Сетевые структуры в мировой геополитике

Сегодня все чаще Америку обвиняют в том, что она использует сетевые технологии для установления своего планетарного влияния, и зачастую использует она их весьма эффективно, — несколько цинично, а как иначе еще может быть в мировой политике? Еще бы, ведь Америка является родиной сетевых стратегий. Однако это совершенно не означает американской монополии на сетевые технологии, ведь, как известно, «идеи при­надлежат тем, кто их понимает». То, насколько эффек­тивно и каким образом мы будем противодействовать американской империи, — а противодействовать ей не­обходимо хотя бы в целях самосохранения, — зависит от того, насколько правильно мы поймем суть сетевых тех­нологий, используемых против нас, и насколько мы са­ми сможем взять их на вооружение.

Как-то, выступая на одном из телеканалов, шеф-ре­дактор московского бюро газеты Financial Times, аме­риканец по происхождению Чарльз Кловер так обозна­чил суть сетевого подхода: «Сетевые технологии — это network, структура без «головы», без руководителя. Не иерархическая, а горизонтальная, децентрированная структура. «Информационное пространство» — это не иерархия. Да, я представляю газету, но никто не говорит мне, что печатать, реально нам никто не поручает, ка­кие мнения излагать в наших статьях». Это очень пока­зательное высказывание, ибо оно очень точно передает сетевую атмосферу. «Сетевик», участник сети, вклю­ченный в нее, сам принимает решение и сам ориенти­руется в том, как ему отреагировать на то или иное со­бытие, ибо он уже, заранее, предварительно сформиро­ван таким образом, что его решение будет совпадать с общей настройкой сети. Именно поэтому шеф-редак­тором московского бюро влиятельнейшей британской Financial Times назначен американец, прошедший спе­циальную подготовку и обучение (деканом Кловера был небезызвестный Пол Вульфовиц), а не русский, не серб и даже не британец. Это показательный момент сетево­го подхода — реальность сформирована, запрограмми­рована заранее.

В доказательство этого тезиса следует привести эпи­зод, пересказанный Чарльзом Кловером в той же про­грамме: после нападения Грузии на Южную Осетию 8 августа 2008 года тогда еще президент, Буш-младший, выступая на телевидении, заявил, что американские са­молеты вылетают с гуманитарным грузом в Грузию по приглашению грузинского правительства. «Он сказал, что причина этому — нападение русских войск на Тби­лиси, — напомнил Кловер, тут же уточнив: — Если вы внимательно слушали эту передачу… Он не сказал, что у нас есть точная информация. Он сказал, что у нас есть сообщения, reports, что русские танки идут прямо в Тби­лиси. Он сказал, что были [телевизионные] передачи [на эту тему] по CNN». Таким образом, мы видим, что ре­шение о поддержке Америкой грузинских властей, об отправке самолетов и о введении американских кораб­лей в Черное море было принято американским прези­дентом на основе сюжетов CNN. «Основным моментом в войне в Грузии было то, что передало CNN, — уточня­ет Чарльз Кловер. — Я не против оказать помощь Гру­зии, я знаю, что существуют разногласия на этот счет, но скажу, что в этом СМИ играли очень-очень важную роль. И поэтому это [network] — действительно постмо­дернистский феномен».

Все это могло бы показаться абсурдом, если бы не яв­лялось реальностью, свершившимся фактом. Однако, если подумать — СМИ в современном информационном обществе являются абсолютным авторитетом для боль­шинства, для атомизированных масс. На что должен был сослаться Буш, чтобы звучать убедительно? На абстракт­ные разведданные? На секретные донесения, которых ни­кто не видел (а может, их и не было)? На основании чего он принял решение о поддержке Грузии? Что, как в истории с Ираком — «Бог сказал мне: ударь по Ираку»? Самым убе­дительным источником на тот момент для Буша стал именно сюжет CNN, который видели все. И именно со­славшись на него, Буш принял решение, которое в тот момент было поддержано большинством западного со­общества. Позиция СМИ, не только CNN, но и ВВС и многих других западных информагентств, оказалась ре­шающей в современном информационном обществе.

Однако здесь встает резонный вопрос: а что на самом деле было первично — сообщение СМИ и затем приня­тое на его основе решение или же, напротив, сначала было решение, а потом сообщение СМИ, на основе ко-торого-было как бы принято решение? Ссылка амери­канского президента на сюжет CNN стала констатаци­ей факта, но если переквалифицировать это в прием се­тевой войны, то последовательность меняется: сначала заказывается сюжет, потом идет ссылка на этот сюжет, что является поводом для того, чтобы принять «нужное» решение и пустить в ход корабли, самолеты и политиче­скую поддержку.

Понятие «герой» — использованное Кловером — на русский язык переводится и как «доклад», и как «сооб­щение», и здесь таится принципиальная разница. Одно дело, когда военные, несущие персональную ответствен­ность за информацию, готовят доклад для президента, отвечая перед ним головой. Другое дело, когда абсолют­но безответственный фрагмент сетевого сообщества вбрасывает информацию, которая начинает циркулиро­вать по «сети», становясь поводом для принятия реше­ний, — абсолютно безответственно, но абсолютно реаль­но по своим последствиям. Случайна ли такая безответст­венность? Ведь подобные решения могут стать поводом для глобального военного конфликта, в котором погиб­нут тысячи людей. Конечно, западные СМИ, спустя не­сколько месяцев, признали свою ошибку. И даже запад­ное сообщество пересмотрело свое отношение к про­изошедшему. Однако факт грузинской агрессии и ее американской поддержки уже свершился. Что было бы, если бы «блицкриг» Саакашвили удался?

