Операция в районе толедо — Талавера-де-ла-Рейна

«…Когда фронт установился в районе Алмерия, в ближайшем тылу против­ника подходящих объектов для диверсионной работы не осталось, вследствие чего, по приказанию главного штаба, группа была переброшена на участок Толе­до — Талавера. Здесь фронт проходил по р. Тахо, за которой на расстоянии от

2-12 км проходила железная дорога, которой противник пользовался для снаб­жения своих войск, находящихся под Мадридом. Ежесуточно здесь проходило шесть-восемь поездов.

Фронт разделяла р. Тахо, в зимний период очень многоводная и, как горная река, в высшей степени быстрая. По ширине доходящая до 300-400 м. По справ­кам местных рыбаков, переправа через р. Тахо в это время года считалась невоз­можной. Через месяца два ожидался спад воды, после чего переправа считалась обычным явлением.

Согласиться ждать было нельзя, и приступили к форсированию реки. Но все попытки кончались неудачами, несмотря на то, что в нашем распоряжении име­лись резиновые и деревянные лодки, применялись надувные камеры и другие приспособления, результаты всегда получались те же. После преодоления пер­вых 20-30 м от берега любая лодка подхватывалась сильным течением, не подда­ющимся никакому управлению веслами, и через несколько минут лодка, все еще находясь на расстоянии 30-40 м от нашего берега, в то же время оказывалась от­несенной вниз по течению на полкилометра. Все попытки переправы по обыкно­вению кончались затоплением лодки или ударом о какое-либо высунувшееся из реки дерево.

Только заблаговременно предусмотренными спасательными мерами удава­лось всех очутившихся в воде людей вовремя спасти. Трудности в переправе еще усложнялись тем, что работать приходилось только ночью и не исключалась воз­можность быть обнаруженным с другого берега часовыми противника.

Местом переправы всегда выбирался изгиб реки в нашу сторону. В течение 15 суток работа по переправе была безрезультатной. Использовались все средства, которые могли дать хоть малейшую надежду на осуществление переправы. Все оказалось бесполезным.

За это время кончился февраль, а с наступлением марта прекратились пролив­ные дожди. Наблюдением было установлено, что вода начинает спадать. Немного уменьшилась быстрота течения. Через несколько дней была предпринята следую­щая попытка переправиться, которая, наконец, удалась. Река была освоена.

Но оказалось, что все попытки на разных участках (на протяжении 20 км) по­сле переправы через реку пройти линию фронта к железной дороге противника не удавались. На первом же километре от реки группа всегда наталкивалась на заставы противника. Предполагаю, что такая бдительность может быть вызвана имеющимися у противника агентурными данными о существовании нашей груп­пы на данном участке, а также о том, что данная железная дорога имеет важное значение для снабжения мадридского фронта.

Во время шестой попытки пройти линию фронта группа понесла потери в ко­личестве одного убитого и одного раненого.

Трудности, связанные с переправой, плохие материальные условия (недоста­ток продовольствия), отсутствие теплой одежды, что болезненно отражалось на личном составе группы, который преимущественно состоял из уроженцев юга (50% состава группы были простужены), плюс целая серия неудачных попыток перейти линию фронта и потери людей — все это сильно повлияло на моральное состояние группы. Угас энтузиазм, люди все более настойчиво стали обращать­ся с просьбой отправить их в любую часть, находящуюся на фронте.

Группа была подобрана на добровольных началах, поэтому отказать им — значит лишить принципа добровольности, что было крайне нежелательно, удов­летворить — значит потерять людей, уже имеющих некоторый опыт работы в ты­лу. Кроме того, судя по существующей тяжелой обстановке, можно было пред­полагать, что после этого количество желающих уйти увеличится.

Положение для существования группы создалось катастрофическое. Необ­ходимо было срочно поднять престиж работы, доказать, что работать можно. Это нужно было сделать немедленно. Поэтому мною было решено, несмотря на запрещения главного руководства самому участвовать в операциях, связанных с переходом фронта, все же повести группу самому. Отобрал пять самых стойких, надежных бойцов. К ним присоединилась переводчица, настойчиво выражающая желание принять участие в операции как боец, уже раньше показавшая себя с по­ложительной стороны. Кроме того, ее присутствие в группе влияло на самолю­бие мужчин.

С наступлением темноты переправились через реку. У лодки в кустах остави­ли двух бойцов и переводчицу, которые должны были ожидать нашего возвраще­ния, и в составе четырех человек двинулись в тыл. Расстояние до железной доро­ги до трех километров, так что времени в нашем распоряжении было достаточно.

Двигались медленно, очень осторожно. Ночь была темная и благоприятствова­ла нам. Руководствуясь опытом, путь выбрали исключительно по ровному откры­тому полю. Как правило, в таких местах часовых противника меньше всего можно встретить, по обыкновению они устраиваются у какого-либо дерева, кустика, в ло­щине и т.д.

Несмотря на всю осторожность, через километр все же натолкнулись на за­ставу, которая без предупреждения с расстояния, видимо, обнаружив нас, от­крыла пулеметный огонь. Согласно приказа, никто из группы не имел права на­чинать стрелять без моего приказания, т.е. пока не начну стрелять я. На выстре­лы отвечать не стали.

Противник, выпустив несколько пулеметных очередей, как будто успокоил­ся. Застава, судя по выстрелам, находилась впереди нас, немножко левее. Спра­ва от нас, метрах в 300, тоже было дано несколько винтовочных выстрелов. Со­здалось впечатление, что на каждые 300-400 м по всей линии фронта расставле­ны часовые.

Для нас было валено то, что уже теперь довольно точно, судя по выстрелам, имелась возможность установить расположение часовых. Пролежали без дви­жения минут 20, после чего отползли немножко назад и взяли по возможности точное направление посередине выявленных двух застав. Весь успех операции теперь заключался в том, заметят ли или услышат наше продвижение. Благодаря осторожности, соблюдению тишины успешно, не обнаружив себя, добрались до железной дороги.

Предположения, что ввиду такой густой сети постов вдоль фронта часовых у железной дороги не окажется, оправдались. На протяжении двух километров на железнодорожном полотне нами было заложено 4 взрывчатых снаряда. Через час тем же путем благополучно вернулись к реке, где нас ожидал остальной со­став группы и лодка. Переправившись через реку, на расстоянии километра на нашей стороне, на высоте, командующей над местностью, мы заняли для отдыха пустующий дом и в ожидании рассвета начали сушить одежду.

