Фрагменты доклада на сессии Верховного Совета России, 24 августа 1991 года

Центральной идеей моего доклада была идея сущест­вования своеобразного Общественного договора между на­родом России и федеральными властями как следствие авгу­стовской Революции — эту концепцию я разъяснял и ранее Ельцину, а также парламентариям, в беседах и выступлени­ях перед ними. При этом мной неизменно подчеркивался тот ограничитель, за которым невозможен этот Общественный договор: во-первых, мы, власть, не должны использовать в качестве инструмента политики обман избирателей по са­мым разным вопросам; во-вторых, ухудшение материально­го и социального положения, по сравнению с достигнутым при социализме уровнем.

Как правило, собеседники (или аудитории) соглашались с идеями такого «общественного согласия» (или договора), хотя, возможно, не совсем понимали суть этого вводимого мной в оборот политического термина в данной ситуации. Эту идею я также изложил 24 августа в ходе последнего дня работы Чрезвычайной сессии Верховного Совета России.

«…Уважаемые депутаты! После недавних трагических со­бытий наши задачи, парламента, президента, правительства, усложнились. Па нас легла основная задача по подготовке нового государственно-политического устройства страны, хотя не мы начинали всю эту затею с новым Союзным до­говором. Очевидно и то, что мы не можем отныне ждать от союзного центра указаний относительно того, как осуществ­лять экономические реформы. Стало предельно ясно, что мы сами, и только мы сами, можем их провести. При этом следу­ет исходить из немедленной легализации принципа частной собственности, — правда, мы это уже осуществили, но в соз­давшихся условиях, как представляется, его звучание долж­но быть иным… Опора на две несущие конструкции (две си­лы) должна стать как бы основой мощной экономической политики России: это — государственная экономическая деятельность и развитие предпринимательства.

Государственная активность. Она должна воплотиться, во-первых, в нормативном управлении народным хозяйст­вом, не давая ему войти в штопор (хозяйственную разруху); во-вторых, в проведении самой глубокой экономической ре­формы, суть которой состоит в трансформации всей эконо­мической системы в другую, альтернативную рыночную эко­номическую систему: в-третьих, всю эту политику следует осуществлять таким образом, чтобы не ухудшить положение общества. Оно нам такого права не предоставило. Нам нуж­на «смешанная экономика» со всеми видами и формами соб­ственности, включая полное признание частной собствен­ности.

Частнопредпринимательская активность. Это — быстро нарождающаяся функция нового слоя производителей това­ров и услуг. Без форсированного развития этой среды невоз­можно создать рыночную экономическую систему. Хочу на­помнить, рынок — это прежде всего конкуренция. Простое наделение кого-то чем-то — это далеко не рынок и не может привести к тем результатам, к которым мы стремимся. По­этому следует очень осторожно подходить к политике дена­ционализации экономики (политике приватизации). Необ­ходимо создавать рыночные инструменты, в том числе раз­личные банки, иные кредитные институты, кооперативные и акционерные общества, биржи, фонды и т.д.

Этой политике должна предшествовать серьезная зако­нодательная база, создающая инфраструктуру рынка, преж­де всего во власти финансовых инструментов. Следователь­но, чтобы появился рынок, необходимо обеспечить меха­низм функционирования — банки, кредитные институты и учреждения, биржи, различного рода финансовые инстру­менты.

