Агония Империи: бездеятельность, ведущая к гибели

Со времени поражения ГКЧП, как позже выяснилось, Ельцин (и в не меньшей мере — Бурбулис, Полторанин, Ко­зырев и Шахрай) взял достаточно четкий курс на «роспуск» СССР — «помощнички» ему подсказали, что от Горбачева он может избавиться только таким образом и получить абсо­лютную власть в России. Отсюда — воспрепятствование им формирования Союзного правительства, демонтаж союзных органов власти, явочный захват союзных полномочий в об­щественно-экономической, политической, административ­ной, военной сферах, Этот процесс осуществлялся фактиче­ски с периода августовского поражения ГКЧП и вплоть до подписания Беловежских соглашений 7 декабря 1991 г. Та­кая политика прямо и непосредственно вела к фактической самостоятельности союзных республик, которыми уже ни­кто не интересовался в Кремле и на Старой площади, по­скольку союзного центра уже не было. Таким образом, в пе­риод с 22 августа по 7 декабря, то есть около 4 месяцев, в СССР, под непосредственным руководством одного из 15 ли­деров союзных республик, составляющих СССР, а именно Ельцина, происходил «ползучий переворот», направленный на ликвидацию второй мировой империи — Союза ССР. Ес­ли бы не такая предательская деятельность российского ли­дера, Горбачеву, скорее всего, удалось бы сохранить единый Союз в какой-либо форме, в составе 8—9 республик (без При­балтики, Армении, Грузии и Молдавии).

В период после путча мне, как главе Российского парла­мента, приходилось фактически заниматься почти всеми де­лами государственного управления в силу создавшейся странной ситуации. Напомню, правительство Ивана Силае­ва было буквально разогнано Ельциным сразу же после ав­густовских событий, когда Силаев стал, наряду с Ельциным и Хасбулатовым, популярной политической фигурой («три богатыря» — так называли нас тогда в народе).

Силаев был грамотным, квалифицированным главой Рос­сийского правительства, наиболее соответствующим этой должности из всех, кто занимал эту должность, начиная с 1990 г. и по сегодняшнее время, когда я пишу эти строки. Воз­можно, Евгений Примаков приближался к нему по своим качествам. Его слабость ночью 20 августа даже менее значи­ма, чем попытка к бегству Ельцина в американское посоль­ство тремя часами позже. В период его руководства пра­вительством в 1990—1991 гг. ему постоянно мешали особо приближенные к Ельцину министры, открыто игнорируя премьера, устраивая даже какие-то склоки и дрязги. Иван Силаев десятилетиями возглавлял в Союзе крупнейшие во­енно-авиационные предприятия, работал заместителем Пред­седателя Совета министров СССР, руководил военно-авиа­ционной промышленностью страны и был одним из наибо­лее опытных организаторов промышленного производства Поэтому и был приглашен нами возглавить правительство России в самое трудное время. Но он не привык работать с довольно серенькими людьми, мало сведущими в серьезных государственных делах, склонными компенсировать свои профессиональные недостатки склоками и интригами. И с удивлением разводил руками при наших встречах и беседах, когда разговор заходил о деятельности правительства, мини­стров.

Например, министр сельского хозяйства Кулик, человек весьма ограниченный, но необычайно хитрый, пытался про­водить «свою» линию в аграрном секторе, опираясь на чрез­мерно консервативный слой директоров совхозно-колхоз-ных предприятий. Явную неспособность к организации и руководству масштабными производственно-экономически­ми процессами показал Г. Явлинский, в течение года рабо­тавший заместителем Силаева по вопросам экономической реформы в Российской Федерации. Он ограничивался писа­нием программ, словно продолжал работать научным со­трудником, а не заместителем председателя Совета минист­ров России. Постоянно вмешивались в дела главы прави­тельства Бурбулис, Шахрай и другие лица, близкие Ельцину. Затевал скандалы шумный Б. Федоров. Деликатный Силаев стойко переносил их недостойные поступки. Он пользовал­ся большой поддержкой нашего парламента. Видимо, это не очень нравилось Ельцину, который так и не стал авторите­том для Верховного Совета, а его недолгое председательст-вование в нем оставило у депутатов гнетущее впечатление в силу откровенного неумения строить отношения с депутата­ми и управлять процессом заседаний.

