Прибыв в далекую Гиперборею, Персей победил Горгону Медузу и отсек ей змеиновласую голову с открытыми, насылающими гибель глазницами. С удивлением герой наблюдал, как из шеи Горгоны вместе с потоком крови выходят на свет два совершенно разных создания — ее дети от бога Посейдона: воин Хрисаор и крылатый жеребец Пегас.
Столь же нежданным для Андромеды, прекрасной жертвы морского чудовища, оказалось появление рядом с ней Персея:
Вдруг, как внезапный гром при ясных небесах,
Катится ржание. В раскрывшихся глазах
Взвивается испуг и с ним восторг пьянящий:
Она увидела, как, нестеснен уздой,
Взметнувшись на дыбы, летит Пегас храпящий,
Тень крыльев синюю раскинув над водой.
Жозе Мария де Эредиа.
Пегас обладал даром высекать водные ключи копытом. Его имя производят от греческого pege, "источник". Чудесного коня можно было отыскать среди муз на горе Геликон, где он выбил родник поэтического вдохновения — Гиппокрену. Но не только дивная музыка звуков подвластна Пегасу. Необузданный нрав делает его спутником древних воинов.
Для того чтобы уничтожить Химеру — изрыгающую огонь женщину с львиной головой, козьим туловищем и змеиным хвостом, герою Беллерофонту пришлось обратиться к помощи Пегаса, узду от которого вручили ему боги. Беллерофонт взлетел над Химерой на крылатом скакуне и осыпал ее стрелами. Потом он протолкнул копьем свинец между ее челюстей, и пламенное дыхание растопило металл, сжегший внутренности монстра1. Верхом на Пегасе Беллерофонт одолел солимов и амазонок, жестоких пиратов Химарра… Слава вскружила герою голову, и он дерзнул воспарить на гору Олимп, где могли восседать лишь бессмертные. Видя это, Зевс наслал на Пегаса овода, от укуса которого конь вздыбился и сбросил седока. Сам Пегас беспрепятственно достиг Олимпа, но никто из людей уже больше на нем не ездил. Громовержец впряг его в свою колесницу коней медноногих,
Бурно-летающих, гривы волнующих в круг золотые.
За сходством легенд о Персее и Беллерофонте скрывается, как полагают историки, рассказ о победе эллинов во II тысячелетии до н.э. над жрицами лунного культа, надевавшими маски Горгоны во время богослужения. Пегас считался у них священным конем (его подковы напоминали Месяц) и исполнял центральную роль при вызывании дождя. Отсюда взаимосвязь крылатых лошадей (крылья — указывают на небесное происхождение) и дождевых облаков. То, что Персей обезглавил Медузу, символизировало подчинение эллинами святилищ этой богини, лишение ее жриц ритуальных масок Горгоны и овладение священным табуном. Небесные скакуны с тех пор включались в упряжь главных греческих богов: Зевса, Гелиоса, Посейдона. Как связующее звено с лунной религией, воздушной повозкой наделена и Селена. В память о божественных лошадях праздничные экипажи на Сицилии, в Катанье и Палермо до сих пор украшают бунчуками из крашеных перьев.
Наиболее строптивыми считались кони, составлявшие квадригу Аполлона-Феба (Пирой, Эой, Флегон и Этон), на которой бог Солнца совершал путь между Землей и звездами. Сын Феба от смертной женщины, Фаэтон, не справился с огненными животными, едва не спалившими вселенную, и был сброшен ими с золотой оси двуколки. Как ожог от неумелого управления колесницей на небосводе остался Млечный Путь.
В Ведах Солнце (Сурья) олицетворяется возничим, правящим двумя, семью или десятью отливающими золотом кобылицами. У древних германцев колесницу светила влекли кони Арвакр ("рано пробуждающийся") и Альсвидр ("всех быстрейший"). В "Эдде" небесный конь Скинфакси-"светлогривый" — приносит день, а Хримфакси-"инеегривый" — ночь. "Куда девались божие кони? — вопрошают литовские сказания. — Божие сыны на них поехали. Куда поехали божие сыны? Искать дочерей солнца". Летом индийская солнечная колесница запряжена белыми лошадьми, а зимой — вороными.
День и ночь сменяются в славянских сказках, как черные и белые жеребцы; знаменательно, что конь в черно-белых пятнах назывался у нас пегим, пегашкой. Весна да Осень на пегой кобыле ездят, — рассуждал народ. В традиционной вышивке и резьбе по дереву можно встретить как изображение солнцевой колесницы целиком, так и отдельных крылатых коней. В геральдике, науке составления гербов, за крылатым конем закрепилось название гиппогрифа (ippo — лошадь по-гречески).
Часто небесные кони несут на своих крыльях ветер (ведические Маруты, 12 скакунов, порожденных богом северного ветра Бореем), мечут с высоты громовые раскаты (колесницы Индры и Зевса), выбивают копытами молнии (колесница Агни). В византийском "Девгениевом деянии" три волшебных жеребца назывались: Ветреница, Гром и Молния. Название бурой масти родственно в русском языке со словами буря, буран, бурнеть (разыграться буре). Бурый конь — такой, шерсть которого напоминает цвет тучи, грозящей бурею.
Ревностный пророк Илия, как повествуется в Библии, вознесся на небо в пламенном вихре. Его подняла туда "колесница огненная и кони огненные". Этот сюжет распространен в иконописании2. Верили, что, правя крылатой четверкой, Илья-пророк распоряжается стихийными силами грома и молнии. Для христианского сознания он заступил на место поверженных богов — Юпитера и Перуна, о колесницах которых со времен глубокой старины была сложена поговорка: "Конь бежит — земля дрожит".
Близким было отношение и к чино-начальнику Небесных Сил архистратигу Михаилу. Конным воином, блистающим как молния, не раз являлся он на поле брани. С XVII века утверждается иконописный сюжет, где архангел Михаил восседает на летящем коне с поверженным Сатаной под копытами. И Архистратиг и Гиппогриф писались обычно ярко-красной темперой.
Способность к полету — отличительная черта богатырских лошадей. Ахилловы кони Ксанф и Балий питались небесным напитком амброзией, выдыхали пламя и на бегу опережали ветер. Божья Матерь отдает армянскому богатырю Санасару своего морского конька Джалали. За один скок покрывает огромные расстояния "бурушка косматый" Дюка Степановича. Илья Муромец своего жеребца
…бьет по крутым бедрам,
Пробивает кожу до черна мяса;
Ретивой конь осержается,
Прочь от земли отделяется:
Он и скачет выше дерева стоячево,
Чуть пониже оболока ходячево.
Один русский богатырь отбивает у змия коня о двенадцати крыльях, с серебряной шерстью и золотой гривой, другой — разыскивает кобылицу, которая каждый день облетает вокруг света и когда пьет — на море волны поднимаются, а станет чесаться — столетние дубы валятся. Славянские, немецкие, арабские предания населены конями-тучами, лошадьми, взбирающимися на гладкую стеклянную стену… Эти чудесные существа не только передвигаются со скоростью мысли, но и наделены пророческой силой (вспомним Сивку-Бурку, вещего каурку).
Заново осмыслявшие в конце XIX столетия мифологию, художники Европы часто противопоставляли образы Пегаса и Кентавра. Если человек с телом лошади олицетворял животные инстинкты, то окрыленный конь — возвышающую над собственной природой силу творчества. Так, на литографиях Одилона Редона (1840-1916) Пегас — это аллегория вдохновения. Он преодолевает притяжение земли, совершая невозможное — эволюцию, видоизменение к лучшему.