Что не позволили Сталину?

.. .Зимой и весной 1952—1953 гг. страна и партия стояли на пороге стратегических событий и преобразований. Ини­циируемых, подчеркнем, самим И.В. Сталиным. Но его кон­чина 5 марта, которую многие историки и эксперты считают насильственной—в унисон с мнениями лидеров тогдашних Китая и Албании (не приехавших, как и северокорейский руководитель Ким Ир Сен, на его похороны), — прервала новые сталинские начинания, что называется, в зародыше.

По воспоминаниям Ивана Бенедиктова, министра сельско­го хозяйства в последний сталинский период, «Сталин в конце 1952 г. подобрал достойного, с его точки зрения, преемника на должность председателя Совета Министров СССР. Я имею в виду Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко, в тот период сравнительно молодого первого секретаря ЦК Компартии Бе­лоруссии, который во время войны возглавлял штаб партизан­ского движения при Ставке Верховного Главнокомандующего. Документ о назначении П.К. Пономаренко председателем Со­вета Министров СССР был завизирован в феврале многими членами Президиума ЦК (В.М. Молотовым, Л.З. Мехлисом, М.Д. Багировым, Д.Т. Шепиловым. —А. ¥.), но смерть Стали­на помешала выполнению его воли».

По мнению И. Бенедиктова, противился этому Маленков, который с начала 1950-х фактически исполнял обязанности генсека ЦК. А Хрущев, впоследствии став Первым секрета­рем ЦК, естественно, был в курсе «и предпринял шаги, что­бы отодвинуть Пономаренко подальше от Москвы: сначала в Казахстан, затем, в 1955 году, послом в Польшу, а потом еще дальше — послом в Нидерланды».

Белоруссия в те годы добилась больших успехов в вос­становлении экономики, особенно сельского хозяйства, ко­торое, в отличие от других отраслей, оставалось наиболее проблемным в экономике послевоенного СССР.

В качестве эксперимента, в Белоруссии в 1948—1953 гг. было снижено примерно на треть количество обязательных плановых показателей для некоторых предприятий (в том числе и в сельском хозяйстве), многие из которых, вдоба­вок, перевели на хозрасчет. И именно эти предприятия де­монстрировали максимальную эффективность. Потому и пал выбор Сталина на Пономаренко.

Но последние сталинские начинания стали проблема­тичны изначально. На XIX съезде КПСС (октябрь 1952 г.) Сталин не упоминался первым или генеральным секрета­рём ЦК КПСС (!). А в официальном списке членов ЦК, из­бранных тем съездом, впервые с 1924 г. его фамилия была демонстративно обозначена не по должности или «значи­мости», а лишь по алфавиту — под №103.

Речь Сталина на последнем заседании этого съезда, 14 октября, в которой ни разу не был упомянут Ленин, но неоднократно говорилось о «русских коммунистах», а дру­гие компартии именовались «патриотическими» и «брат­скими», только в декабре вышла из печати. Причем в бу­мажном переплёте и без фотографии Сталина. И, заметим, под названием «Речь на XIX съезде партии». Какой — не уточнялось… Он, как утверждают некоторые историки, вы­черкнул из гранок название «коммунистической»…

Сталин был только на первом и последнем заседаниях съезда — 5 и 14 октября. Причем сидел он вдали от членов Политбюро. Вдобавок, все члены Политбюро на съездов­ской трибуне наглядно продемонстрировали свою непо­хожесть на «хозяина»: они были в современных для того периода двубортных костюмах. Только Сталин оказался одетым во френч.

Но что за идеи хотел воплотить Сталин в начале 1950-х гг.? Он, как считает историк и политолог Александр Елисеев, прежде всего, пытался осуществить широкомасштабное кадровое обновление в партии и стране. В этом плане осо­бенно показателен XIX съезд: тогдашнее Политбюро ЦК в 9 человек и 5 кандидатов по предложению Сталина было существенно расширено — до 25 членов и 11 кандидатов с переименованием в Президиум ЦК. Теперь контроль над ним должен был перейти в руки молодых сталинских вы­движенцев, составлявших большинство среди выдвинутых в Президиум ЦК. То есть большинство в этой структуре, по мнению А. Елисеева, было уже за теми молодыми деятеля­ми, которые, можно сказать, подминали партократов ленин­ского периода. Сталин наметил поставить в центр руковод­ства страной Совет Министров, а партийное руководство сосредоточить главным образом на идеологии. Об этом он говорил на пленумах ЦК партии после XIX съезда—в октя­бре и ноябре.

