавливает лекарство для сотен больных, а стоимость двух комплектов мазей — всего три рубля.Есть в отказах пункт серьезный: сведения об излечившихся. Но интересно, как официальная медицина, которая сама не делает никаких усилий, чтобы апробировать новую методику, представ сбор статистических данных автором заявки?— Если человеку помогли мои лекарства и он, предположим, сам захочет зафиксировать фант излечения, — растерянно размышляет Голюк, — то ему необходимо как-то получить подробную историю своей болезни, но ему никто такую информацию не даст. И кто, скажите, поверит ему, что он лечился моими препаратами? Случается, больной, которому легче, вообще забывает о лечении. Те же, кто живет после онкологической болезни, не скажут, что они вылечились. Да я и сам боюсь это говорить, считаю попросту: болезнь приостановлена. Есть люди суеверные — те боятся вообще говорить… Я уже за день не успеваю делать самого главного, а мне предлагают завести регистратуру. Без нее, я понимаю, судить о методике невозможно, статистика нужна. И когда я подавал заявку, то по наивности предполагал, что кто-то соберет ее. Кстати, собранная кем-то, она и выглядела бы более объективно…— А знаете, — воскликнул один ученый, хорошо знакомый с заявками Голюка, — я вот крайне возмущен отпиской экспертизы, но, окажись сам на их месте, вынужден был поступить так же! Нет четкой апробации… Авторского Голюку не дали, но что такое бумажка? Главная беда в том, что методику никто не проверил. Старик где-то на окраине страны копошится… А если он прав, если нашел новое?— Авторского свидетельства народным лекарям не выдают,— перебирая корешки бадана, чтоб не попали с «ржавчиной», задумчиво говорит Голюк.— Да что нам — врачам, если те рушат привычные взгляды официальной медицины, не выдают! Выходит, нельзя изобретать в медицине? Но призывают изобретать! — Глаза деда вдруг светлеют, улыбка разглаживает суровые складни. — Есть у меня знакомый ученый… Раковые клетки, считает,— клетки будущего, надо научиться жить с ними. Возможно, он прав. Природа давно искала противоядие к неблагополучным условиям жизни, и когда-то создала новую клетку. А теперь, возможно, заторопилась. Понятно, почему … Воздух в городах — сущая отрава; продукты идут через морозилки; жизнь не жизнь стала, а одна вибрация. Вот лошадь Пржевальского за короткий период отбросила три копытных пальца. У человека тоже летят «пальцы» в организме! Не смейтесь— мой товарищ изучал эти клетки, но не чтобы их умертвлять, а проверял жизнеспособность. Вот нормальная клетка усваивает сахар, если в межклеточном пространстве его пять миллиграммов на процент, а если 4,5, то уже не усваивает. Капризная! А раковая усваивает уже 0,5 миллиграмма! Она и растет, а наши гибнут от голода. Петр Иванович Смирных — его фамилия Смирных—думает, как подчинить регуляцию роста раковой клетки центральной нервной системе и эндокринному аппарату. Четыреста случаев стихийного выздоровления — факт. Не первые ли это ласточки? Мы со Смирных считаем: надо искать травы. Выиграют те, кто найдет правильный комплекс. Смирных проверял на машинах: из тысячи растений ЭВМ выбрала пять; четыре наши, те, что мы использовали. Травы действуют медленнее, зато безопасно. Я все это к тому рассказываю, что вот если огульно отбрасывать такие идеи, не проиграем мы?Владислав Витольдович Милашевич прожил у Голюка несколько дней, наблюдая за приемом лекаря, исписал целую тетрадку, стараясь объяснить психологическую канву его методики. Он немало повидал народных лекарей, но считает Голюка самым грамотным, удивительно добросовестным, а главное, вдумчивым.— В сердцевине всех болезней есть общее — здоровье, как противоположность болезни,—говорит Мнлашевич,— Вылечив свой сорокалетний псориаз, Голюк ухватил механизм регуляции общего тонуса организма в целом, а через него регуляцию его периферийных органов. Голюк к тому же интуитивно подходит к мысли, что главный в процессе лечения сам лечащийся. Когда мы приходим к врачу, то в какой-то мере возлагаем на него ответственность за свое лечение, как у Маяковского: «Нам думать нечего, за нас думают врачи». К Голюку попадают люди отчаявшиеся и начинающие думать самостоятельно. Для многих рекомендации Голюка — последняя инстанция, а значит, отношение н ним несравненно серьезнее. Внешний контроль переводится в самоконтроль. Голюк вызывает к жизни, может быть, самый сильный и действенный аппарат лечения — сознание самого больного, его внутренние силы и разум….Встает из-за стола женщина. Одевает мальчонку, складывает корешки. На ее месте сразу трое. Двое молодых парней держатся застенчиво, зато молодая девушка побойчее:— Отец наш заболел… Помоги, дедушка. Что нам делать-то? Из больницы его выписывают. Все!— Берите домой. Что же это вы? Ну ладно бы с запада, а то с Уссурийска… Где же вы были раньше? Не прислушались к голосу народа.