Одновременно осуществлять работу по подготовке к при­ватизации. Для этого необходимо иметь хорошо подготов­ленные кадры управляющих (менеджерские кадры), их у нас нет. Если мы будем «передавать» государственные предпри­ятия «кому попало», нас ждет неудача… Указанные две каче­ственно новые экономические функции государства должны быть конкретизированы законодателем совместно с испол­нительной властью. Верховный Совет должен, после сего­дняшнего завершения Чрезвычайной сессии парламента, со­средоточить свою основную работу в комитетах и комиссиях с целью подготовки большого пакета проектов законов, ис­ходя из новой обстановки и новых задач. Эту работу мы должны были выполнять вместе с правительством — но его нет, как нет и союзного правительства. Президент обещал, что в ближайшие дни предложит Верховному Совету свои кандидатуры на пост Российского правительства. Но наша работа не должна зависеть даже от этих моментов, хотя они серьезно ее усложняют, только что мы показали, что в самые ответственные и решающие для судеб Отечества времена мы находим свой собственный путь. Так должно быть и в той обстановке, когда высшая неопределенность постигла буду­щее СССР, а Россия осталась без исполнительной власти. Тот самый Общественный договор, о котором я неоднократ­но говорил, — напоминаю — это согласие и мир в обществе. Некоторые радикалы настаивали на том, чтобы начать гоне­ния на коммунистов, «созвать Чрезвычайный съезд народ­ных депутатов и ликвидировать «систему советов» и пр. Мы созвали Чрезвычайную сессию Верховного Совета в реаль­ных условиях чрезвычайного события. Те задачи, которые мы ставили перед этой сессией, мы решили — разгромили ГКЧП, теперь перед нами еще более сложные задачи — их не решишь методом «чрезвычайных съездов».

Нужна умная, тяжелая, творческая работа. Нужно разо­браться и с причинами, и с обстоятельствами, которые при­вели к ГКЧП. Хотя мы почти неделю занимаемся поисками ответа на этот вопрос, полагаю, что причины — глубже, а пе­реворот мыслился масштабным — мы не знаем ни глубины его, ни основных действующих лиц, остающихся «за кулиса­ми», ни многого другого, что нам надлежит знать, если *мы — власть, избранная народом и для служения народу. Поэтому нам следует сформировать Парламентскую комиссию для тщательного расследования этой «темы» — темы ГКЧП. Про­ект постановления Верховного Совета у вас имеется.

Что касается советов — представительных органов вла­сти, идея их «разогнать» — это глупейшая идея из всех, с ко­торыми нам приходилось встречаться. Советы — это органы народовластия, это суть самоуправления, рождаемые в са­мых разных обществах на протяжении последних 2,5 тысячи лет. Они упоминаются еще у Аристотеля в его «Политике». Советы, и даже «Верховный Совет», существовали в системе управления городами-государствами Италии, действовали они и в Новгородской республике, Псковской и т.д. Беда — не в советах, а в том, что параллельно советам действовали всесильные партийные комитеты — это райкомы, горкомы, обкомы, крайкомы и т.д., вплоть до ЦК КПСС. Неужели это трудно понять? Поэтому ныне, после разгрома ГКЧП, фор­мируются условия демонтажа системы партийной бюрокра­тии — как параллельной системы власти, когда советы ре­ально становятся на путь трансформации в муниципальную систему.

Далее, у нас имеется вполне определенная ясность, как осуществлять политические трансформации. Это — прежде всего введение принципа разделения властей на всех этажах органов государственной публичной власти. Наверное, мало кто задумывался над тем, почему Президиум Верховного Совета разрешил избрание мэров Москвы и Ленинграда из­бирателями этих городов? Это и есть иллюстрация муници­пализации советов, их исполнительно-распорядительных ор­ганов. В дальнейшем следует сосредоточиться на более чет­ком разделении их функций, изучая различный опыт мно­жества стран, хотя этот опыт мы изучали постоянно и стре­мились его использовать в законодательстве.

Я не могу остановиться подробно на всех вопросах, кото­рые нам предстоит решать в самое ближнее время — их слиш­ком много. Но хотел бы все-таки затронуть еще раз один во­прос, который беспокоит и меня, и вас. Это — вопрос о том, возможен ли в будущем новый государственный переворот? Некоторые из вас говорили о необходимости воздвигнуть вокруг нашего Парламентского дворца мощный стальной за­бор. Можно, конечно. Но когда Парламентский дворец строи­ли в эпоху развитого социализма, это делали люди далеко не глупые — они не огородили наш дворец металлическим за­бором, исходя из вечности и незыблемости Российского го­сударства. Они не боялись путчей, восстаний и прочих бес­порядков. Нам следует вести дела в стране таким образом, чтобы новая Власть не нуждалась ни в железных, ни в ка­менных заборах, отделяющих ее (Власть) от народа. А это возможно только в одном случае: если Власть будет слушать народ, обеспечивать интересы народа, жить этими народны­ми интересами и служить народу. Москвичи пришли на по­мощь Верховному Совету, поверив ему. Нам надо доказать, что эта их вера была не напрасной.