Сразу же после подавления августовского путча Ельцин самовольно разогнал правительство Силаева. А Силаева… рекомендовал Горбачеву в качестве главы некоего Государ­ственного комитета по управлению народным хозяйством СССР — жалкого аналога Союзного правительства, но без каких-либо реальных полномочий… Буквально через несколь­ко дней после завершения августовской трагедии Ельцина как будто подменили. Он воспрепятствовал формированию Союзного правительства, превратил Горбачева буквально в заложника, ограничив его полномочия, в том числе публич­ные выступления. Но и Горбачев, похоже, морально был сломлен. Он так и не сделал ожидавшийся от него общест­вом большой доклад о политическом и социально-экономи­ческом положении СССР, ближних и дальних перспективах страны, о том, чего следует ожидать народу в ближайшее время и т.д. Он даже не обратился к руководству Верховного Совета с просьбой оказать содействие в решении ряда союз­ных проблем — формировании Правительства СССР, конту­рах будущего Союзного договора и пр. Все они, эти партий­ные бонзы, предпочитали келейные, тайные методы в про­ведении политики. Жертвой этих традиционных «тайных методов политики» оказались на этот раз не только народ и государство, но и сам Горбачев, бессильный выйти за их пре­делы. Он уже не мог устоять перед натиском Ельцина-побе­дителя. Это я хорошо увидел еще на заседании Верховного Совета России 23 августа с участием Горбачева. На этом за­седании Ельцин так откровенно и жестоко издевался над Горбачевым, что мне стало не по себе — я упоминал ранее, что предложил Ельцину завершать это публичное судилище с участием наших депутатов.

В результате в СССР и России сложилась уникальная ситуация — с августа 1991 г. не было ни правительства СССР, ни правительства России. В самый ответственный историче­ский период, когда определялись судьбы страны, в резуль­тате чрезмерно активной деструктивной деятельности Ель­цина и полного отсутствия инициативы со стороны прези­дента СССР Горбачева страна осталась без центральных органов исполнительной власти.

После неоднократного моего разговора с президентом от­носительно этой весьма «странной» ситуации я вынужден был обстоятельствами превратить Президиум Верховного Совета (его комитеты и комиссии) фактически в некий ор­ган управления государственными делами. Иначе было нель­зя — если в центре, в Москве, так или иначе можно было ре­шать какие-то конкретные вопросы, совершенно иначе обстоя­ли дела в регионах страны. В них экономическая деятель­ность базировалась на принципах единой централизованной хозяйственной системы. Они нуждались в едином управ­ляющем центре, им нужны были ежедневные императивные сигналы, импульсы — иначе они не могли действовать не только в силу привычки, но и установленного правового хо­зяйственного порядка, хотя и основательно расшатанного в последние годы.

Иллюстрация: прибывают как-то руководители Архан­гельской области вместе с директорами лесоперерабатываю­щих предприятий, жалуются на то, что не могут решить су­губо финансово-хозяйственные вопросы, связанные с полным отсутствием денежных переводов в область. В министерских кабинетах чиновники растерянно отвечают, что не могут ни­чего решать — нет правительства, нет министров, к прези­денту они попасть не могут. Что делать? Областные руково­дители имеют предложение — решить вопрос денежного де­фицита за счет поставок леса иностранным компаниям, но по существующему порядку они должны перечислить всю валютную выручку в Центр. Ставят вопрос: можно ли ре­шить проблему таким образом, чтобы временно, до форми­рования Российского правительства и упорядочения систе­мы платежей, часть валютной выручки оставлять в области? — Вот и пришлось мне издать специальное распоряжение Пред­седателя Верховного Совета, временно регулирующее эту ситуацию. Это — всего лишь один из мелких эпизодов моей повседневной деятельности того периода, которая, конечно же, не имела никакого отношения к законодателю, а была функцией правительства, которого не существовало.

В силу того, что именно Верховный Совет являлся самой эффективной властной силой государства в тот период, так получилось, что все нити управления огромной страной, в том числе и многие виды компетенции союзных властей, явочным порядком перешли к Верховному Совету России. Возникает вопрос: чем в таком случае занимался президент Ельцин? Занимался он бесконечными спорами с Горбаче­вым, в том числе вопросами назначения министров обороны, внутренних дел, разделением КГБ на разные министерства и ведомства и еще множеством вопросов, далеко отстоящих от неумолимо идущих процессов гибели Великой империи. Другая проблематика, которая волновала Ельцина, — это нейтрализация усилий Горбачева по созданию нового Союз­ного государства.

В связи с провалом акции по введению Чрезвычайного положения в Чеченской республике, когда президент Горба­чев отказал в выделении требуемых для успеха операции подразделений Армии и МВД, — этот вопрос подробнее ни­же по тексту.