Слово к читателю

По мнению ряда военных специалистов и политологов, в новом столетии вой­ны приобретут совершенно иной, непривычный для сегодняшнего дня облик. Это будут войны разных возможностей. Сочетание традиционных войн и нетрадици­онных форм вооруженной борьбы, а также разбросанные по всему миру очаги терроризма, которые не подчиняются международному праву, вызовут к жизни принципиально новое явление — мировую партизанскую войну.

Следует признать, что эти, не лишенные основания, утверждения явно опоз­дали. Процесс, как говорится, давно идет. Если бы не война в Афганистане кон­ца прошлого и начала нынешнего столетия, война в Югославии, война на Ближ­нем Востоке, внутренний вооруженный конфликт в Чечне, вооруженные кон­фликты на окраинах бывшего СССР, эти пророчества так бы и остались, возмож­но, пророчествами на обывательском уровне. Но все гораздо серьезнее. Пере­фразируя известные народные поговорки, можно было бы заметить: жареный петух давно уже клюнул, а воз и ныне там.

Сегодня, как никогда, многие отечественные авторы обращаются к теме ма­лой войны, специальных войск, специальных операций, партизанской войны, контрпартизанских действий. Так, в одном из номеров «Независимое военное обозрение» поместило статью бывшего начальника Генерального штаба Воору­женных сил РФ генерала армии В.Н.Самсонова под заголовком «Иная трактов­ка понятия войны». В ней содержится признание факта «стирания граней меж­ду военными и невоенными средствами борьбы» и возможности «достичь стра­тегических целей войны без традиционных в недавнем прошлом результатов (захват территорий и т.д.)». Мы вступаем в тысячелетие, утверждает автор, главным содержанием безопасности которого рано или поздно станет решение проблемы, как нейтрализовать угрозу, когда «каждый может уничтожить всех», используя новейшие технологии, формы и способы массового пораже­ния.

Эффективность специальных действий будет постоянно возрастать по мере усложнения структуры военного и иного противоборства, поскольку даже не­значительные сбои в функционировании системы или какой-то из подсистем во­оруженной борьбы могут привести к катастрофическим последствиям.

Отсюда основная тяжесть борьбы за достижение национальных целей пере­мещается в область непрямых силовых действий, в область специальных целей и задач государства и его силовых структур.

Анализируя отечественный и зарубежный опыт проведения спецопераций, В.В.Квачко в статье, опубликованной в журнале «Безопасность», утверждает, что, являясь, на первый взгляд, частными случаями вооруженной борьбы, эти специ­альные формы и способы тем не менее все чаще применяются в последнее время в локальных и региональных войнах и вооруженных конфликтах. И, что характер­но, по его мнению, специальные формы вооруженной борьбы не надо придумы­вать или изобретать. Они давно существуют, имеют свою историю и литературу, и, оказывается, нам, россиянам, здесь есть что вспомнить и чем гордиться.

То, что сейчас принято считать американским изобретением и называть спе­циальными операциями, в дореволюционной России называлось партизанской войной (от французского «partie», т.е. партия, часть, отряд). С В.В.Квачко, види­мо, следует согласиться, ибо было бы и впрямь наивно называть партизанскую войну новым явлением, даже если добавить к нему запредельное определение «мировая» (война всех со всеми).

Русская военная мысль, по мнению этого автора, различала три типа воору­женной борьбы в тылу противника:

1) Партизанская война, которая велась армейскими партизанскими отрядами
в тылу противника вне тактической связи с боевыми действиями войск на фронте, но в соответствии с общим стратегическим замыслом операции. Именно фор-
мы боевого применения этих отрядов являются предшественницами современных специальных операций.

Вот какое определение партизанской войне давала «Военная энциклопедия» 1914 г.: «Партизанская война — представляет самостоятельные действия выде­ленных армией отрядов, прервавших с нею связь, хотя бы временно, и наносящих вред противнику преимущественно в тылу… Народная война, хотя бы и веденная в тылу неприятеля, отличается от партизанской войны, поскольку шайки вос­ставшего народа привязаны к своим родным местам, ведут войну на свой страх и риск».