Через два часа после восхода солнца вся группа была разбужена выставлен­ными часовыми. С занятого нами домика, находящегося на высоте, была хорошо видна через реку вся местность и железная дорога противника. Слева, далеко со стороны Талаверы-де-ла-Рейна, показался дымок подходящего поезда. От нас до места закладки снаряда по прямой расстояние всего около трех километров.

В непосредственной близости от железной дороги в бинокль были видны окопы и часовые противника. Поезд, состоящий из 20 товарных вагонов, быстро приближался к месту заложенных нами снарядов. Вся группа и бойцы из мест­ных позиций с нетерпением ждали, что же будет. Еще несколько секунд — и мы увидели столб огня и дыма, после чего до нашего слуха дошел гул взрыва.

Паровоз накренился на один бок, за ним валились, нагромождаясь один на другой, товарные вагоны. Местность была ровная, и железнодорожная насыпь почти не возвышалась над местностью, ввиду чего состав поезда с насыпи не сва­лился, а остался лежать там же.

Через несколько минут со всех фашистских позиций к месту катастрофы уже бежали люди. Через полчаса подъехала автомашина, а еще через некоторое вре­мя со стороны Талаверы прибыл вспомогательный поезд. Срочно предпринима­лись меры очистки железнодорожных путей. Одновременно производилось тща­тельное обследование дороги, в результате которого были обнаружены осталь­ные наши снаряды. Но попытка изъять первый наш обнаруженный заряд окон­чилась взрывом и гибелью пытающихся изъять его. Заряды были достаточно усо­вершенствованными и после снятия предохранителя изъятию не поддавались.

При обнаружении второго заряда его трогать не стали, а поставили около не­го часового, то же сделали при обнаружении следующего заряда. Приблизитель­но через час по проселочной дороге подъехали две легковые машины. Вышедшая из машин группа людей направилась к часовым, находящимся около зарядов. Че­рез несколько минут совещаний вся группа отошла на некоторое расстояние, а у одного из зарядов остались только двое, оставшиеся начали что-то делать около заряда, по всей вероятности, это были приехавшие специалисты по подрывному делу. Через минут десять все же произошел взрыв, в результате которого от обо­их специалистов на носилках были унесены только их останки. После такой не­удачи изъять четвертый заряд никто уже не пытался, а решили его взорвать. С этой целью на место, где был наш заряд, было положено взрывчатое вещество и все вместе взорвано. После чего приступили к исправлению своего железнодо­рожного пути. С наших позиций был открыт огонь. С обеих сторон началась ин­тенсивная перестрелка, но ввиду большого расстояния особого влияния на про­тивника она не оказала.

После этой операции, эффективные результаты которой представилась воз­можность увидеть всей группе, сразу же через два дня в этом же районе, только на другом участке, была предпринята другая. Учитывая, что фашисты еще боль­ше усилят имеющуюся охрану всей близлежащей к фронту полосы дороги, было решено попытаться произвести взрыв поездов там, где он менее всего этого ожи­дает.

С этой целью через реку Тахо мы переправились на десять километров вос­точнее Талаверы, где по прямой до железной дороги было 14-15 километров. Ре­льеф местности ровный, совершенно открытый. Можно было предполагать, что здесь едва ли будут ожидать появления нашей группы. Как впоследствии оказа­лось, наши предположения вполне оправдались. На протяжении всего пути груп­па не обнаружила не только заставу, но даже ни одного часового.

Трудности операции заключались только в том, что в течение ночи нужно бы­ло без дорог пройти около 30 км в боевом порядке, все время будучи готовыми к встрече с неприятелем. Поэтому времени было в обрез, необходимо было идти форсированным темпом, т.к. в случае задержки рассвет застал бы группу во вре­мя возвращения в районе передних позиций неприятеля на ровном открытом ме­сте, а это означало бы гибель всей группы.

После соответствующего учета местности, расстояния, физических сил и вы­носливости группы было решено, что времени хотя и немного, но все же хватает. Группа в составе 14 человек отправилась на исполнение задания. Ввиду уклоне­ния в сторону, а также вследствие того, что дорога оказалась более трудной, чем предполагалось, с возвращением сильно запоздали.

Несмотря на самый высокий темп движения, рассвет застал группу во время возвращения на расстоянии 3 км от р. Тахо, т.е. от наших передовых позиций. Обстановка сложилась в высшей степени критическая. Мы находились в районе позиций противника, и продвижение группы в боевом порядке, как это делалось ночью, немедленно обратило бы внимание на себя. Нужно было что-то предпри­нять, чтобы обмануть бдительность наблюдателей.

Применили следующий способ. Группа построилась в колонну, и направле­ние было взято по первой проселочной дороге на деревню, которая находилась ближе всего к месту нашей переправы. Цель была одна — создать впечатление, что идет небольшая группа бойцов в деревню, которую, как нам было известно, занимал батальон мятежников. Расчет был на то, что нас должны были принять за своих.

Не доходя до деревни около полкилометра, мы круто повернули через поле к реке, которая уже находилась от нас приблизительно в километре. Сделанный нами крутой поворот с дороги через поле прямо на реку, конечно, должен был вызвать подозрение, но это был наш единственный шанс. Если удастся этот ки­лометр пройти до реки, то за ее крутыми берегами мы можем уже чувствовать се­бя в некоторой безопасности, тем более, что с той стороны будем поддержаны огнем с наших передовых позиций.

Наш расчет строился на том, сколько времени понадобится, пока наблюдате­ли и часовые неприятеля сообразят, в чем дело. Нам, чтобы пройти этот км, нуж­но было около 10 минут. Если сообразят хотя на несколько минут раньше, то, учитывая ровную местность и то, что вражеские пулеметы, находящиеся на по­зициях, пристреляны, у нас, безусловно, будут большие потери.

Линия фронта на этом участке шла не сплошным рядом окопов, а системой опорных пунктов с круговыми окопами для обороны. Несмотря на громадное желание пуститься бегом, пришлось приложить громадные усилия и заставить себя идти ровным шагом. Бег нас немедленно выдал бы, а ровный шаг должен был, безусловно, больше держать фашистов в заблуждении. В этом случае мож­но было надеяться, что прежде, чем открыть по нас огонь, они все-таки попыта­ются выяснить, что это за группа и куда она идет. Но на все это потребуется вре­мя. Вот таким образом мы надеялись выиграть необходимые нам десять минут.

