Власть не хотела выглядеть карательной в отношении рабочих, но… ее социально-экономическая политика оставалась прежней и привела к более крупному восстанию и кровавому его подавлению в Новочеркасске в начале июня 1962 г.
1 июня в 10.00 около 200 рабочих сталелитейного цеха Новочеркасского электровозостроительного завода—одного из крупнейших машиностроительных предприятий СССР — прекратили работу и потребовали снижения производственных норм и повышения расценок за труд в связи с удорожанием продуктов и многих других товаров. В 11 часов эти 200 человек направились к заводоуправлению, по пути к ним присоединились рабочие остальных цехов. В результате у заводоуправления сосредоточилось около 1000 человек. Вскоре появился директор завода Курочкин.
Заметив невдалеке продавщицу пирожков, он пренебрежительно заявил: «Не хватает денег на мясо — ешьте пирожки, хотя бы с ливером. И хватит демагогии!»
Эта издевательская фраза вызвала бурное негодование рабочих, и забастовка быстро охватила весь завод. Количество бастующих достигло 5000 человек, они заблокировали основную железнодорожную магистраль Ростовской области. К демонстрантам присоединились до 500 работников совхозов и колхозников из пригородов Новочеркасска, недовольных сокращением приусадебных хозяйств, принудительным изъятием в пользу государства скота и большей части домашней птицы с личных подворий, а также повышением норм выработки, удорожанием продуктов и других товаров.
Появились плакаты: «Хрущева — на мясо!», «Ложь о Сталине Хрущеву не поможет!», «Долой партийную буржуазию!». Заметим, что эти лозунги идеологически совпадали с критикой тогдашним руководством Китая внутренней и внешней политики СССР—КПСС. И когда в китайских (и албанских) СМИ появились фотографии с «новочеркасскими» лозунгами, советский МИД выразил протест посольству КНР, но оно этот протест отклонило.
В 10 часов утра 2 июня Хрущеву доложили о ситуации в Новочеркасске, который фактически оказался под контролем демонстрантов. Хрущев связался с Ростовским обкомом, министром обороны Р.Я. Малиновским, руководством МВД и КГБ, приказав всеми возможными мерами и быстро подавить протесты. Министр обороны отдал приказ при необходимости задействовать 18-ю танковую дивизию Северо-Кавказского военного округа (СКВО).
Вечером того дня протестующие сорвали с фасада здания заводоуправления большой портрет Хрущева и подожгли его. После чего демонстранты захватили заводоуправление, объявив с его балкона о создании «Совета рабочих», который будет руководить заводом. То есть наподобие системы рабочего самоуправления в «титовской» Югославии.
События развивались стремительно, приобретая характер восстания. К 22 часам 2 июня демонстранты, общая численность которых к тому времени превысила 5 тыс. человек, решили захватить центральную радиостанцию города и обратиться с воззванием ко всей стране. По городу и его пригородам стали расклеиваться листовки в защиту Сталина и так называемой «антипартийной группы»: Молотова, Маленкова, Кагановича, Булганина, Шепилова. А также — обвиняющие Хрущева и хрущевцев в измене Родине, партии и социализму. Но в ночь с 1 на 2 июня в город вошли 7 танков и до 600 солдат и офицеров. А от переговоров с протестующими отказывались как местные власти, так и прибывшие из Москвы члены президиума ЦК Микоян, Козлов, Шелепин. Но демонстранты опередили военных и ворвались-таки в горком партии.
Митингующие с балкона этого здания и из радиостудии призывали расправляться с «номенклатурными ворами и лжецами», захватывать оружие у военных, известить о происходящем народы СССР.
А военные получили приказ очистить здание горкома и примыкающую к нему площадь, и после предупредительных залпов в воздух стали стрелять на поражение. В больницы Новочеркасска с огнестрельными ранениями 2—4 июня обратились 45 человек, но раненых было как минимум вдвое больше. А всего погибло и пропало без вести в те дни свыше 60 демонстрантов, около 250 — были арестованы и, в большинстве своем, приговорены к длительным срокам ссылки или тюремного заключения. Все трупы погибших вывезли из города и похоронили в безымянных могилах на разных кладбищах Ростовской области.