Там же Сталин высказался за прекращение огульного роста численности КПСС. По его словам на тех пленумах, «стране и партии нужны проверенные, преданные нашей идее и нашему делу люди, патриоты и профессионалы. А не те, кто с помощью членства в партии заботится о своей ка­рьере…». Но эти идеи в выступлениях других участников тех же пленумов никак не комментировались, а Маленков лишь вкратце в своем докладе на XIX съезде поддержал упомянутые сталинские предложения. Но без ссылки па их автора…

Сталинское же окружение нарочито демонстрировало свою независимость — даже на трибуне Мавзолея Ленина, да и в ходе публичных торжественных мероприятий оно «группировалось» подальше от Сталина. Тому способствова­ло и ухудшение его здоровья. Хотя опубликованные в 1950 и 1952 гг. крупные работы Сталина — «Марксизм и вопросы языкознания» и «Экономические проблемы социализма в СССР» показали, что автор еще в силе и вполне может испра­вить ситуацию в руководстве партией. Причем в последней работе Сталин отметил, что в руководстве СССР и партии су­ществуют разногласия и в отношении марксистской теории (о чем упоминалось также в «Марксизме и вопросах языкоз­нания»), и по многим социально-экономическим вопросам. В том числе в отношении хозяйственного расчета и ценовой политики. Причем он впервые поддержал идею большего «присутствия» хозрасчета в экономике, но этот аспект отсут­ствовал в упомянутом докладе Маленкова на XIX съезде.

Кроме того, Сталин в 1952-м впервые включил в марк­сизм отстаивание национального суверенитета, что еще больше отдалило «сталинские» СССР и КПСС от доктрины мировой революции. В этой связи именно по инициативе И.В. Сталина началось переименование зарубежных ком­партий: в 1944—1953 гг. термин «коммунистическая» исчез из названия этих партий в Албании и Венгрии, Корее и Гва­темале, Польше и Восточной Германии, Коста-Рике и Ника­рагуа, Вьетнаме и Иране, Марокко и британской Гвиане, на Кубе и еще в ряде стран. Они стали называться «рабочими», «трудовыми», «народными».

Если точнее — в речи на XIX съезде Сталин предложил готовить новую программу партии. О том, какова была бы ее суть, можно судить хотя бы такому отрывку из его речи на том съезде: «Раньше буржуазия считалась главой нации, она отстаивала права и независимость нации, ставя их «пре­выше всего». Теперь не осталось и следа от «национально­го принципа». Теперь буржуазия продаёт права и незави­симость нации за доллары. Знамя национальной независи­мости и национального суверенитета выброшено за борт. Нет сомнения, что это знамя придётся поднять вам, пред­ставителям коммунистических и демократических партий, и понести его вперёд, если хотите быть патриотами своей страны, если хотите стать руководящей силой нации. Его некому больше поднять».

Более того: по недавно открытым архивным документам, именно на рубеже 1940—1950-х по распоряжению Сталина начались массовые реабилитации (сначала были реабилити­рованы бывшие кулаки); по его вердикту намечалось реаби­литировать и вернуть на прежнее в СССР местожительство греков, курдов, корейцев.

Вдобавок, Сталиным было запланировано усиление, что называется, русско-славянского фактора в ряде республик, а именно — создание в 1953—1954 гг. русских национально-автономных округов в Латвии (с центром в Даугавпилсе, ко­торому должны были вернуть русское название «Двинск»), на северо-востоке Эстонии (с центром в Нарве), в северо­восточном Казахстане (с центром в Усть-Каменногорске), Закарпатской автономной области, где в тот период преоб­ладали родственные русским православные русины. При­чем последний проект многие вовлеченные в это сталинское решение небезосновательно называли «Новая Закарпатская Русь». Известно также возрождение Русской православной церкви и русского старообрядческого православия по ини­циативе, опять-таки, Сталина в 1940-х — начале 1950-х гг.