Наши предположения оправдались. Противник разобрался, что к чему, толь­ко тогда, когда мы уже под прикрытием крутых берегов реки дошли до места, где в кустах находились лодки и поджидали нас свои люди. Когда уже последняя лодка была на середине реки, был открыт пулеметный огонь. Но было уже позд­но, завязалась интенсивная перестрелка, окончившаяся без каких-либо потерь с нашей стороны.

Через час, когда мы уже расположились на отдыхе, от наших наблюдатель­ных постов пришло сообщение, что в тылу у фашистов во время прохождения поезда был услышан сильный взрыв. Можно было предположить, что взорван еще один цоезд.

Удачные операции воодушевляли бойцов. Когда моральное состояние людей высокое, они с большим энтузиазмом идут на самые рискованные дела. В это вре­мя хорошо тренировать неопытных. Тогда как серии неудач отрицательно ска­зываются далее на самых стойких. И этому тоже нужно учиться противостоять.

В мае в главный штаб поступило сообщение, что мятежники на Гвадалахар-ском фронте готовятся к наступлению, туда же перебрасывается и итальянский корпус. Для проверки этих сведений на участке 5-го республиканского корпуса предприняли несколько попыток захватить пленных. В течение двух суток про­вели десять ночных поисков, но пленных взять не удалось. Не дали желаемых ре­зультатов и поиски, проведенные разведчиками 11-й интербригады. Не внесла ясности и авиаразведка».

В такой обстановке диверсионной группе Спрогиса было поручено достать «языка». Задачу он получал в Мадриде от военного советника Центрального фронта К.А.Мерецкова (Петровича), который впоследствии стал Маршалом Со­ветского Союза. На ее выполнение отвели не более 36 часов. Спрогису предло­жили выбрать участок для перехода линии фронта и предоставили полную само­стоятельность. Он отобрал 5 самых подготовленных, решительных и ловких бой­цов, позаботился об экипировке. Группе выделили 1 легкий пулемет и 4 автома­та. Вместо сапог обули альпаргатас — брезентовые тапочки на веревочной по­дошве.

Условия для выполнения задания оказались крайне неблагоприятными. Про­тивник сидел в окопах в три ряда за проволочными заграждениями. Малейшее движение на наших позициях сразу же вызывало пулеметный огонь с той сторо­ны. После неудавшихся ночных вылазок республиканцев враг вел себя особенно осторожно. Сразу стало ясно, что взять «языка» здесь — задача практически не­выполнимая. Это следовало делать в глубоком тылу противника. Где же и как пе­рейти линию фронта?

Выбор Спрогиса пал на овраг с крутыми склонами, который начинался на по­зициях республиканцев и уходил к мятежникам. По дну его протекал ручей. Справа и слева, метрах в 300 друг от друга, на склонах оврага располагались пу­леметные гнезда противника. Дно оврага было перегорожено двумя рядами ко­лючей проволоки. Любую попытку пройти здесь могли расценить как сумасше­ствие.

На этом и был построен расчет Спрогиса. Они пойдут там, где их никто не ожидает. Опасения, что враг выставит в овраге секрет, оказались напрасными. Этот участок считался непроходимым.

На шоссе Спрогис разделил группу на две. Первая шла впереди и должна бы­ла беспрепятственно пропускать всех идущих или едущих, укрывшись по обе стороны от шоссе, и в случае необходимости оказать помощь в захвате пленных. Группа шла к расположению штаба дивизии. Там предполагалось брать «языка». Но все случилось раньше.

На шоссе послышался конский топот. Ехало несколько всадников. Три бойца из второй группы открыто вышли на дорогу.

Конники, увидев вооруженных людей, приняли их за патруль. Один из них выбросил вперед руку ладонью вниз и выкрикнул фашистское приветствие. Хосе Муньос буднично ответил: «Слезай! Приехали. Мы красные!»

Времени, чтобы осадить и разоружить ошарашенных кавалеристов, потребо­валось немного. Один из них выхватил револьвер и выстрелил в Спрогиса, но промахнулся и был убит. Другой пустился бежать, но был ранен. В плен попало 2 офицера и 2 рядовых. Теперь можно было возвращаться. Спустя 3 часа плен­ных доставили в штаб Центрального фронта.

Во время допроса выяснилось, что один из задержанных офицеров — коман­дир батальона. Он вез месячное жалованье солдатам. Деньги были при нем. Второй оказался офицером разведки. Еще на той стороне, когда его разоружали, он, поль­зуясь темнотой, выбросил сёой бумажник. Бойцы подобрали его. В нем лежали до­кументы на имя офицера республиканской армии. Таким образом, удалось разоб­лачить фашистского агента, готовящегося к заброске в тыл республиканцев.

Теперь точно установили, что сведения о прибытии итальянского корпуса — ложные. Сама собой отпала необходимость в переброске на Гвадалахарский фронт целого республиканского корпуса.

Эту операцию высоко оценили. Главнокомандующий республиканской ар­мией бригадный генерал Миаха пожелал лично выразить бойцам Спрогиса свою благодарность.

После нескольких удачных операций по тыловым базам противника на пра­вом фланге Гвадалахарского фронта группу перебросили на левый фланг, в рай­он западнее города Теруэль. Сплошной линии обороны у фашистов не было. На господствующих высотах имелись оборудованные из камней и дерна опорные пункты. Они считались неприступными. Чтобы подняться к ним, нужно караб­каться по скалистым выступам часа 3-4. Под пулеметным огнем сделать это не­возможно. В таких опорных пунктах противник чувствовал себя в полной без­опасности. Именно в этом районе партизаны Спрогиса провели ряд успешных операций.

Обычно группа находилась в тылу противника от 2 до 5 суток. Герильерос проводили ночные поиски, совершали многокилометровые рейды, действовали в лесу, в горах, форсировали реки, подрывали железнодорожное полотно и мос­ты, брали «языков» и днем, и ночью.

Одной из крупнейших операций, проведенных группой Спрогиса, был взрыв патронно-порохового завода. Он лишил на длительный срок боеприпасов гер­манский легион «Кондор», вызвал бурю ненависти фашистов и отозвался гром­ким эхом во всей мировой прессе.