2) Малой войной назывались обособленные действия небольших отрядов в
промежутках между генеральными сражениями с целью нападения на небольшие части противника, несения сторожевой службы, сбора сведений о неприятеле, проведения фуражировок и т.п., проводимых при непосредственном взаимодействии с выславшими эти отряды частями. Эта форма военных действий впоследствии распалась на рейдовые действия в тылу противника, действия войск в
полосе обеспечения, боевое охранение, разведку боем и др. и самостоятельное
значение у нас утратила.

Малая война оставила в наследство термин «guerilla», который в переводе с испанского и означает «малая война» или герилья, как говорили наши предки при упоминании борьбы испанского народа против французов в 1809 — 1813 гг. Так, термин «guerilla warfare», под которым существовало понятие «партизанская война», с марта 1955 г. устойчиво вошел в американскую военную лексику в виде полевого устава. В июне 1965 г. он был заменен термином «Special Forces Operations» (операции сил специального назначения), и только затем — терми­ном «Special Operations » (специальные операции).

3) Народная война — вооруженная борьба мирного населения с захватчика­ми. Под народной войной при этом понимались такие формы борьбы, как восста­ния, действия вооруженного народного ополчения по защите своих жилищ от грабежей и насилий, вооруженное противодействие мероприятиям оккупацион­ных властей и т.п. В последней четверти XX столетия именно эта форма воору­женной борьбы в тылу противника стала основной и практически подменила со­бой боевое применение сил и средств регулярной армии.

Однако России, как патриотично замечает В.В.Квачко, принадлежит честь первооткрывателя и в теории, и в практике достижения военно-политических це­лей посредством проведения высшим военным руководством специальных дейст­вий в стратегическом масштабе.

Поскольку процесс идет и есть попытки его осмысления, то было бы непра­вильно отказываться от рассмотрения исторического опыта специальной борь­бы, партизанской войны и контрпартизанских действий, учитывая непременную диалектическую связь исторического и логического, пусть даже если это — част­ный случай современной теории.

В 1999 г. коллектив авторов (Э.Абдулаев, И.И.Комарова, П.И.Нищев и И.Г.Старинов) выступили в журнале «Профи» №12 под рубрикой «Малая вой­на» с аналитическим обзором «Практика борьбы с терроризмом за рубежом», и обозначенная выше В.В.Квачко тема получила как бы дальнейшее развитие. При этом характерно, что авторы затронули, на наш взгляд, едва ли не главную про­блему, утверждая, что сегодня во всех сферах, относящихся к политике, проис­ходит активная и в то же время осознанная подмена понятий.

Авторы задаются вопросом, почему некоторым влиятельным политическим силам выгоднее вместо термина «малая война» употреблять термин «терро­ризм»? Ответ на него можно найти в стратегии ведения контрпартизанских ме­роприятий:

1. Победа над партизанами возможна исключительно политическими и дип­ломатическими методами. Практически неизвестны страны, в которых партиза­ны были бы разбиты (только. — Авт.) военной силой. Тогда как множество при­меров можно найти, когда могущественные империи так и не смогли преодолеть сопротивления маленьких государств, где было поставлено на высокий уровень партизанское движение (сравните испанскую герилью против Франции; парти­занскую войну в России 1812 г.; партизанскую войну, развернутую в СССР про­тив Германии; действия вьетнамских партизан против США и т.п.).

2. Регулярные войска играют в контрпартизанских мероприятиях не перво­степенную, но важную роль. На первое же место в них выходит создание эффек­тивной агентурной сети. Это требует не только больших затрат, но и подготовки ее опытными специалистами.

3. Борьба правительства с партизанами вызывает негативную оценку общест­венности, тогда как борьба с терроризмом той же самой общественностью под­держивается.

Термин «малая война», отмечают авторы публикации, вышел из активного употребления еще до начала Второй мировой войны. Его сменили: партизанская война, повстанчество, национально-освободительное движение, движение Со­противления, полувоенные операции и т.п. В известной степени об этом можно сожалеть.

Понятие «малая война» с методологической точки зрения могло бы выпол­нять роль общего по отношению к другим формам, которые можно было бы ха­рактеризовать как особенное и единичное.

