Признаки недомогания или даже болезни у своих подчиненных я не наблюдал. У меня самого только в 1962-м неожиданно начались приступы головокружения и даже временной потери сознания. О командовании на мостике корабля, а я в 29 лет стал командиром сторожевика «Гриф», можно было забыть. Дважды я лечился в стационарах Северного флота по поводу «болезни головы» — как упрощенно тогда говорили. В 1964-м военно-врачебная комиссия списала меня из плавсостава по болезни. На берег я уходил с должности командира СКР «Гриф». Далее я служил в штабе Северного флота, позднее работал старшим научным сотрудником исследовательского центра ПЛО ВМФ, окончательно уволился в запас в 1977 году, да и то после личной просьбы к Главкому учесть мою болезнь и длительную службу на Севере.
Пришлось вдоволь походить по инстанциям, выбивая положенные нам, участникам ядерных испытаний, льготы и компенсации за полученные на военной службе заболевания. Удостоверение участника подразделений особого риска мне вручили в 1995-м, по группе «А». После обследования и лечения в научно-лечебном центре комитета ветеранов ПОР, после добывания бессчетного количества справок и документов, после тяжб с комиссариатом города Москвы, после того как, наконец, установили истинную причину заболевания. В 1999-м ВТЭК определила мне инвалидность II группы, признав «полную утрату трудоспособности по причине увечья, полученного при исполнении обязанностей военной службы и связанной с непосредственным участием в действиях ПОР».
Но и до настоящего времени мне приходится добиваться в через суд полного возмещения вреда своему здоровью. Не говорю уже о том, что за участие в создании ядерного шита руководители страны нам не сказали даже спасибо.
Не так давно меня пригласили в военкомат по поводу представления меня к награждению орденом Мужества. Представление долго скиталось непонятно где, и вот вернулось из комитета ветеранов ПОР Санкт-Петербурга с «комментарием», мол, ветеранам ПОР награды не вручаются с 2002 года до особого разъяснения.
Контр-адмирал в отставке Иван Николаевич Пар-
гамон — единственный из командиров опытовых кораблей, кому довелось дважды приводить их в губу Черная Новоземельского полигона. Первый раз Иван Николаевич участвовал в испытаниях, являясь командиром подлодки С-19. Было это в 1955 году. А еще через два года он командовал подлодкой Б-22. Впоследствии командовал соединениями подводных лодок, был на штабной работе. До последнего времени проживал в Санкт-Петербурге.
— В 1955-м я командовал подлодкой С-19, которая входила в состав 33-й дивизии подлодок Северного флота. В один из апрельских дней я получил приказ о подготовке к переходу в Молотовск для переоборудования. Цель переоборудования мне не объясняли, но вскоре я понял задачи предстоит выполнять необычные и ответственные. Об этом свидетельствовало и повышенное внимание к нам особого отдела, и то, что часть экипажа переукомплектовали — пришли более устойчивые в моральном отношении офицеры и матросы. И все же мы и предположить не могли, что ждет нас через какие-то два-три месяца — все держалось в строгой тайне.
Мы выгрузили торпедный и артиллерийский боезапас, тругое оружие и в начале июня прибыли в Молотовск. Здесь стали к одному из причалов завода № 402. Сразу же на борт лодки поднялся один из строителей — Н.К. Шипунов. Только после разговора с ним прояснилось, какое предстоит пройти переоборудование, цель его и сроки.
А сроки готовности ставились жесткие конец июля. Поэтому работы велись ускоренным темпом. Уже к исходу июня на палубе и внутри лодки установили дополнительные устройства, в отсеках разместили приборы, регистрирующие параметры ударной волны, дозиметрические приборы для замера проникающей радиации, а на верхней палубе и в надстройке легкого корпуса — аппаратуру, измеряющую световое и радиоактивное облучение. Аналогичное оборудование и приборы монтировались и на других подводных лодках, прибывших с Севера и Балтийского флота.
Готовились к испытаниям ядерного оружия на Новой Земле и надводные боевые корабли — эсминцы, минные тральщики, а также транспорты. Штабным судном был пароход «Эмба». На нем размещались представители «науки» и военно-морского командования. В целом все эти корабли входили в состав 241-й бригады опытовых кораблей, командовал которой капитан 1 ранга П.А. Бердяшкин.