Замысел операции возник в штабе советников Мадридского фронта. Спроги­са вызвал полковник Р .Я.Малиновский (Малино) (в последующем, после Великой Отечественной войны, маршал Р.Я.Малиновский был министром обороны СССР) и приказал срочно найти «окно» через линию фронта, проникнуть любым путем в Толедо и уничтожить военный завод.

Спрогис знал, что Толедо — город небольшой. Самый крупный объект в нем — патронный завод, сооруженный еще до гражданской войны и реконструиро­ванный немцами к 1936 г. Долго ломал голову, как использовать старые развали­ны для прикрытия, чтобы незаметно проникнуть в район завода. Подходы к го­роду охранялись, поэтому следовало искать какой-то подземный ход. Найти правильное решение помог рабочий-испанец Эмилио. Он предложил проникнуть на территорию завода через систему канализации. На третий день у Спрогиса уже была схема старых и строящихся канализационных путей и колодцев горо­да и его окраин. Сеть канализации была сооружена из широких, почти в челове­ческий рост, керамических труб. Входные и выходные колодцы, облицованные бетоном, имели довольно широкие подземные площадки и лесенки для спуска и подъема рабочих. Отобрав двоих бойцов и захватив несколько сумок взрывчат­ки, отряд двинулся в Толедо.

Только поздно вечером очутились на окраине города, где Эмилио указал спуск в колодец. Подняли массивную чугунную крышку, и пять человек по одно­му, освещая путь карманными фонариками, медленно двинулись по большой трубе к центру города. Пройдя несколько километров, наткнулись на обширную площадку, которая соединяла три старых канала в один новый, более широкий. Идти и дышать стало легче. Эмилио объяснил, что каждый вечер производится промывка каналов речной водой. Он внимательно осматривал на стенах трубы одному ему известные отметины. Так отряд оказался на территории завода.

Франкистских солдат, ошеломленных их внезапным появлением, быстро обезоружили и загнали в темный угол двора, приставив часового.

До рассвета оставалось не более часа. Подрывники заложили взрывчатку в нескольких корпусах завода и в караульном помещении. Спрогис подал команду зажечь шнуры и бежать к люку, захватив несколько плененных офицеров из ох­раны. Группа спустилась по лесенке в люк и быстро прошла тоннель. Едва выбра­лись наверх в условленном месте, где ждали автомашины, громыхнули взрывы.

Позднее пришли поздравления от Берзина, Малиновского, подполковника П.И.Батова (Фрица), соратников по разведке. Благодарили и испанцы из коман­дования Мадридского фронта. Весть об уничтожении завода в Толедо разнес­лась по всей стране.

Война в Испании ожесточалась. Мадрид стал оплотом революционных сил. К концу 1937 г. в Испании воевали около 50 тысяч добровольцев из 54 стран мира: в том числе 8500 французских волонтеров, 5000 поляков, около 5000 немецких антифашистов, 4000 итальянцев, 6000 англичан, бельгийцев и австралийцев и т.д. Республику защищали почти 3000 советских добровольцев.

Многие ученики Спрогиса стали хорошими командирами групп и могли дей­ствовать самостоятельно. Было принято решение о возвращении Спрогиса в Со­ветский Союз. Его партизанский отряд к тому времени представлял собой креп­ко спаянное и блестяще обученное формирование.

Партизанские отряды, подобные тому, которым командовал Спрогис, успеш­но действовали в тылу войск мятежников. Франкистское командование было вы­нуждено выделять для охраны своих коммуникаций войска, в 20-30 раз превы­шавшие по численности местные и войсковые партизанские части. Потери же партизан при действиях на коммуникациях противника были в сто раз меньше, чем потери врага.

Так, Александр Рабцевич, носивший в Испании имя Виктор, Кирилл Орлов­ский (Стрик) так же, как и Спрогис, возглавляли в Испании диверсионно-разве­дывательные формирования.

Забегая вперед, надо сказать, что во время Великой Отечественной войны оба они командовали крупными партизанскими группами в тылу у гитлеровцев, в Бе­лоруссии. Оба заслужили звание Героя Советского Союза. После войны Алек­сандр Рабцевич до 1956 г. продолжал служить в пограничных войсках. Кирилл Орловский возглавлял знаменитый белорусский колхоз «Рассвет».

Орловского в Испанию «…лично отобрал в компании со «старыми белорус­скими партизанами» Александром Рабцевичем и Станиславом Ваупшасовым со­ветский разведчик Г.С.Сыроежкин. Для Испании Орловскому придумали англи­зированный псевдоним Стрик (striker — ударник в спусковом механизме стрел­кового оружия). Стрик действовал в составе Мадридского интернационального разведывательно-диверсионного отряда НКВД СССР, в который, кроме совет­ских специалистов, входили испанцы, болгары, латыши, немцы, французы, аме­риканцы и англичане. Жил в столичном отеле «Гэйлорд».

Автор книги «Квартира дважды кавалера» С.С.Крапивин проследил по ис­панской карте маршруты Орловского и его группы. Это юго-запад страны: горы Андалузии, провинция Севилья, долина реки Гвадалквивир…

Он приводит подлинное донесение Орловского-Стрика в Центр — документ из фонда испанской резидентуры архива Первого главного управления КГБ СССР:

«Совершенно секретно. Экземпляр единственный.

Доношу, что 30 мая 1937 года я с группой в 10 человек испанцев и одним че­ловеком русским (Степан Грушко. — С.К.) перешел линию фронта и направился в глубокий тыл фашистов для диверсионной работы.

С 30 мая по 20 июля 1937 г. с вышеупомянутой группой я прошел в тылу про­тивника 750 км и только один раз 15 июля группа была обнаружена противни­ком, о чем напишу ниже.

За упомянутое время мною с упомянутой группой была проведена следую­щая работа:

Ночью с 2 на 3 июня 1937 г. взорван товарный поезд противника возле горы Капитана на ж.д. линии Севилья — Бадахос.

Ночью, вернее в 10 часов вечера, 11 июня 1937 года мною взорван пассажир­ский поезд на ж.д. линии Севилья — Касалья-де-ла-Сьерра недалеко от станции Эль-Педросо. Упомянутый взрыв не дал значительного разрушения и жертв, по­тому что заряд был положен наспех — не под уклон, и поезд двигался очень ти­хо. В это время я с группой находился в 300 метрах от поезда в лесу, и когда я уз­нал, что поезд оказался пассажирским, то настаивал быстро пойти к поезду и пе­ребить хотя бы командный состав противника, но большинство испанцев в груп­пе относится к фашистам, и от которых партизаны, в частности мне с группой на каждом километре приходилось получать поддержку (фраза выстроена явно по­спешно, сумбурно, но, в общем, смысл угадывается. — С.К.).