«Непопулярность» понятия «малая война» объяснима. Известно, что многие бывшие колонии добились своей независимости не в последнюю очередь через партизанские войны. Естественно, что метрополиям развитие такой теории было совсем не нужно, даже вредно и опасно. Роль национально-освободительного движения не только принижалась, а намеренно искажалась. Если взять нашу страну, то на этой проблеме лежит печать трагизма. Среди теоретиков и практи­ков малой войны были видные октябрьские и послеоктябрьские политические деятели. В тридцатые годы все они, за малым исключением, оказались «врагами народа». Их судьба известна.

За рубежом для обозначения этого явления чаще всего использовался термин «повстанческая борьба» с той или иной ее окраской. Там по этому вопросу име­ется достаточно обширная литература. Фондов этой литературы в публичных библиотеках России нет. Практика приобретения 2-3-х экземпляров всех книг по специальным темам, выходящих за рубежом, сложившаяся в первые годы Совет­ской власти, со временем существенных изменений не претерпела. Однако ис­пользовалась она лишь для сравнительного анализа тактики и техники действий партизанско-повстанческих сил в современных условиях. Контрпропагандист­ская цель полностью исключалась. С этими источниками работал узкий круг профессионалов. С конца 80-х гг. литература на эту тему перестала приобретать­ся вовсе.

Остановимся на оценке афганской и чеченской войн с позиции «малой вой­ны», задавшись вопросом, как пишут авторы, что могло бы не случиться, если бы к прогнозированию их развития и последствий подходили бы с учетом истории малых войн.

Использования термина «гражданская война» в Афганистане до падения там просоветского режима в нашей стране избегали, как могли. Термин «вооружен­ная афганская оппозиция» пробивался долго и трудно. До этого в ходу были в основном выражения: бандиты, душманы, моджахеды и т.п. Причина известна: господствовавшая в нашей стране идеология ошибочно и во вред себе утвержда­ла, что только национально-освободительное движение марксистской окраски имеет право называться партизанским. Все иные движения, так или иначе, — бандитские. Такая позиция приносила громадный урон, умаляя возможности и силу реального противника. Поиск путей проблемы шел ложным и истощающим путем. Некоторые специалисты по тактике партизанской борьбы понимали эту грубейшую вульгаризацию действительности. В пределах своих возможностей они пытались повлиять на окраску оценочных характеристик, однако радикаль­но ничего изменить было нельзя. Исторически повстанчество было «разноцвет­ным»: антирабовладельческим, антифеодальным, крестьянским, красным, бе­лым, зеленым и т.п.

Современное развитие событий в Чечне выглядит еще трагичнее, чем в Афга­нистане. Чеченцев в ходе вооруженного конфликта именовали и именуют как угодно: бандитами, фундаменталистами, сепаратистами и т.п. Все эти термины неправовые. На самом деле они на начальном этапе военной кампании являлись вооруженными повстанцами-сепаратистами. (Сегодня можно было бы вспом­нить интернационалистов, воевавших на стороне республиканцев с фашистами в Испании. Или же добровольцев, прибывающих в Финляндию для оказания помо­щи в войне с Советским Союзом, российских добровольцев, воевавших на сторо­не сербов в Югославии. — Авт.) Признав их таковыми в установленном порядке с опорой на международное право, можно было бы действовать в соответствии не только с внутренними, но и международными законами. Сепаратизм, тем бо­лее вооруженный, осуждается любой страной мирового сообщества. Некоторые страны, как известно, несут громадные потери в борьбе с внутренним экстремиз­мом.

Вместо политических и экономических действий с опорой на закон феде­ральная власть выбрала в тот период наиболее ошибочный путь — военный, со­здав тем самым объективные условия размаха чеченского вооруженного по­встанчества, массово озлобив коренное население.

Известно, что более или менее успешно вести борьбу с партизанскими сила­ми могут лишь специальные войсковые формирования типа «коммандос», писал в своей работе «Повстанческая армия: тактика борьбы» С.Ткаченко. Их дейст­вия базируются на агентурной и разведывательной информации. Механизм та­кой борьбы был достаточно хорошо отработан органами государственной без­опасности нашей страны в послевоенное время при борьбе с политическим бан­дитизмом в западных областях Украины, Белоруссии и в Прибалтике.