— Дедушка, по вашему методу лечилась одна женщина, такой же случай. Уже 4 года живет…— Вот пусть сна мне напишет про свою болезнь, да пусть возьмет выписку из больницы, — просит Голюк не очень уверенным тоном, зная, что никто не даст той женщине никаких документов, так ему необходимых…— Мы сходим к ней обязательно, дедушка… Теперь вот о нас…После главного, и эти посетители не упускают случая полечиться от мелких «болячек», выкладывают не только свои, но и все беды соседей, сослуживцев: уж коли приехали в такую даль, так чтобы с максимальной пользой.Старик с каким-то добрым наклоном головы слушает внимательно, не торопит. Жесты его мягкие, немного усталые, правда.— Устал я, — признается Михаил Васильевич. — Хотел приучить детей, но они отмахнулись. А люди-то идут, как их отошлешь обратно.25 сентября 1980 г. Голюк принимал с 9 утра до 7 вечера и даже не обедал. Весь день внимательно и неторопливо объяснял людям особенности трав. И все травы, которыми он снабдил посетителей, были высокого качества: хорошо высушены, отобраны по размеру, цвету, запаху, вкусу, отделены от примесей. После дневного приема он подготовил к отправке 8 посылок, потратив на это половину ночи. А утром следующего дня потащил эти посылки на почту.Врач московской поликлиники, услышав про методику Голюна, воскликнул:— Господи, так я любому посетителю выписал бы такие травы и корешки. Вот только вопрос, где он их достает. Чего спорить о Голюке? Ведь ни в одной аптеке за всю мою жизнь я не видел в продаже таких трав, да многих корешков я, врач, вообще не видел, только на картинках. Да пусть ваш Дед темен, пусть безграмотен, но ведь он делает великое дело! Стоит ли рассуждать о патентах, о тонкостях дела, когда человек совершает настоящий подвиг. Слава ему, слава! Ведь ценные растения, которые он собирает, попадают по назначению, то есть людям, которые в них нуждаются. А в том, что совхозные ребятишки собирают траву, зарабатывая у него, ничего не вижу зазорного. Вы почитайте соответствующую литературу — сбор трав не организован. Это стало проблемой.Есть у Голюка письмо от учительницы, которая решила приобщить школьников собирать в джунглях корешки. Корешки-то они собрали, а вот сдать их так и не смогли: то пьян приемщик, то у него нет денег, то некуда «ссыпать». И прислали школьники траву Голюку, а он, хотя и забраковал половину, но в тот же день выслал им деньги, вдвое превышающие государственную стоимость.— Да вы назовите его не врачом, — продолжает московский врач, — а собирателем или распространителем трав. Разве этого мало, чтобы все стали уважать вашего Михаила Васильевича. И зачем ему авторские свидетельства?Руководитель отдела физиологии и фармакологии Института биологии моря Дальневосточного научного центра АН СССР профессор И. И. Брехман считает, что конфликт «народный лекарь — официальная медицина» легко разрешим, если на территории Дальнего Востока организовать институт по изучению опыта народной медицины. Их не так уж много осталось, трудяг, подобных Голюку. Отмежеваться от них проще простого, осудить их тоже легко, выставить аргументы против их методики и отказать в авторстве— труд вовсе невеликий: от силы полчаса маститому ученому.Профессор Хабаровского медицинского института Н. К. Фруентов пишет: «По данным ряда фармацевтических фирм Западной Европы и Америки, из пяти тысяч вновь синтезированных веществ лекарственным оказывается лишь одно. Для сравнения можно указать, что из 3 200 видов растений, зарегистрированных в пределах Дальнего Востока, более ста с успехом применяются в лечебных учреждениях СССР.Почти все официально признанные лекарственные растения первоначально применялись в народной медицине. Это свидетельствует о перспективности дальнейшего изучения народного опыта использования растений—носителей биологически активных веществ. Очевидно, в народе уже проведен эмпирический отбор растений, способных влиять на те или иные функции человеческого организма. Задача медицинской наук — возможно полнее использовать результаты отбора».Академик Е. И. Чазов говорит: «Растительные травы — сырье для получения лекарств. Химия сегодня призвана как бы приблизить лекарственные препараты н природным средствам, с которыми организм человека сроднился за долгие годы эволюции».Так говорят ученые, а пока в редакцию приходят письма от этих мудрецов, затерянных в джунглях, и тревожат, как ранг.«Я, Голюк Михаил Васильевич пенсионер, образование семь классов, житель села Иннокентьевка Приморского края, обращаюсь к Вам с единственной просьбой, прошу передать мои разработки по лечению травами в руки государства — не на словах, а на деле, без всей этой волокиты, которая вокруг данного вопроса сложилась, Это надо сделать побыстрей — мне уже 78-й год,—пока я в твердой памяти, пока еще жив».с. Иннокентьевка Приморского края.