На протяжении 33 суток я с группой прошел три провинции 500 км, где встре­чались десятки довольно уязвимых мест для противника, которые вполне по­сильны были для меня с группой для их выполнения и этим самым нанесения уда­ров противнику с тыла. Например, в 30 километрах южнее города Севилья (пой­ма Гвадалквивира недалеко от впадения реки в Кадисский залив на побережье Атлантики. — С.К.) есть три водоподающие машины, которые орошают тысячи гектаров рисовых полей, которые стоят 11 млн. песет, которые охраняются тре­мя вольнонаемными фашистами…»

Необходимый комментарий. На войне одно дело — уничтожить оперативный запас зернопродуктов, используемый для питания действующей армии, и совсем другое — на перспективу вывести из строя целую систему сельскохозяйственно­го производства, вызвать голод в глубине территории противника. Такая дивер­сионная деятельность равнозначна применению оружия массового поражения, является элементом граничащей с геноцидом тотальной войны. Совершенно оче­видно, что испанцам такое самоуничтожение было не нужно. Война шла на их собственной земле. Но чужеземец Орловский-Стрик не желал этого понять, по­скольку за его плечами стоял Орловский-Муха, который еще в Западной Бело­руссии приохотился громить высокопроизводительные сельхозкооперативы, пи­шет С.Крапивин.

Далее из документа:

«…Я настаивал на уничтожении этих машин, но большинство личного соста­ва группы как от этой, так и от других подобных операций отказалось, а поэто­му с 2 по 7 июля мною была произведена чистка личного состава группы, вернее, отстранение от дальнейших походов с моей группой 7 человек шкурников, симу­лянтов и трусов: Химепе, Патрисио, Валенсойла, Мадьо, Рассаваль, Вармудес и Парра — и замена их более дисциплинированными и устойчивыми партизанами из отряда, находящегося в горах, что в 50 км северо-западнее Севильи, с целью оживить и активизировать в боевом отношении группу. Это я проделал и 7 июля с 8 чел. испанцев и 1 чел. русским двинулся на восток.

10 июля на дороге, идущей из Севильи в Бадахос, вернее, на этой дороге в 30 км севернее Севильи, я решил сделать засаду на автотранспорт противника с целью уничтожения его живой силы и транспорта, но когда я с людьми своей группы стал обсуждать эту операцию за 3-4 часа до ее выполнения, то тут же три человека испанцев сдрейфили и отказались от участия в этой операции. В 8 ча­сов вечера нас 7 человек вышли на упомянутую дорогу — уничтожили 17 чело­век фашистов, 2 человека ранили и уничтожили 2 грузовика и одну машину лег­ковую. После чего сами отступили в большущие горы. Это была поистине геро­ическая операция. Недалеко от Севильи днем с небольшой группой моих бой­цов был нанесен удар фашистам. Должен сказать, что работа ручного пулеме­та «Томпсон» ошеломляюще подействовала на противника и что через два дня ночью, переходя эту же дорогу, нам два часа приходилось ожидать машины, дабы вторично дать врагу почувствовать, что в его тылу далеко не все благопо­лучно…

Так что ночью движение автотранспорта по этой дороге значительно приос­тановлено. Кроме этого, эта моя операция послужила сигналом к действиям тем 3000 человекам партизан, которые недалеко от этого места сидят вот уже 10 ме­сяцев и ничего не делают.

Мною и моим помощником Грушко Степаном было намечено еще провести три операции, а именно: 1) взорвать еще один поезд; 2) взорвать электролинию, которая подает электроэнергию всем городам провинции Севилья, тем самым мы лишили бы десяток городов электросвета на 2 — 3 суток; 3) убрать со всей семьей того помещика, который 4 июня передавал фашистам о том, что его пастух в та­ком-то месте замечал нас, партизан.

Означенные операции мне не удалось осуществить только потому, что 13 ию­ля в 5 часов вечера в 15 километрах северо-восточнее города Эль-Реаль-де-ла-Хара (пров. Севилья), продвигаясь по горам, я наткнулся на 30 человек фашис­тов, сидящих в засаде, которые произвели на нас 2-3 залпа из винтовок, в резуль­тате которых наповал был убит мой помощник тов. Грушко Степан и один испа­нец Домингес тяжело ранен, который потом уже сам пристрелился. Я же, забе­жавши за большую горную скалу, тут же выпустил по фашистам 45 патронов из винтовки и бросил одну ручную гранату, что на фашистов подействовало на­столько страшным, что дотемна они не поднимались, а как стемнело, убежали в город, я же с тремя моими испанцами забрал от убитых, а также брошенную часть нашего оружия и вещмешок тов. Грушко и ушли по направлению к фронту, а тов. Ферейда (испанец) после боя откололся от группы и, скорее всего, ушел обратно в горы, что северо-западнее Севильи.

Почему фашисты устроили засаду? Очень просто — испанская доверчивость к испанцам гробит их и дело. Утром 13 июля мы было встретили трех пастухов, пасущих свиней. Я предложил задержать одного из них до вечера, а испанцы в один голос мне заявили, что это рабочие, что они «свои в доску» и т.д., а на деле оказалось, что один из этих пастухов пошел в город Реаль и передал фашистам о нашей группе и о нашем ближайшем направлении.

При сем прилагаю дор. карту с обозначением всего моего маршрута, с обо­значением точками всех тех мест, где мы останавливались на дневки.

Выводы. Читающий этот короткий доклад может подумать, что мною с груп­пой совершен героический поход, затрачено очень много энергии с невероятным напряжением нервов, что как только мог выдержать я (Стрик) с надломленным позвоночником, ревматизмом в суставах ног и в возрасте 43-х лет мог преодо­леть этот путь и все его трудности? Да, трудности, затрата энергии и напряжение нервов неимоверно велики. По горам, скалам, обрывам, усеянным камнями с ко­лючими кустарниками и колючей травой, исключительно ночью пройдено 750 км, зачастую без продуктов и воды. Особенно ^тяжелы и трудны были те часы и дни для меня, как для руководителя группы, когда большинство испанцев отказыва­лось от выполнения намеченных и разработанных мною операций (из-за трусос­ти), когда они слишком доверчиво относились ко всем встречающимся на пути испанцам, рассказывая им наш путь и наши цели, что в любое время могло при­вести к разгрому группы, и когда часть из них частяком засыпала на посту.