В целом информация об этом опыте закрыта. Отдельные мемуарные источни­ки не раскрывают главного — механизма управления при подготовке и осуществ­лении специальных операций по ликвидации бандформирований и бандбоевок.

Если горькие уроки прошлой деятельности профессионально не изучаются, не делаются практические выводы, то, как свидетельствует история, в аналогич­ных или сходных по обстановке ситуациях последствия бывают более трагичны­ми.

Буденновск, как известно, не стал последним в цепи трагедий чеченской эпо­пеи. Яркое и дерзкое событие, осуществленное вооруженными повстанцами-сепаратистами, безусловно, найдет свое отражение в трудах историков, других источниках. Но это будет мрачная страница истории государства Российского.

Если обратиться к «чеченской войне», то повстанцы, овладев в совершенстве методами информационной войны, ежедневно и основательно загружали выгод­ным им пропагандистским и дезинформационным материалом федеральное те­левидение и радио, а также мировые средства информации. Информация, по­ставляемая федеральными службами, выглядела бледно, беспомощно, противо­речиво, а порой анекдотично. Большинство журналистов, чтобы иметь возмож­ность вновь и вновь появляться в отрядах и на базах повстанцев, без меры про­славляли главарей сепаратистов, именуя обычного ополченского взводного «командующим фронтом». Пройдет немного времени — и отдельных журналис­тов придется выкупать, как попавших в заложники. Но это будет потом. А до по­ры до времени они были заняты созданием и распространением мифов о боевых возможностях сепаратистов.

Надо отдать должное: отдельные руководители чеченского повстанческого движения проявили себя не только как незаурядные личности, но и одаренные партизаны в лучшем понимании этого слова. Такое обстоятельство, как подчер­кивается в изданной в 1998 г. в Минске хрестоматии «Малая война. Организация и тактика боевых действий малых подразделений», слишком важно, и не учиты­вать его нельзя. Механическое распространение на них норм уголовного пресле­дования идет себе же во вред. Известно, что батька Махно не раз метался из сто­роны в сторону, часто оголяя фронт, но никто не удосужился возбудить против него уголовное дело. Принято считать, что политические вопросы решаются по­литическими методами.

Не следует думать, что историческое невежество в отношении последствий малых войн свойственно только нашей стране, нашим государственным деяте­лям. Нет, это не так. Американцы, как известно, получили жесточайший урок во Вьетнаме. Даже термин возник — «вьетнамский синдром». Но не прошло и 20 лет, как они с «миротворческой миссией» попали впросак в Сомали. Поли­цейская функция провалилась. Понеся крупные моральные и материальные по­тери, все более и более удаляясь от первично поставленных целей, они были вынуждены с позором уйти из страны.

Возмездие за террор силы (терроризм как ответная реакция на террор) со стороны понесших немалые человеческие потери стран с использованием экс­тремистских (диверсионных) способов могут вызвать трагедии там, где их вовсе не ожидают. Об этом красноречиво свидетельствуют события 11 сентября 2001 г. в США и последовавшие за ними крупномасштабные акции в Афганистане про­тив талибов, действия палестинских камикадзе против израильтян и т.д.

Партизанская война, равно как и контрпартизанские действия, как неиз­менный компонент подавляющего большинства войн и вооруженных конфлик­тов со всеми своими закономерностями развития, с поразительным постоянст­вом ускользает из области научных исследований. Во всяком случае, в нашем государстве он до сих пор никак не вписан ни в военную доктрину, ни в зако­нодательство.

На деле же партизанская война — обоюдоострое оружие, одинаково эффек­тивное как в обороне, так и в наступлении, становится инструментом в руках се­паратистов, различного рода экстремистских организаций. То, что возвышенное понятие «партизан» легко превращается в уничижительное понятие «бандит», свидетельствует, что мы имеем дело с очень непростым явлением. И кому-то, ве­роятно, даже выгодно, чтобы все по-прежнему оставалось за рамками и науки, и закона.