Демократия и права человека, общечеловеческие ценно­сти и разрядка — все это превосходно! Но почему — задаются люди вопросами — появляются эти нескончаемые дефициты на хлеб, масло, спички и т.д. — все это было всегда самым доступным для простого человека, а сегодня стало дефици­том. Не говоря уже о более сложных материальных катего­риях — замедления гражданского строительства, обесцене­ния денег, огромного роста преступности и в целом — ухуд­шения материального положения людей. Очень серьезно изучить, сделать правильные выводы — в противном случае нам не удастся принимать адекватные законы, определить правильные контуры грядущих преобразований. Нам не сле­дует идти на уступки кому бы то ни было, если речь идет об ухудшении материального положения людей. Это в особен­ности касается деятельности правительства, которое нам следует еще сформировать в стране, причем в условиях тя­желого экономического кризиса. Это требует от нас и от пре­зидента, чтобы члены нового правительства были очень от­ветственными и знающими дело людьми.

Соответственно, перед нами стоит очень серьезная задача в области подготовки нового Основного Закона — Консти­туции России. Здесь, очевидно, нам следует идти по тому пу­ти, который мы уже выбрали. Первый путь — это внесение необходимых поправок в действующую Конституцию. Вто­рой путь — это подготовка новой Конституции. Очевидно, что в создавшихся условиях необходимо интенсифициро­вать работу Конституционной комиссии в целях сокраще­ния срока подготовки полноценного проекта новой Россий­ской Конституции.

…Нам историей и обществом предоставлен уникальный шанс, заключающийся в том, что доверие общества к нам, Российского власти, — и к Верховному Совету, и к президен­ту — очень велико. И мы должны очень мудро распорядиться этим уникальным доверием. Народ позволит нам осущест­вить любые реформы, но при одном условии: если эти ре­формы пойдут во благо людям, если они приведут к улучше­нию материально-культурного уровня людей. В этом — смысл и содержание такого Общественного договора, кото­рый следует считать реальностью с момента подавления пе­реворота ГКЧП…

Это краткое содержание того моего доклада.

Доклад на сессии Верховного Совета СССР, 26 августа 1991 г.

Накануне сессии Верховного Совета СССР, назначенной на 26 августа, мне позвонил Горбачев и пригласил на его за­седание, попросил сделать доклад. «Может быть, Руслан, тебе удастся убедить их действовать так же, как действо­вали твои, российские депутаты», — сказал при этом прези­дент…

Верховный Совет СССР был обезглавлен: Анатолий Лукьянов — в «Матросской тишине», а две палаты, которые ранее возглавлялись опытными, известными в стране поли­тиками — Примаковым и Нишановым, — ныне возглавля­лись малоизвестными лицами. Вел это первое заседание президент Горбачев. Он предоставил мне слово. Депутаты встретили меня тепло, доброжелательно. Депутат из Арме­нии даже высказался в том плане, что, «если бы республики возглавлялись Хасбулатовыми, никаких войн и мятежей в стране не было бы».

Я поблагодарил за приглашение сделать доклад и сразу перешел к тем вопросам, которые меня волновали. Прежде всего, я сказал, что мы, российские депутаты, были неприят­но удивлены пассивностью союзных депутатов, среди кото­рых — выдающиеся деятели, известные всей стране, голоса которых, однако, мы не слышали в трагические дни. Даже ес­ли исходить из того обстоятельства, что Председатель Вер­ховного Совета Лукьянов препятствовал созыву Чрезвычай­ной сессии Союзного парламента, — как это сделали мы, рос­сийские депутаты, — почему вы, народные депутаты СССР, самостоятельно, не ожидая специального приглашения, не прибыли в Москву, где решалась судьба Отечества?