Примечательно, что и Шарль де Голль, и Мао Цзэдун, и даже Чан Кайши с И.Б. Тито и кауцильо Франко впо­следствии отмечали, что в своем последнем выступлении Сталин дал понять об окончательном отказе от идеологии мировой революции и от пренебрежения к национально-государственному суверенитету. По их мнению, Сталин воплощал доктрину национально-государственного социа­лизма, включавшую, например, отказ от «Интернационала» как гимна СССР в 1944-м и роспуск Коминтерна в 1943-м. А «фрагмент» такой доктрины и был озвучен на XIX съез­де. Неспроста и Мао Цзэдун, и Ким Ир Сен, и Э. Ходжа, и Хо Ши Мин впоследствии утверждали, что внутренняя и внешняя политика, как и идеология руководимых ими пар­тий и стран, основывалась именно на «сталинской полити­ке антикосмополитизма» конца 1940-х —начала 1950-х гг., на книгах Сталина 1950—1952 гг. и на его выступлении на XIX съезде КПСС. Приверженцем этой линии Сталина счи­тал себя и Эрнесто Че Гевара. Да и сегодня работы и по­литика Сталина, опять-таки, того периода изучаются и про­пагандируются не только в Китае и Северной Корее, но и антиглобалистскими организациями.

Что же касается сталинского наследия на его родине, не-безыинтересны китайские, например, оценки случившегося у нас. Они изложены, в частности, в двухтомнике «Причины и последствия разрушения СССР и развала КПСС: Учебное пособие для партийной, комсомольской учебы и для специ­альной подготовки» (издательство Института марксизма-ленинизма и идей Мао Цзэдуна при ЦК Компартии Китая, Пекин, 1996—1997 гг.):

«Линия на разрушение СССР и перерождение КПСС про­водилась несколько десятилетий. После кончины Сталина и его фальсификационной дискредитации (1953—1956— 1961 гг.) внутреннее разложение в руководстве партии и го­сударства, в том числе с помощью внедряемых туда агентов влияния, было существенно облегчено. Отсутствие и дис­кредитация политических, экономических, нравственных и т.п. ориентиров ускорили буржуазно-бюрократическое перерождение руководства партии и государства.

На местах подпитывались национализм с антикоммуни­стическим акцентом, негативное отношение к роли обще­союзных руководящих структур; материальный отрыв ру­ководства от рядовых коммунистов и сограждан развивал­ся большими темпами. Сыграло в этих процессах важную роль и то обстоятельство, что весной 1945 г. американским и британским спецслужбам гитлеровцами были переданы списки тогда еще действующей в СССР агентуры, многие участники которой были членами ВКП(б), работали в раз­ведке и контрразведке СССР, состояли в комсомольском ру­ководстве, руководили парторганизациями, работали в нар­коматах (будущих министерствах) и т.п.

Коммунистические идеалы превращались в ширму, при­крывавшую фактическое разрушение социализма и партии.

После 1961 г. в СССР стали появляться подпольные «миллионеры», а их количество быстро увеличивалось. Причем многие, если не большинство из этих новых буржуа и рантье, были членами КПСС либо партруководителями среднего и высшего уровня, или даже работниками органов госбезопасности.

Конфронтация, хотя и полулегальная, правящей элиты с большинством народа, особенно с рабочим классом и кре­стьянством, резко и необратимо усилилась после расстрела советскими войсками и отрядами КГБ СССР состоявшейся в Новочеркасске первой в этой стране рабоче-крестьянской демонстрации против удорожания продуктов питания и ухудшения социальных условий (июнь 1962 г.); хотя и в меньших масштабах, то же повторилось в 1962—1963 гг. в Караганде, Донецке (Сталино), Темиртау, Иваново, Кемеро­во, Норильске, Магадане, на Сахалине.

Американская доктрина разрушения СССР и разло­жения КПСС изнутри, по мере нарастания комплексного кризиса в стране и партии после 1953 г., реализовывалась более эффективно, чем политика нанесения ущерба СССР путем его провоцирования на внешние конфликты и даже на гонку вооружений. А в последние годы существования СССР эта доктрина была реализована полностью прежде всего потому, что главные внутренние условия в Советском Союзе и КПСС для успешного воплощения такой доктрины к 1985—1986 гг. были созданы после 1953 и особенно после 1961 г….»