Преодолел все это я благодаря неограниченной ненависти к врагам народа — фашистам и любви к своему делу, к своей профессии. Но если бы я совершал этот поход с более боеспособными партизанами, то результат нашей работы был бы во много раз лучший. Хотя я показал 15 человекам испанцев, с какими трудностями, упорством, настойчивостью и т.п. нужно добиваться победы над врагом, но я не показал и при всем моем упорном желании не мог показать им своего опыта, так­тики, метода и т.д. потому, что они по своей природе не хотят и не думают о том, что один хороший человек (агент) в тылу противника может принести пользы больше, чем целая бригада на фронте, так как в тылу очень много уязвимых и нео­храняемых мест, что, находясь в тылу, они меньше всего говорят о работе.

23 июля 1937 г. Стрик».

Еще из боевых отчетов Орловского:

«В момент моего пребывания у партизан отряды находились в процессе фор­мирования и боевых операций еще не производили. Однако в начале июля из об­щего количества партизан г. Ромераль было выделено два диверсионных отря-да(15 и 30 человек), которые со взрывчатыми веществами направились в сторону португальской границы для активных диверсионных действий на железных и шоссейных дорогах провинции Уэльва (северо-западная часть ее) и совершения нападения на обувные фабрики… Наши партизанские отряды занимают террито­рию в горах на 400 кв. км, где ими сожжены все кулацкие хутора, часть кулаков и помещиков (примечательная терминология! — С.К.) уничтожена, а часть раз­бежались. В области питания партизаны обеспечены в достаточном количестве мясом и молоком, т.к. только в июне и июле они захватили 2500 шт. коз и 300 шт. свиней помещиков».

По сути, в Испании Кирилл Орловский-Стрик проделал за короткое время прямо-таки поразительные по смелости и дерзости дела. С двумя товарищами, русским и испанцем, он совершил беспримерный 600-километровый рейд по ты­лам франкистов и дошел почти до португальской границы. На крутом повороте горной дороги, невдалеке от городка Мерида, что на берегу реки Гвадианы, они остановили автобус с жандармами, проводившими карательные операции в этом районе, и уничтожили их. На поимку маленькой группы Орловского франкисты бросили несколько отрядов, но хитрый белорусский партизан (еще в 1920 году он партизанил в тылу белополяков) сумел запутать свои следы, выйти, казалось, из замкнутого кольца преследователей и после месячного пребывания на враже­ской территории вернуться на республиканскую сторону.

Станислав Ваупшасов, в Испании «Альфред». Свой большой партизанский опыт Альфред накопил, как и Орловский, еще в 1920 г., партизаня в тылу белопо­ляков. В 1938 г. Ваупшасову предложили отправиться в Испанию в зону Центр — Юг, которая вскоре оказалась совершенно отрезанной от внешнего мира, так как Каталония была захвачена мятежниками. Задание состояло в следующем: если в окруженной противником зоне Центр — Юг, включавшей Мадридский, Гвадала-харский, Левантийский, Эстремадурский и Андалузский фронты с десятками ре­спубликанских дивизий, будет сохранен порядок и боевой дух сопротивления, ос­таваться там в качестве старшего советника 14-го партизанского корпуса. Если же там начнется разложение, паника и предательство, найти способ уйти…

Из воспоминаний С.А.Ваупшасова:

«…Сложные обстоятельства войны настоятельно побуждали к развитию бо­евых действий в тылу врага. У республиканского командования возникла мысль создать взамен мелких разрозненных групп единое партизанское соединение. Этот замысел нашел поддержку в Центральном Комитете компартии, игравшей важную роль в освободительной борьбе народа. Долорес Ибаррури направила письмо видным военачальникам-коммунистам Энрико Листеру и Хуану Модесто с просьбой помочь полезному начинанию проверенными, закаленными кадрами испанских добровольцев, а также интернационалистов.

Командиром партизанского корпуса был назначен опытный боец Коммунис­тической партии Испании товарищ У. (Доминго Унгрия. — Авт.). В свое время он долго боролся в подполье, трижды приговаривался реакционным режимом к рас­стрелу, испытал участь политического эмигранта. Меня направили к нему стар­шим военным советником, и мы взялись за комплектование частей корпуса, кото­рый получил порядковый номер. Поначалу он должен был состоять из семи бри­гад трехбатальонного состава, которые в дальнейшем переросли в шесть дивизий, каждая из 3 тысяч человек. Нам хотелось, чтобы в нашем соединении воевали только коммунисты и комсомольцы, но в испанских условиях сделать это не пред­ставлялось возможным, следовало учитывать особенности многопартийной сис­темы и зачислять в корпус членов других партий, в том числе и анархистов.

Публика эта была разношерстная. Порой они могли сражаться не хуже всех остальных и высоко дорожили своей воинской честью. Быт свой наладили по особым законам. Во всем, что касалось материального обеспечения, анархисты внутри своих частей соблюдали уравнительный принцип. Все денежное и про­дуктовое довольствие складывали в один котел, а потом делили между всеми бойцами и офицерами поровну, независимо от воинского звания и занимаемой должности. В основной, лучшей своей категории члены партии анархистов были честными, преданными республике людьми. Многие из них показали себя с хоро­шей стороны и в рядах партизанского соединения.

И все же личный состав мы укомплектовали главным образом из доброволь­цев-коммунистов и ветеранов Пятого полка — ударной силы республиканской армии и активного участника самых трудных сражений под Мадридом, Гвадала­харой, Брунете и Бельчите.

Пятый полк вырос из небольших ударных отрядов, которые компартия под­готовила для боев на фронте Гвадараммы. Здесь были собраны самые лучшие, самые отважные, хотя и неопытные в военном отношении мадридские пролета­рии. На обучение и тренировки в тылу времени не оставалось — каждый при­обретал опыт буквально на ходу, в боях. Стойкость, мужество, сознательность и безусловная преданность республике сделали их наиболее боеспособными солдатами республиканской армии.

