Важным фактором, определяющим роль России в будущих глобальных катастрофах, является ее огромная территория. Из-за ее величины в границах государства со сравнительно большей вероятностью происходят события, возможность которых для всей земной поверхности примерно одинакова, – падение комет и т. д. (именно в России произошло крупнейшее в человеческой истории падение метеорита – 100 лет назад на реке Подкаменная Тунгуска).
Понятно, что на нашей огромной территории находятся огромные ресурсы, которые могут понадобиться сейчас и в будущем: от нефти и газа до древесины и просто места для жизни. При этом, безусловно, от того, как именно Россия использует эти ресурсы, зависит не только ее собственное экономическое состояние, но также скорость и характер глобальных процессов, которые описаны в главе «Сингулярность», в частности это касается прохождения мировой экономикой «пиков Хуберта» для многих важнейших ресурсов (включая не только нефть, но и продовольствие, резерв сельскохозяйственных земель, некоторые редкие металлы и т. д.).
При этом я не разделяю распространенного мнения о том, что огромные природные ресурсы делают Россию привлекательным объектом для иностранной агрессии, целью которой является их захват в ближайшей исторической перспективе. Страна и так прикладывает значительные усилия, чтобы экспортировать большую их часть, а в случае войны сложная логистика их доставки, связанная с огромной территорией, будет нарушена. (Кроме того, Россия набита расщепляющими материалами и оружием массового поражения, и даже в случае неожиданного и успешного обезоруживающего ядерного удара большая часть этого оружия окажется неподконтрольной или будет утеряна и в конечном счете попадет в руки террористов.)
Однако отсутствие рациональных оснований не исключает возможность войны, поскольку теоретически она может носить случайный или превентивный характер. Случайная война может разразиться в любой момент, но с большей вероятностью – в периоды международной напряженности. Превентивная война возможна, только если Россия будет реально или мнимо угрожать кому-то нападением, а у возможного агрессора сложится впечатление, что в случае атаки он понесет приемлемый для себя ущерб.
Впрочем, роль и возможности России в деле предотвращения глобальных катастроф вполне очевидно определяются не только ее природными богатствами (или возросшими финансовыми возможностями), но и сохранившимися, невзирая на недавние исторические потрясения, интеллектуальными, а также научно-производственными ресурсами.
Вряд ли нужно (да и возможно в рамках небольшой главы) упоминать всех россиян (и научные школы), чьи идеи и исследования позволили сделать шаг вперед в осмыслении глобальных рисков и способов их исключения (и напротив, чьи открытия создали новые риски). Достаточно вспомнить, например, А.Д. Сахарова (разработал водородную бомбу, но позже стал ярым сторонником ядерного разоружения), К. Циолковского, Н. Федорова и других. Примеры сегодняшнего дня также многочисленны, при этом, правда, они иногда показывают, что отечество не всегда признает своих пророков, во всяком случае сразу. Наиболее яркие случаи такого рода: А.В. Карнаухов – биофизик, создавший концепцию «парниковой катастрофы» (он утверждает, что глобальное потепление составит не 6 градусов за 100 лет, как полагает большинство ученых, а значительно больше за счет ряда положительных обратных связей); Э.М. Дробышевский (поставил вопрос о рисках взрыва спутника Юпитера Каллисто в результате химического взрыва ионизированного льда – этот взрыв привел бы, по мнению ученого, к кометной бомбардировке Земли); М. Хазин и С. Егишянц (создали сайт «Мировой кризис», где обсуждалась неизбежность кризиса мировой экономической системы). Примеры талантливых ученых, чьи открытия подвергают риску существование человечества, сегодня, безусловно, тоже есть. Наш старинный друг Л.Я. Аранович с коллегами разработал усовершенствованный зонд, который, согласно выполненным теоретическим расчетам, сможет проникнуть в земную толщу на глубину до 1000 километров (зонд будет весить менее 10 тонн и будет стоить гораздо дешевле проекта прожигания земной коры с помощью огромной капли расплавленного железа весом около миллиона тонн, который был рассмотрен нами в соответствующей главе).
Среди факторов, определяющих роль России в деле предотвращения катастроф, важно отметить также наличие у нее космической программы и соответствующей инфраструктуры и опыта. Наша страна могла бы развернуть активную систему антиастероидной защиты (или внести весьма серьезный вклад в осуществление гипотетической глобальной программы такого рода) – у этой идеи есть несколько горячих энтузиастов. Кроме того, освоение Луны, которое могло бы стать способом создания запасного плацдарма для цивилизации на случай планетарной катастрофы, также вполне может осуществляться с участием нашей страны. В целом освоение космоса могло бы стать явной практической целью и для развития российской программы нанотехнологий – ведь успешность дальних космических миссий и надежность ракет в первую очередь определяются качеством материалов и развитием микроэлектроники.
При современных технологиях создание самообеспечивающейся колонии на Луне потребовало бы доставки миллионов и миллиардов тонн грузов. (Вычисление минимальной массы оборудования для полностью самообеспечивающейся колонии – интересная задача для будущих исследователей.) Однако развитие нанотехнологий, даже без создания нанороботов, позволит на порядки уменьшить необходимую массу грузов за счет разработки универсальных высокопрочных материалов и способов их производства.
В России есть также опыт создания замкнутых систем жизнеобеспечения по примеру «Биосферы-2» – то есть полностью изолированных от внешней среды систем поддержания жизни. (Хотя колония на Луне не дает гарантий выживания человечества, строительство ее займет десятки лет, и успех этого предприятия под вопросом – это все же лучше, чем ничего.)
Однако, как уже знают читатели, риски глобальных катастроф в очень многих случаях возникают по причинам «земного» происхождения. Например, понятно, что в некотором смысле любые активные геополитические изменения имеют в своей перспективе глобальную катастрофу, в частности, отдаленные риски ядерной войны (дискуссии о ПРО и ядерной программе Ирана – примеры, которые у всех на слуху). При этом вполне очевидно, что на самом деле люди, «делающие» геополитику, фатально упускают из виду наиболее опасные и реальные возможные риски, корни которых в значительной мере лежат в неполитической плоскости. Вернее, «эгоистические» тактические цели, лежащие в области политики, зачастую оказываются важнее, чем решение стратегических проблем человечества. То есть существуют определенные трудности с осознанием весьма серьезных рисков, и Россия является одной из стран, выступающих за отказ от сложившегося в эпоху мировых войн подхода. В частности, пользуясь своим членством в «Большой восьмерке», наша страна не только активно выступает за создание и укрепление глобальных систем безопасности (ядерной, космической, антитеррористической и т. д.), но и пытается привлечь внимание (и ресурсы) наиболее развитых стран к решению проблем, способных уже к 2025–2030 годам стать причиной глобальных кризисов и катастроф (в первую очередь это касается дефицита продуктов питания, мер борьбы с пандемиями и т. д.). Правда, насколько эффективными окажутся эти усилия, пока неизвестно.