Осенью в Новочеркасске состоялся «закрытый» суд над руководителями и участниками восстания. Семеро из них— Александр Зайцев, Андрей Коркач, Михаил Кузнецов, Борис Мокроусов, Сергей Сотников, Владимир Черепанов и Владимир Шуваев — были приговорены к смертной казни и вскоре расстреляны, остальные 105 человек получили 10—15-летние сроки заключения в колониях строгого режима. Но, хотя в 1991—1995 гг. все они были реабилитированы, «символический», повторим, Камень Памяти в Новочеркасске и расплывчатая надпись на нем — наглядное свидетельство тому, что постсоветские власти тоже не заинтересованы в широкой огласке упомянутых событий. И не только в Новочеркасске.
Каким-то образом из Новочеркасска удалось вырваться и попасть на Украину нескольким рабочим-участникам тех событий. А Украина, можно сказать, почти граничит с Новочеркасском. Тогдашний руководитель Украины П.Е. Шелест стал в начале 60-х не очень-то «ладить» с Хрущевым. Может, поэтому «перебежчикам» удалось инкогнито попасть сперва через Украину в Румынию, которая уже тогда не одобряла политику Хрущева. А затем они оказались в Австрии, где в 1963-м была издана небольшая книга — первая в зарубежье по Новочеркасским событиям…
В завершение, приведем краткую хронику аналогичных протестов в других регионах СССР. Следует отметить, что эти выступления, хотя и не были подавлены войсками, в основном имели место в РСФСР. И это не случайно: именно на нее, особенно на русские территории России, пришелся главный удар хрущевской и послехрущевской социально-экономической политики — антирусской по существу:
1961 г. — забастовки рабочих на Кировском заводе, «Электросиле» (Ленинград), их требования были частично удовлетворены.
Март-октябрь 1963 г. — забастовки и демонстрации, в основном рабочих, в Краснодаре, Иваново, Муроме, Бийске, Ярославле, на автозаводе им. Лихачева (Москва), в Кривом Роге, Донецке, Грозном (здесь рабочие русской национальности, которых было большинство, требовали равной с чеченцами, ингушами и дагестанцами оплаты за свой труд и одинаковых с ними жилищно-бытовых условий). Требования пришлось частично удовлетворить.
1969 г. — рабочие волнения в Свердловске, Воркуте, Ухте, Владимирской области, Киеве.
1972 г. — то же в Днепропетровске и Днепродзержинске
(Украина).
1973 г. — забастовки рабочих в Витебске (Белоруссия).
1981 г. — рабочие волнения в Тольятти, Киеве, Орджо-
никидзе.
Требования протестующих и в этих городах были удовлетворены частично, хотя и после упомянутых событий не обошлось без арестов и ссылок.
Но в Грозном военное подавление демонстраций имело место еще в конце августа 1958 г. Войскам приказали стрелять по демонстрантам русской и украинской национальности, протестовавшим против их социально-экономической и жилищной дискриминации в сравнении с чеченцами и ингушами, возвращаемыми с Урала, из Казахстана и Узбекистана. Сотни демонстрантов, блокировав здание Чечено-Ингушского обкома КПСС, требовали выхода к ним партий-mix руководителей и разъяснения от них национальной и экономической политики в этом регионе. Но тщетно. После нескольких предупреждений войска открыли по ним огонь.
Заметим при этом, что чеченцев и ингушей, в связи с восстановлением Чечено-Ингушской АССР (1957 г.), начали прописывать в городские квартиры или сельские дома русских и украинцев в этом регионе. Вдобавок, последних внезапно стали увольнять с работы и трудоустраивать на худших условиях в других регионах СССР, а взамен — предоставлять высвободившиеся рабочие места чеченцам и ингушам (в основном так же «обустраивали» и прибывавших обратно балкарцев, карачаевцев, калмыков). Из-за применения военной силы в Грозном погибло и пропало без вести более 40 человек.
Словом, подлинная изнанка так называемой «оттепели» и последовавшего «застоя» не имеет должного отражения в постсоветской публицистике и историко-политических исследованиях в РФ. Не имеет потому, что в противном случае придется, что называется, официально пересмотреть всю концепцию советской и российской истории с 1953 г. …