Затем Пятый полк стал базой формирования новых армейских частей. В его казармах собирались передовые испанские патриоты, учились здесь военному делу, политически просвещались, а затем отправлялись на фронт. Бойцы, подго­товленные в Пятом полку, были самыми стойкими и преданными республике. Они установили по своей инициативе неписаный закон, который гласил: если кто-либо попятится, побежит от врага, товарищ, сосед справа или слева, вправе прикончить труса и изменника выстрелом из винтовки или пистолета без особой команды или предупреждения. Впоследствии этот суровый, продиктованный временем закон перешел и в наше соединение.

Доброволец, которого принимали в партизанский корпус, должен был быть политически грамотным, обладать крепким здоровьем и физической выносливо­стью.

Из захваченных мятежниками провинций в корпус тоже пришли доброволь­цы — шахтеры из Басконии, крестьяне-астурийцы. Много вступило в наши части бойцов интернациональных бригад. Все они горели желанием громить фашис­тов, овладеть искусством партизанской войны.

Особой организованностью и упорством отличались бойцы-баски. Как и ас-турийцы, они были гораздо впечатлительнее, чем кастильцы и андалузцы, но в тяжелых ситуациях не так быстро предавались унынию, не были так чувстви­тельны к превратностям погоды, отличались спокойствием и выносливостью.

Партизанское соединение находилось на особом положении в республикан­ской армии. Весь его личный состав получал двойной паек и двойное жалованье. Тем самым учитывались исключительно сложные условия службы и отдавался долг уважения рискованным партизанским действиям.

Когда формирование корпуса закончилось, мы согласно указанию генераль­ного штаба распределили его части по всем фронтам. Три бригады, две коммуни­стические и одна анархистская, дислоцировались в Каталонии на Восточном фронте. Четыре бригады смешанного состава действовали на Центральном и Южном фронтах в тесном контакте с Андалузской и Эстремадурской армиями.

Большинство пришедших в XIV корпус бойцов надо было учить, так как они или совсем не имели военной подготовки, или пока не были знакомы с методами партизанской войны.

Поэтому партизанский корпус создал две специальные школы в Барселоне и в Валенсии. Вся учебная программа в школах строилась по принципу «Учись то­му, с чем придется встретиться в бою». Это означало, что в школах практически готовились кадры снайперов, минеров-подрывников, пулеметчиков, радистов, разведчиков, истребителей танков. Все курсанты обязаны были в совершенстве изучить действия в тылу врага, военную топографию, движение по азимуту и ма­скировку».

Создание XIV партизанского корпуса было важным и своевременным меро­приятием республиканского командования. К большому сожалению, оно не по­шло на дальнейшее развитие борьбы в тылу врага. Военные советники, а также испанские офицеры-коммунисты не раз высказывались за то, чтобы перейти к дислокации партизанских отрядов и соединений на территории противника, ор­ганизовать в тылу у Франко второй фронт. Однако все эти предложения оста­лись без положительного ответа.

Станислав Ваупшасов после падения Каталонии продолжал активно действо­вать в отрезанной зоне, он даже создал там школу партизанских командиров. Так продолжалось несколько месяцев, пока генералы Миаха, Касадо, анархист Мера и правый социалист Бестейро не подняли восстание против республикан­ского правительства и сдали всю зону Франко. Десятки боеспособных дивизий были разгромлены, тысячи бойцов расстреляны фашистами.

Ваупшасова и нескольких других оставшихся советских добровольцев разы­скивали агенты «пятой колонны», теперь открыто вышедшие на улицы. Ваупша­сов дошел до побережья Средиземного моря. Там он нашел самолет и верного летчика-испанца. Счастливо избежав подготовленной фашистами ловушки, он с несколькими товарищами перелетел в Северную Африку, в город Оран во фран­цузском Марокко, и уж оттуда добирался домой.

Во время Великой Отечественной войны Николай Прокопюк и Станислав Ва-упшасов возглавляли на оккупированной гитлеровскими войсками территории крупные партизанские соединения, а на завершающем этапе войны их соедине­ния действовали уже на территории Польши и Словении. Оба заслужили Золо­тые Звезды Героев Советского Союза.

Бывший преподаватель ряда партизанских школ на Украине и в Москве, окончивший военно-транспортную академию, заместитель военного коменданта железнодорожного участка Ленинград — Московский Илья Григорьевич Стари-нов в Испанию прибыл добровольцем. Позднее в своих книгах «Мины ждут сво­его часа» (1964), «Пройди незримым» (1988), «Записки диверсанта» (1997), «Ми­ны замедленного действия» (1999) он подробно описывал эти события. Тогда же, в 1936 — 1937 гг. в Испании, он прошел путь от советника командира небольшой диверсионной группы до советника командира XIV партизанского корпуса До­минго Унгрия.

В неоднократных беседах с автором, анализируя причины поражения рес­публиканских сил, он часто сетовал на явную неподготовленность республикан­цев к ведению партизанской войны. Небольшие, хорошо подготовленные парти­занские формирования могли бы уничтожать вражеские войска во время перево­зок, выводить из строя авиацию противника на аэродромах, вынуждать против­ника расходовать силы и средства на охрану своего тыла и тем самым остановить наступательный порыв мятежников до прибытия регулярных воинских подраз­делений. Но этого не случилось. Мятежники свободно передвигались по желез­ным и автомобильным дорогам и безнаказанно перебрасывали подкрепление из Марокко.

По его оценке, организация партизанских действий в тылу мятежников нача­лась с большим опозданием и только тогда, когда прибыли в Испанию советские инструкторы.

По рассказу Ильи Григорьевича, в его распоряжение выделили группу из 6 че­ловек в возрасте от пятидесяти и чуть выше лет. Прибыли они по направлению компартии Испании и имели большой опыт подпольной работы. После подготов­ки их предполагалось из Валенсии через Францию перебросить в тыл мятежни­ков в качестве организаторов партизанской борьбы. Однако от этой идеи из-за отсутствия радиосвязи пришлось отказаться. Тогда пошли по другому пути. Ста-ринову выделили группу из 12 человек в возрасте от восемнадцати до тридцати лет под командованием капитана Доминго Унгрия. Эта группа ранее использова­лась для ведения разведки в тылу противника.

Подготовка проходила в течение 20 дней по 10-12 часов в сутки, после чего группа была переправлена под Теруэль и там во взаимодействии с наступающи­ми республиканскими войсками вместе с советниками совершила три вылазки в тыл мятежников.