Приведем также слова из телефонного разговора генера­ла ВВС Василия Сталина со своим шофером Александром Февралевым, записанного органами безопасности в день похорон И.В. Сталина 9 марта 1953 г. Говорит В. Сталин: «Сколько людей подавили, жутко! Специально устроили это?! Я даже с Хрущевым и Берией поругался. Был жуткий случай в Доме Союзов: подходит старушка с клюкой, а у гро­ба в почетном карауле Маленков, Берия, Молотов, Микоян, Булганин. И вдруг она кричит им: «Убили, сволочи, радуй­тесь! Будьте вы прокляты!» (см., напр.: www.tv-ostankino. ru/material/Material_408_42.htm). Многие историки утверж­дают, что то была разработанная ЦРУ США «операция Мо­царт», предусматривавшая либо устранение Сталина его «соратниками», либо взрыв дачи, где Сталин находился поч­ти постоянно со второй половины февраля 1953-го (подроб­нее см., напр.: http: //www.newsra.com/cinema/17mar2001/ stalindead.html).

Уважение к скончавшемуся Сталину, как и к тогдашне­му Советскому Союзу было чрезвычайно велико в США, хотя обе державы в начале 1950-х едва не были вовлечены в войну друг с другом.

Точнее — в последнюю для всей планеты войну. Мало­известный факт: 6 марта 1953 г., когда штаб Корейской На­родной Армии и китайских добровольцев обратился к ко­мандованию американо-южнокорейских войск с просьбой о трехдневном перемирии (до 23.59. 8 марта) из-за траура в связи с кончиной И.В. Сталина, командующий этими вой­сками (с 1952 г.) генерал Риджуэй, с согласия президента США Г. Трумэна, выполнил эту просьбу, отметив в своём приказе, что «генералиссимус Сталин и СССР были наши­ми главными союзниками в войне с Германией и Японией. Поэтому мы, как солдаты, равны друг перед другом, и долж­ны воздать уважение памяти генералиссимуса Сталина…».

Примечательно упоминание «Албанским Сталиным» — лидером Албании в 1947—1985 гг. Энвером Ходжей его встреч с П.К. Пономаренко: «…Он многим отличался от коллег Хрущева — всегда прямо высказывал свою точку зрения, приводил много аргументов в пользу своих взгля­дов, не избегал дискуссий. Я встречался с ним в 1949 и 1952 годах в Москве. Как-то оказалось, что вместе с ним мы ехали в поезде из Одессы в Москву в 1956 году. Завя­залась беседа, в том числе о XX съезде КПСС, политике Тито, положении в Венгрии, ситуации в мировом коммуни­стическом движении. Пономаренко мне откровенно сказал: «У вас принципиальная позиция и, по-моему, она схожая с позицией Китая. Держитесь, товарищи, от вашей линии очень многое зависит. В том числе в КПСС и СССР…». Его слова оказались пророческими. Так что товарищ Сталин не­спроста обозначил П.К. Пономаренко на пост руководите­ля Совета Министров СССР. Впоследствии мы узнали, что Хрущев узнал о той нашей беседе и вместе со своими при­ближенными устроил Пономаренко скандал» (см.: Ходжа Э. Хрущевцы и их наследники. Тирана, 1980, рус. яз.). О на­мерениях Сталина в отношении Пономаренко упоминал в своих мемуарах и соратник Мао Цзэдуна Чжоу Эньлай, премьер-министр Китая в 1949—1975 гг.

В Тиране в 1952—1991 гг. существовал уникальный в своем роде музей Ленина и Сталина, где хранились и де­монстрировались, в частности, до сих пор «закрытые« — теперь уже в бывшем СССР — сталинские документы конца 1940-х —начала 1950-х гг. Включая проекты преобразова­ний того периода, материалы по проблематике созданного в 1949-м Совета экономической взаимопомощи, тогдашнюю переписку Сталина с советскими министрами, научными работниками, партийными деятелями, стенограммы его не­которых бесед с членами Политбюро, руководителями соц-стран и их компартий и т.п. В 1992-м сей музей закрыли, в

1993-м — разрушили, а его экспонаты и другие документы, по свидетельству вдовы Э. Ходжи — Неджимие Ходжи, ис­чезли…