Показательна в этом плане умышленно, искаженная история партизанской борьбы в годы Великой Отечественной войны, с которой до сих пор не снят идеологический и пропагандистский флер. Исправить это положение нас обя­зывает сегодняшняя действительность. Диктует это необходимость контрпар­тизанской борьбы с сепаратизмом, важность обеспечения внутрипдлитической безопасности и стабильности государства. В этом плане одной из актуальных проблем является историко-теоретическое осмысление самого явления, в част­ности чекистско-войскового его характера.

Нельзя не отметить постоянное пристальное внимание к вопросам теории и практики партизанской войны и контрпартизанской войны за рубежом, нашед­шее отражение в учебных материалах спецшкол, уставах, наставлениях и инст­рукциях вооруженных сил, диверсионно-разведывательных формирований войск специального назначения. Там исходят из того, что партизанская война будет развертываться на территории противника силами местного населения. Партизанские действия будут финансировать, ими будут руководить из-за рубе­жа. Наглядное подтверждение этого тезиса — внутренний вооруженный кон­фликт в Чечне.

При планировании мероприятий оборонительного характера военные командования многих армий в соответствии с военными доктринами своих госу­дарств напрямую связывают действия своих сил специального реагирования с партизанскими действиями, партизанской войной.

Считается, что партизанскую войну будут вести специально сформирован­ные части и подразделения при поддержке всего населения. Для слабых или тер­пящих поражение государств партизанская война может быть важнее, чем во­оруженная борьба их регулярных армий.

Повышенный же интерес зарубежных исследователей к партизанской борь­бе был вызван в первую очередь политическими и военными факторами. Так, ан­гличане Ч.СДиксон и О.Гейльбрунн в своем труде «Коммунистические парти­занские действия», переведенном в нашей стране еще в 1957 г., писали: «Наша собственная армия должна быть обучена методам борьбы с партизанами. Мы ви­дим, как дорого заплатили немцы за то, что заблаговременно не создали органи­зацию для борьбы с партизанами. Нам нет необходимости проходить через все это вновь. Что нам нужно, так это устав по ведению антипартизанской войны, а также соответствующая подготовка солдат и офицеров. Мы должны учиться на ошибках немцев и извлекать пользу из их опыта». Заметим, что такие уставы к настоящему времени разработаны и действуют во многих армиях, за исключени­ем нашей, российской.

Особенно возрос интерес к изучению борьбы советских партизан в связи с ростом национально-освободительного движения в Азии, Африке и Латинской Америке. При этом западные военные специалисты сосредоточили основное внимание на исследовании средств, форм и методов контрпартизанских кара­тельных действий, с тем чтобы использовать данный опыт для подавления наци­онально-освободительного движения. Наряду с разработкой теории борьбы с партизанами и повстанцами развертывается широкая подготовка кадров, изго­тавливаются специальные средства, комплектуются формирования для ведения контрреволюционных войн. В районах, где для реакционных сил складывалась кризисная ситуация, западные державы, и прежде всего США, шли на прямое во­енное вмешательство, подавляя ростки движения Сопротивления.

Социалистические страны в свою очередь оказывали всемерную поддержку движениям Сопротивления, помогая зарубежным партизанским силам в нацио­нально-освободительных и гражданских войнах.

Помощь сотрудников спецслужб социалистического лагеря выражалась в следующем: подготовка кадров из числа зарубежных патриотов для партизан­ской борьбы, материально-техническое обеспечение партизан и повстанцев, раз­работка и внедрение эффективных средств и способов борьбы, организация контрразведывательного обеспечения партизанских формирований и т.д. Со­трудники спецслужб назначались советниками, консультантами и инструктора­ми в штабах партизанского движения, в партизанских формированиях, руково­дителями и преподавателями учебных пунктов местных партизанских сил, а при определенных условиях входили в состав организаторских групп, забрасывае­мых в тыл противника для развертывания партизанской войны.

Выполняя постановления ЦК КПСС по оказанию помощи прогрессивным си­лам в революционном движении, СССР являлся опорным пунктом «для прогрес­сивных сил, ведущих борьбу за национальное освобождение и социальные пре­образования».

