Нынешняя пасхальная неделя в Москве выдалась солнечная, теплая. У всех были свои заботы, свои надежды, поиски и открытия. Среди них нечаянной радостью стала большая выставка в Манеже, в которой участвовали художники из всех городов и областей России. Итак, официально она именовалась IX Всероссийская художественная выставка, и на фасаде Манежа красовалась праздничная афиша с хорошо знакомой эмблемой «Россия».
Открытие было непринужденным и необычным. Пресс-конференция для журналистов состоялась прямо на воздухе — на солнечной площадке перед входом в Манеж. Председатель правления СХ России В.Сидоров рассказал об этапах подготовки этой долгожданной обобщающей экспозиции (со времени предыдущей прошло целых семь лет), об успешных художественных смотрах в Красноярске, Хабаровске, Краснодаре, Вятке, Уфе, Нижнем Новгороде, Москве. Более четырех с половиной тысяч работ из экспонировавшихся на региональных выставках были привезены в столицу и представлены в залах Манежа. Валентин Михайлович подчеркнул некоммерческий характер выставки, отдал дань уважения всем участникам «России» за терпение, мужество, патриотизм и верность искусству в столь трудное время, особенно горячо подчеркнув, что каждая представленная работа создана по велению сердца, в ней чувствуется, прежде всего, душа автора, его любимые темы и образы.
Напутственные слова журналистам произнес также секретарь правления и главный редактор журнала «Художник» О.Буткевич, даря на память о выставке свежий номер журнала — объемный, красочный, на отличной бумаге, соперничающий со многими альбомами по искусству… А в аванзале Манежа торжественный хор уже звучно и чисто выводил «Христос воскресе», публика прибывала. Подъехало несколько автобусов из разных городов России. Художники и зрители плотно окружили подиум, на котором устроители собрали почетных гостей. Среди них многие сразу узнали Михаила Арсентьевича Маторина — замечательного художника и учителя, лишь на пять лет отстающего по возрасту от уходящего века. Итак, век двадцатый — в творчестве российских художников. Выставка открылась, и каждый мог убедиться, как отразился он в образах представленных произведений или как они — независимо от его бурных веяний, крупных сломов, значительных перемен — сумели сохранить добрые живые традиции отечественной художественной школы.
Признанные, хорошо известные мастера, чьи работы издали узнаются по почерку, и дебютирующая молодежь соседствовали в залах органично и взаимодополняюще. Меж ними располагались авторы, чья молодость совпала с первыми шагами возобновленного «Юного художника». Многих он благословил на своих страницах, и радостно было видеть в Манеже новые работы наших «крестников» — Л.Кирилловой, Г.Немеровского, Т.Федоровой, М.Переяславца, В.Кубарева, В.Харлова, Т.Гореловой и очень многих других.
На страницах печати, в устных отзывах отмечают, что экспозиция была построена разнообразно, демократично, широко, без стеснения индивидуальностей и диктата преобладающих стилевых традиций. Конечно, основным творческим мировоззрением выставки остался триумф реалистической школы, предпочтение отдавалось высокому профессионализму, животворному преломлению духовного богатства русской классики, национальных искусств и ремесел. Отрадно, что при отборе не было запретных тем, табуированных имен и манер. Не изгонялись отдельные «трудные», как бы выпадающие из общего «респектабельного» ряда работы, вроде жутковатой, населенной монстрами и крысами композиции Г.Доброва «Воспоминания о коммуналке». Не преследовались за необычность и несовместимость некоторые новейшие жанры — на грани искусства и науки. Так, представлялась остроумной, хорошо продуманной, красиво и тщательно осуществленной оригинальная инсталляция — театральный объект В.Григорьева «Рождение и смерть».
Вообще, оригинальных и замечательных отдельных работ было немало в каждом разделе. Но очевидным казалось также здоровое соперничество и явное преимущество каких-то определенных видов и жанров искусства. Скажем, в живописи было больше находок и частных удач в жанре пейзажа, в портрете — лишь единичные и довольно редкие достижения. Удивило не поддерживаемое никакими достаточными материальными стимулами тяготение художников к композиционной картине. Ранее она чаще называлась тематической и выполнялась по договору. Теперь в ней не увидишь непременных ударников труда и мажорных созидательных процессов. Она оказалась совсем иной и обращенной к совсем иным чувствам. Даже появилась некая особенная разновидность композиционной картины: если определять узко — на житийно-религиозные темы, если более широко — картины духовного содержания. И здесь наметился огромный зазор между работами, простодушно имитирующими известные сюжеты русской иконописи или благополучно воспроизводящими облик современных иерархов церкви, и произведениями, глубоко и образно преломляющими как традиционные евангельские мотивы, так и темы личного духовного само-стояния. К последним имеют прямое отношение «Распятие» А.Мыльникова, «Троица» В.Васильцова, «Житие Сергия Радонежского» палешан Т. и В.Макашовых, «Крещение» В.Крестьянинова, «Сотворение Храма» Д.Журавлева.
