Другой аспект системности возможной глобальной катастрофы можно обнаружить, исследуя аналогии на примере прошлых катастроф. Этот аспект состоит в одновременном совпадении множества факторов, как, например, небольшие нарушения регламента, каждый из которых по отдельности не мог привести к катастрофе и неоднократно допускался в прошлом. Например, для того, чтобы катастрофа «Титаника» могла произойти, должно было, по некоторым подсчетам, одновременно сложиться 24 фактора: от проблем прочности стали до выключенного радиоприемника.
В синергетике есть концепция самоорганизованной критичности. Суть ее в том, что при определенной плотности уязвимых для отказа элементов в системе в ней могут образовываться цепочки отказов неограниченно большой длины. В силу этого система стремится подстроиться к данному уровню плотности критических элементов. Если плотность слишком велика, система очень быстро выходит на отказ и через него снижает плотность. Если же плотность критических элементов слишком мала, то цепочки отказов почти не возникают и по мере роста системы она безболезненно повышает плотность критических элементов. Примером такой системы является куча песка, на которую падают песчинки, – она стремится образовать определенный угол наклона своей поверхности (например, 54 градуса). Если угол наклона больше этой величины, то очень часто возникают лавины песчинок и снижают наклон; если угол наклона мал, то песчинки могут накапливаться, не образуя лавин.
В сложных технических системах роль угла наклона играет количество ошибок и отклонений от регламента, которое имеет тенденцию расти, пока не приводит к катастрофе.
Особенностью модели с кучей является то, что при критическом угле наклона в ней теоретически возможны лавины неограниченно большой длины. Некоторым образом мы можем распространить это рассуждение и на всю земную технологическую цивилизацию, которая, по мере своего роста в отсутствие глобальных катастроф, постепенно снижает требования к безопасности целого, одновременно усложняя взаимосвязи элементов. Это делает теоретически возможным сложный катастрофический процесс, который охватит весь объем технической цивилизации. (Например, страх применения ядерного оружия в отсутствие этого события уменьшается, тогда как само ядерное оружие распространяется и шансы его применения, возможно, возрастают.)
К сказанному примыкает теория «нормальных аварий» Ч. Перроу которая гласит, что при достижении системой некоторой критической сложности катастрофы становятся в ней неизбежными: их нельзя предотвратить ни с помощью совершенных деталей, ни точным соблюдением идеальных инструкций. Связано это с тем, что число возможных состояний системы растет не линейно, в зависимости от числа элементов, а гораздо быстрее, как экспонента, что делает невозможным вычислить все ее возможные состояния и заранее предсказать, какие из них приведут к катастрофе.
Итак, различные технологические риски могут образовывать сложную систему рисков, и поскольку мы ожидаем прихода сразу нескольких сильных технологий одновременно, нам следует ожидать очень сложного взаимодействия между ними.
Помимо системы технологических угроз, возможен и системный кризис цивилизации более общего порядка. Системным кризисом я называю процесс, который не связан с каким-то одним элементом или технологией, а является свойством системы как целого. Например, морская волна является свойством моря как целого, и ее движение не зависит от судьбы любой отдельной молекулы воды. Точно так же существуют и кризисы систем, которые не начинаются в какой-то одной точке. Классическим примером такого процесса является взаимосвязь числа хищников и жертв, такая система входит в кризис, если число хищников превысит некое пороговое значение. После этого хищники съедают до нуля всех своих жертв и им остается только питаться друг другом и вымереть. Взаимосвязи в природе обычно сложнее и не дают до конца реализоваться такому сценарию. Однако особенностью такого системного кризиса является то, что мы не можем сказать, в какой точке и в какой момент он начался и какой именно «волк» в нем виноват.
Есть множество системных кризисов, которые непрерывно охватывают человеческое общество на протяжении его существования. Однако общее их свойство в том, что они компенсируют друг друга и находятся в таком равновесии, в котором общество может развиваться дальше. И хотя хотелось бы верить, что это естественное состояние, нельзя быть в этом до конца уверенным.
Можно предположить, что возможен «кризис кризисов», то есть кризис, элементами которого являются не отдельные события, а другие кризисы (нечто вроде того, что А.Д. Панов назвал «кризис аттрактора планетарной истории»). Открытым остается вопрос о том, может ли такой суперкризис привести к полному человеческому вымиранию или его силы хватит только на то, чтобы отбросить человечество далеко назад.