Возможность изучать природу и характер войны между регулярной армией и иррегулярным противником появилась у отечественных исследователей в 60-х годах. Военные действия сторон на территории Южного Вьетнама освещались непосредственно с самого их начала в таких журналах, как «Военная мысль», «Военно-исторический журнал», «Военный вестник». Авторы этих публикаций старались понять причины неудач американских войск. Вместе с тем эти работы были чрезмерно идеологизированы, что не позволяло извлечь в полной мере ошибки и уроки обеих сторон.

Некоторые аспекты внешнеполитической деятельности США в отношении Вьетнама, а также примеры героизма вьетнамского народа в борьбе против аме­риканской армии нашли отражение в сборниках материалов и отдельных бро­шюрах.

Период 70 — 80-х годов стал самым значительным по количеству и качеству подачи материалов, посвященных противоборству регулярных войск США и СССР с иррегулярным противником. Связано это, прежде всего, с началом вой­ны в Афганистане.

Описанием войн во Вьетнаме и Афганистане занимались в этот период мно­гие авторы. Значительными для понимания действий иррегулярных сил, контр­партизанских действий стали работы участника Великой Отечественной войны В.Н.Андрианова.

Определенный интерес для исследователей представляла работа участника движения Сопротивления американским войскам полковника Ф.Ньюана, в кото­рой автор осветил положения теории «народной войны».

Начиная с 1990 г. политические события, происходящие в стране, позволили более пристально взглянуть на процесс вооруженной борьбы регулярных армий против иррегулярных войск. Появились аналитические статьи в различных пери­одических изданиях, труды, рассматривающие историю конфликтов после 1945 года. Под общей редакцией В.Богданова сотрудниками Военно-научного управ­ления ГШ ВС РФ был выпущен труд, подробно рассматривающий боевые дейст­вия советских войск на территории Афганистана.

Определенный вклад в исследование теории вопроса противоборства регу­лярных и иррегулярных войск в истории войн современности внесли сотруд­ники Института военной истории МО РФ В.Богданов, С.Осадчий и В.Терехов. Их работа «Армия и внутренние войска в противоповстанческой и противо-партизанской борьбе», к которой мы еще обратимся, представляет собой се­рьезный анализ накопленного мирового опыта локальных войн, стремление показать сущность партизанской и повстанческой борьбы как военных дейст­вий.

70 — 90-е годы стали самыми плодотворными для западных исследователей. Глубокому анализу подвергли вьетнамскую войну В.Вуди, В.Томпсон. Они ис­следовали причины возникновения очага напряженности в регионе и роль в этом конфликте США. Определенный интерес представляет монография А.Кремпи-невича, который доказывал, что вьетнамскую кампанию американцы могли бы выиграть, если бы применяли правильные методы.

Отдельные авторы в своих трудах попытались доказать, что войну во Вьетна­ме вообще нельзя было выиграть. Они приводили в качестве доказательств спе­цифические условия территории Южного Вьетнама, противостояние всего ком­мунистического лагеря, неправильные действия армии Сопротивления Южного Вьетнама и др.

Немалое место занимает зарубежная историография войны в Афганистане. Отдельные работы содержат ряд глубоких наблюдений и серьезных практичес­ких выводов.

Несмотря на большой объем публикаций, уроки мирового опыта как парти­занской, так и контрпартизанской борьбы до сих пор в России не изучены.

В этой связи наша работа преследует цель хотя бы фрагментарно рассмот­реть мировой и отечественный опыт партизанской борьбы, а также теоретичес­кие положения и практические меры ряда зарубежных государств по подавле­нию партизанского движения на основе анализа и обобщения исторического опыта прошлого и позапрошлого столетий.

Фактологической основой для данной книги послужили материалы Россий­ского центра хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государ­ственного военно-исторического архива (РГВИА), Российского военного госу­дарственного архива (РВГА), архивов краевых и областных организаций, доку­ментальных фондов Центральных музеев ФПС и МВД, а также труды на военно-исторические темы, записи бесед с ветеранами.

В работе используются только открытые, ранее опубликованные источники, наличие значительного количества которых позволило в историческом плане рассмотреть сущность партизанской войны как явления, присущие ему звенья и противоречия, выявить положительные и негативные моменты руководства и другие вопросы, связанные и с противодействием партизанскому движению, ко­торое, собственно, является «обратной стороной медали» в том смысле, что од­но с другим неразрывно связано.