Продолжая путешествие по залам, можно было заметить, как богато и полновесно представлена российская станковая графика и как бледно и устарело выглядят разделы плаката и книжной графики. Правда, как бы компенсируя бедность последнего вида искусства, широко показан его естественный, конечный результат — шикарные витрины книжной продукции, посвященной российскому искусству, его выдающимся мастерам.
Более всего, наверное, в скульптуре запечатлелись разностилье, многоголосье, диапазон жанров, богатство школ и самобытность индивидуальностей. От традиционного ростового портрета и выразительного бюста до малых форм и изумительных пластических метафор — таков насыщенный спектр этого раздела выставки. А сколько открытий, обретений, трогательных узнаваний получил зритель в представленной анималистике — графической и скульптурной, в прикладном искусстве и народных промыслах!
Еще на аналогичных выставках «Советская Россия» можно было заметить особую бережность, щедрость внимания устроителей к народному творчеству. Сегодня оно отвечает знаменательными доказательствами своей жизнестойкости и плодотворности. Как всегда, одаряют обилием мотивов, красотой форм, филигранным исполнением одушевленные талантом вещи Жостова и Хохломы, Палеха и Федоскина, Вятки и Городца… На выставке также великолепны авторский гобелен, кружевоплетение, ювелирка, витрины с инкрустированным оружием, гравировкой и эмалями.
Очень много нового и творчески переосуществленного уже в очень известных и древних видах искусств и ремесел. Но многое в структуре и методе показа осталось незыблемым, лишь измененным чуть в фигурах и акцентах. Так, впечатляют по-прежнему имперский-монументальные масштабы экспозиции. Правда, отпала главная имперская деталь — обязательная фигура вождя. Но ее на этот раз счастливо и логично заменяет многочисленное изображение Пушкина, кажется, во всех видах и жанрах. Кстати, в этой фигуре несравнимо больше объединяющего смысла, полноты национального универсума, просто даже теплоты и обаяния не только авторов Пушкинианы, но и заинтересованных благодарных зрителей. К ним за три дня осмотра экспозиции (за меньший срок ничего не уяснишь и не запомнишь) пришлось обратиться с традиционными и неназойливыми вопросами: какие впечатления, что понравилось, чем остались недовольны? Некоторые отвечали охотно и полно.
А.Василева, учащаяся Московского богословского института:
— Учусь на отделении, связанном с искусством, иконописью. Поэтому меня особенно поразила духовная живопись на выставке. Какими-то боковыми ходами, причудливыми выгородками, торжественными анфиладами у зрителя создается волшебное ощущение Храма, укоренившегося в самом центре Манежа. Здесь даже можно молиться и можно узнать что-то интересное. Например, мне очень понравился, как объяснил экскурсовод, — эскиз росписи для Храма Христа Спасителя «Благословение Сергием Радонежским Дмитрия Донского на брань». Невозможно оторвать глаз от живописного иконостаса Г.Елфимова из Архангельска «Соловецкие подвижники» — простота, точность и благолепие. Побывав в этом своеобразном Храме, я не смогла, правда, посмотреть уже ничего другого. Но все равно, покидаю выставку с очень добрым ощущением, с каким-то моральным подъемом. Спасибо!