Имея информацию как с грузинской, так и с россий­ской стороны, западные СМИ, Чарльз Кловер и его коллеги сделали свой выбор. Да, никто не говорил им, что и как писать. Классическая сетевая структура, в ко­торой отсутствует иерархия, это и не предусматривает. Но есть идеологический фильтр, который организует ячейки этой структуры. В сетевых войнах это характери­зуется таким понятием, как намерение командира. Это оз­начает, что командир не дает прямого приказа. Коман­дир излагает некое свое видение конечного результата, исходя из которого узлы сети переструктурируют свое поведение, начинают действовать тем, а не иным обра­зом. Они самостоятельно домысливают технологию реализации того, что было высказано «командовани­ем», что было считано ими из сообщений центра, фор­мирующего повестку дня. Сеть сама распознает «наме­рение» и действует соразмерно.

Таким образом, действительно существует некая взаимосвязь между заранее заказанным сюжетом на CNN и заранее заготовленным выступлением Буша по его итогам. Естественно, что если бы большое количест­во представителей СМИ знало об этом заранее, то обяза­тельно возникла бы преждевременная утечка и эффект был бы не такой натуралистичный. Спонтанность была также запрограммирована. Когда Чарльз Кловер форми­ровал свое сообщение, он исходил из своего мировоззре­ния. Чарльз — американец, учился в Америке, его дека­ном был Пол Вулфовиц. Его сформировала среда, амери­канский контекст. Естественно, что когда американец с таким контекстом имеет в руках информацию, которая выражает позицию США и оправдывает ее, которая подтверждается его культурными установками и сте­реотипами, то даже если он пытается следовать непред­взятости, то все равно невольно больше симпатизирует американской позиции, нежели позиции, которая ей противоречит. В дальнейшем он, может быть, даст и противоположную информацию, но сначала он дает ту, что соответствует его представлениям. Ибо существует такое понятие, как «журналистский контекст». Журна­лист должен действовать непредвзято, но он имеет право на интерпретацию — в словах, в выражениях, в каких-то оттенках, эмоциях, окрасках текста, из которых видна подлинная позиция автора.

Коварство сетевой войны как раз и заключается в том, что участники ставятся в известность по факту со­бытий, развивающихся стремительно, но тем не менее их контекст, или «сетевой код», уже сформирован та­ким образом, что конечный результат предопределен. В этом и заключается эффективность сетевой техноло­гии. Потом можно признать, что да, это было ошибоч­но, мы ошибались, как с химическим оружием в Ираке, но конкретные действия уже совершены, американские корабли уже в Черном море, а американское оружие в Грузии. Если бы «блицкриг» Саакашвили удался, то, ис­ходя из принципа «победителей не судят», американцы, безусловно, признали бы факт свершившегося «блиц­крига». Потом бы они признали, что опирались на лож­ную информацию, а принятые решения были не совсем верными и базировались на основе ошибочных сообще­ний СМИ, но факт бы уже свершился. И кто после это­го будет спрашивать со СМИ? СМИ судить нельзя… Се­тевая война — это очень эффективное средство, за ко­торым следуют реальные геополитические изменения. А что будет потом, уже не так важно.

Безусловно, сетевой принцип и не подразумевает прямого отдания приказа. Если бы каждому шеф-ре­дактору каждого из западных СМИ поступил звонок, то рано или поздно кто-то из них об этом бы рассказал: «Мне позвонили из Вашингтона и сказали «напиши так», — это было бы провалом, особенно если случилось бы «рано». Естественно, никто никого не предупреждал, но каждый знал, как он будет действовать. В этом смысл сети — сеть создается из таких структур, из таких людей и из таких узлов, реакция которых предсказуема, ибо она сформирована западным мировоззренческим ко­дом. При организационной автономности нет прямой увязки с центром принятия решений. Саакашвили тоже не получал прямого указания из Вашингтона, звонка от Джорджа Буша — «давай, Миша, мочи». Да, накануне к нему приезжали западные представители и спрашива­ли: «Что вам нужно, чтобы решить свои проблемы?» — «Мне нужно много оружия». — «Вот вам оружие». Но они не поручали Саакашвили: «Используй это оружие против Южной Осетии». Его можно было рассматри­вать как, например, элемент более эффективной дигою­магии, используемый как фактор морального давления для большей сговорчивости южноосетинской стороны в переговорах, или, может быть, Грузии действительно нужно было модернизировать армию дая вступления в НАТО, — все это было возможными причинами, отго­ворками американской стороны по поводу того, зачем они поставили столько оружия в Грузию. Но прямого указания использовать это оружие против Южной Осе­тии не было. Поэтому сегодня Саакашвили не может сказать: «Извините, я не хотел, мне позвонили из Ва­шингтона и сказали: «Ударь по Цхинвалу». Буш сказал мне: «Ударь по Цхинвалу»». Не может сказать. Потому что Буш ему такого не говорил. Это было спонтанное действие Саакашвили, запрограммированное заранее сетевой стратегией США на Кавказе, и никто никому сейчас не докажет, что он получил добро на агрессию из Вашингтона, однако все были готовы к последствиям этой агрессии: речи написаны, реакция общественности, поведение СМИ, западных экспертов и политологов, а также самой американской администрации — были про­считаны наперед. Именно по этой причине сетевая вой­на столь эффективна — она не дает возможности найти и покарать ответственных, установить прямую связь меж­ду источником принятия решения и исполнителем. Тем не менее она дает широкие возможности для действий, дает возможность осуществить что-то, а потом не по­нести за это ответственности. Это действительно эф­фективная стратегия.