Ставилась задача: отрезать вражеский гарнизон в Теруэле от остальной фа­шистской армии, но эта задача оказалась не под силу одной небольшой группе.

Минирование железной дороги, подрыв небольшого моста на автомобильной до­роге и опор телефонно-телеграфной связи не дали ожидаемого результата.

Был совершен рейд в тыл противника на автомашинах, в результате днем из засады была разгромлена вражеская автомобильная колонна. Теруэль не был взят, и группа возвратилась в Валенсию, пополнилась и продолжала подготовку еще в течение двух недель. Из лиц, имеющих знания в области химии и электро­техники, а также слесарей и столяров организовали мастерскую по изготовле­нию взрывчатых веществ, ручных гранат, различных мин, зажигательных уст­ройств и других диверсионных средств.

Мастерская-лаборатория была непосредственно подчинена Д.Унгрия и обес­печивала ручными гранатами, минно-взрывными средствами сначала только свой отряд, затем батальон, бригаду, а ручными гранатами — даже регулярные войска.

Во второй половине января 1937 г. отряд выехал на Южный фронт. По пути в Альбасете он пополнился добровольцами из интербригад, в том числе югосла­вами, чехами, словаками, немцами, австрийцами, венграми, итальянцами, поля­ками, болгарами.

В г. Хаене вновь началась учеба, к которой подключились уже освоившие ди­версионную технику. Учеба шла двумя потоками: вновь вступившие изучали тех­нику диверсий и тактику партизанской борьбы. Подготовленные в Валенсии лю­ди совершали вылазки в тыл врага под командованием участников теруэльской операции.

Характерна диверсия, организованная воспитанниками Старинова в туннеле. Вот как это происходило по рассказу Ильи Григорьевича:

«Весной 1937 года республиканские войсковые партизаны совершили на юж­ном фронте немало вылазок в тыл начавшего наступление противника. Им уда­лось даже создать на территории мятежников несколько скрытых баз. Дороги и военные объекты фалангистов находились довольно далеко от линии фронта.

Базу под Адамусом мы организовали в помещениях заброшенного масло­дельного и сыроваренного завода, окруженного густыми оливковыми рощами. Наличие этой базы позволяло небольшим группам за одну ночь добираться до железных дорог Пеньярроя — Кордова или Монторо — Кордова, минировать их и бесследно исчезать от преследователей.

Жителей поблизости от завода не было: все крестьяне ушли на территорию республики. Заводик выглядел безлюдным. Мы отлично видели шоссе, ведущее от Кордовы к расположенной в трех километрах от нас гидроэлектростанции.

По шоссе внизу спокойно проходили автомашины противника. На плотине разгуливали военные, и никто из них даже не подозревал о близком соседстве с нами. А мы наблюдали…

Конечно, существовала опасность обнаружения. Но мы были очень осторож­ны. Надежное боевое охранение стерегло все возможные подходы к заводику. На самых опасных тропах, ведущих к базе, были установлены управляемые фу­гасы-камнеметы, которые на ночь усиливались автоматическими минами. Дви­жение по территории базы свели к минимуму: заводик выглядел безлюдным…

Именно с этого заброшенного заводика выходили группы, пустившие под от­кос восточнее Монторо состав с боеприпасами, взорвавшие поезд в туннеле на участке Пеньярроя — Кордова, а затем несколько мостов в том же районе…

Туннель был выведен из строя с помощью подхватываемой мины, испытан­ной еще под Киевом в 1932 г. Между рельсами положили автомобильную шину, начиненную взрывчаткой. К шине привязали отрезок стального троса в виде пет­ли. Паровоз, выскочив на приличной скорости из-за поворота, зацепил петлю своим сцепным устройством и уволок автошину с собой. Сработали два тероч­ных воспламенителя. Одновременно диверсанты из кустов начали забрасывать вагоны бутылками с горючей смесью. Горящий эшелон скрылся в туннеле. Через несколько секунд раздался приглушенный хлопок взрыва… Эшелон с боеприпа­сами горел и взрывался несколько суток. Путь оказался сильно поврежденным, а туннель — завален. Рельсы, вплавленные в камень, противнику пришлось выре­зать автогенами и рвать динамитом. Фашисты, наступавшие на Пособланко, очень нуждались в этой дороге. Диверсия для них явилась тем более неожидан­ной, что после нашей первой неудачной попытки совершить налет на туннель мя­тежники поставили на его охрану почти целый батальон. Могли ли они предпо­лагать, что роковую мину втащит сюда их же паровоз?!

За 10 месяцев, начиная с декабря 1936 г., группа, в последующем отряд, затем батальон и бригада спецназначения, под командованием Унгрио произвела 239 диверсий, 17 засад, 6 налетов, в результате которых было пущено под откос 87 поездов, уничтожено 112 автомашин, значительное количество ГСМ, убито и ра­нено более 2300 вражеских солдат и офицеров.

Собственные потери диверсантов составили 14 человек, из них один погиб при установлении мины, один при выходе из тыла врага, одного убили анархис­ты в Валенсии, остальные погибли при налетах».

В ходе партизанской войны в тылу мятежников в Испании в 1936 — 1939 гг. были не только проверены на практике созданные в СССР в 1925 — 1934 гг. ди­версионные средства, но и изобретены новые, в том числе малые магнитные ми­ны, которые в усовершенствованном виде широко применялись в тылу фашист­ских оккупантов в годы Второй мировой войны.

Позднее И.Г.Старинов напишет:

«Мы далеко не использовали в Великую Отечественную войну всю мощь на­ших партизанских сил. В этом отношении очень показателен XIV партизанский корпус в Испании. В ноябре 1936 г. это была группа из 12 человек. В октябре 1937 г. это был уже корпус. Он состоял из четырех бригад общей численностью больше 3 тысяч человек. Доминго Унгрия из командира группы превратился в команди­ра корпуса. Впервые в истории здесь произошло примечательное преобразова­ние. На базе партизанского корпуса был создан батальон специального назначе­ния. После ряда успешных операций он был взят на все виды довольствия. Полу­торный оклад жалованья установили. Причем Доминго сделали командиром это­го батальона. А после, когда разрезали фронт, батальон был превращен в брига­ду. Вот естественный, логичный и правильный ход событий…»