М. Рыбин, преподаватель истории из Тулы:
— Вот видите, я человек старой закалки, хожу по выставке с блокнотом, записываю впечатления. Возраст уже не тот, чтобы запомнить два десятка шедевров, а они несомненно есть на выставке. Хочется рассказать о них своим ученикам — девятиклассникам. Раньше я мог себе позволить привезти их на экскурсию, тогда бы мы ходили вместе, смотрели, запоминали, обменивались мнениями. Какое было бы редкое педагогическое везение — в год юбилея Александра Сергеевича показать им целый ряд удачных работ, посвященных поэту. А теперь кое-что фотографирую любительским способом и записываю в блокнот. Вот список понравившихся авторов на темы Пушкина: бронзовая фигура с Амуром М.Переяславца, иллюстрации к «Станционному смотрителю» А.Бакулевского, поэт с пейзажем на полотне А.Якушина, эскизы к спектаклю «Пиковая дама» С.Алимова… Впрочем, я еще не все посмотрел.К.Климов, самодеятельный художник:
— Огорчило мизерное присутствие на выставке моего самого любимого вида творчества — рисования. Неужели сейчас все занимаются рисунком лишь подсобно, вспомогательно? Или на такие выставки «простой» рисунок не принимается? Считаю, что его надо шире показывать на таких выставках. Так же полно, как всевозможные печатные техники. Сколько здесь, посмотрите, прекрасных имен — Н.Воронков, Н.Калита, А.Суворов, С.Никиреев, А.Колчанов, С.Харламов. Чистого непосредственного рисунка мало. А ведь он — самый трепет души художника! Жаль…
Галина Петровна, смотрительница зала:
— Больше всего публики стоит как раз у драматических полотен — у «Адама и Евы» Г.Коржева, у картины «Похороны» В.Иванова. А около одного полотна я даже заметила плачущую пожилую женщину — это хабаровчанин Дроздов написал. Называется: «Я убит, мама!» Там прекрасно изображены горные вершины, может быть, Кавказа, и прямо на снегу лежит отрубленная голова солдата с грустными, широко открытыми глазами. То ли это горькая память об Афгане, то ли о Чечне. Вспоминаешь даже совсем сегодняшнее -разбомбленные Балканы. Или далеко вчерашнее — Великую Отечественную, там мой отец остался.
А.Болашенко, художник-график, ветеран Великой Отечественной войны:
— В безмятежное воскресное утро 22 июня 1941 года я, тогда школьник-девятиклассник, сидел за самодельным мольбертом, писал автопортрет маслом. Из картонного раструба репродуктора послышался взволнованный голос Молотова, объявившего о нападении гитлеровской Германии. Я растерянно вышел на улицу: надсадно выли заводские гудки. Детство кончилось. На следующий год я стал солдатом-понтонером в действующей армии… В Манеже три моих работы -пейзажи, это мой любимый, самый мирный,самый лиричный жанр. Рисовал по всей России — в Сибири, на Урале, в Якутии, на Камчатке, в среднерусской полосе. Особенно люблю пробуждение земли, раннюю весну, ледоход, разливы рек, трепет оживающих от первого тепла веточек деревьев. Вообще, пейзаж на выставке представлен щедро, убедительно — и в живописи, и в графике. Такую прекрасную землю нужно и должно защищать всеми силами, как будто говорят все эти храмы, города и леса, степи и речные поймы, проникновенно изображенные российскими мастерами.
А.Веймар, член-корреспондент Российской академии образования:
— Очень много великолепных женских портретов! Но отдельный разговор
— это образы творческих личностей, людей отечественной культуры как прошлого, так и настоящего. Здесь обилие замечательных работ. В историческом плане это, скажем, такие для меня бесспорные вершины художественного воплощения, как «Ф.Шаляпин» Д.Тугаринова и «А.Радищев» А.Цигаля, «Пушкин» А.Демина и «Гоголь» А.Ковальчука, «Достоевский» Д.Жилинского и «Ахматова» В.Трояновского. А целый ряд прекрасных изображений Сурикова! Есть очень выразительные, запоминающиеся портреты и наших художников-современников. Меня тронули особенно следующие: «Николай Рубцов в Ферапонтове» Э.Браговского, «Актер Лебедев в образе Холстомера» Э.Козлова,
«Актер Леонов» В.Тарасова. Запишите хорошую мысль: создать из подобных портретов галерею замечательных людей искусства России, конечно, в каком-нибудь отреставрированном просторном особнячке.
С. Колосков, дизайнер:
— Вас не смущает, что я представитель альтернативного Союза художников России? Многие работы здесь, конечно, абсолютной музейной ценности, еще больше вещей случайных, формально представляющих «все» российские регионы. Вообще, считаю, что время подобных тотально-монументальных смотров прошло — это как бесконечная колонна демонстрантов на Первое мая: а вот идут ивановские ткачихи, а вот оленеводы Севера, а вот рудознатцы Урала, а вот разведчики недр Сибири и славные шахтеры Донбасса… Сейчас время небольших групповых выставок, уютных персоналий с красивым, продуманным дизайном. Хотя отдаю должное экспозиторам этого показа: почти каждый автор представлен без помех и трений с соседом. Наверное, это было нелегко при таком масштабном и разномастном контингенте. И еще меня приятно поразившее: руководство СХ не забыло художников, ушедших в 90-е годы, отдало им законные места. И каждый мысленно помянул О.Комова, А.Грицая, А.Папикяна, А.Древина, Б.Французова… Честь и хвала за это организаторам. Не какие-нибудь Иваны, не помнящие родства. Это дает хороший пример и моральную гарантию всем принимающим смену.