В первом документе, который был написан моей рукой — и в такой (от руки писаной) форме разошелся по огромной страт в миллионах экземпляров, и вы, видимо, видели и чита­ли этот документ, подписанный российскими руководителя­ми, было требование немедленно созвать Чрезвычайный съезд народных депутатов СССР для обсуждения создавшейся в результате переворота ситуации. Вы этого не сделали. Вы знаете, коллеги, что 21 августа начала работу Чрезвычайная сессия Верховного Совета РСФСР — мы находились в такой же ситуации, как и вы. Я полагаю, что всем вам очень трудно будет объяснить такую пассивность. А ведь самое малое — вы могли бы очень серьезно укрепить Сопротивление, начав работу Союзного парламента — если не в Кремле, то в Рос­сийском парламентском дворце, — кто мог бы вам воспре­пятствовать в этом вашем намерении? Никто! Вы не пред­ставляете весь драматизм тех часов и дней, когда мы с минуту па минуту ожидали, что к нам ворвутся войска и начнется жестокая расправа. И разумеется, не только с нами, руково­дителями России и депутатами, но и с тысячами тех москви­чей, которые, в отличие от вас, откликнулись на наш призыв и пришли под стены Парламентского дворца России с един­ственной целью — защитить демократию и свободу или уме­реть!

Это — важно напомнить, исходя из сложнейшей ситуа­ции, в которой находится страна. Сможет ли Верховный Со­вет СССР, Съезд тродных депутатов СССР стать в такой обстановке полноценным парламентом, способным выпра­вить общую ситуацию и наметить новые ориентиры раз­вития?

При этом для всех очевидно, что в союзном государстве сформировалась качественно новая обстановка. Например, меня волнуют вопросы, связанные с тем, что все еще не сфор­мировано Союзное правительство — оно должно, прежде все­го, заниматься текущим управлением народно-хозяйствен­ного комплекса, не говоря уже о подготовке реформ, их прове­дении. Централизованная государственная экономика СССР уже рухнула — все долголетние разговоры на тему о «рынке» лишь способствовали ее кризису. Ныне необходимо эффек­тивное управление со стороны государства, если мы не хо­тим, чтобы она (экономика) окончательно развалилась. Лю­ди нуждаются в заботе, внимании — сегодня его очень мало со стороны государства, — союзные республики и местные власти не в состоянии решить эти вопросы, в том числе те из них, которые связаны с идущим процессом ухудшения ма­териальной обеспеченности людей, тревогами относительно будущего…

Только что подавленный путч создал очень опасную поли­тико-психологическую ситуацию — наш народ, возможно, впервые за долгие десятилетия, вдруг почувствовал себя край­не уязвимым, мгновенно оказалась потерянной вера в ста­бильность Системы. Это создает крайне нервозную ситуа­цию в обществе. Люди с тревогой ждут формирования Пра­вительства СССР из достойных и уважаемых людей. Но его нет. Предлагается какой-то «государственный комитет по управлению народным хозяйством». Вы, Верховный Совет СССР — будете его утверждать? Или — нет?

Далее, как быть с СССР — будет единое государство или его tie будет? Это вопрос не только России, но и всех других республик, это вопрос Верховного Совета СССР. Как вы его намерены решать? Каким будет Союзный договор? Или его не будет? При этом нам всем должно быть ясно, что если бу­дет все-таки такой «договор», очевидно, что он должен быть совершенно иным, чем до 19 августа, — обстоятельства из­менились кардинально. Но так или иначе, эту страницу с «Союзным договором» следует завершить очень быстро, в течение одной-двух недель. Больше времени нет. Оно ушло задолго до 19 августа — поэтому мы и дождались и заговора, и путча. И самое важное — повторяю — необходимо форми­рование Союзного правительства. Если оно не будет сфор­мировано — не ищите причины будущей трагедии где-то на периферии. Она, эта причина, — здесь, в Кремле, где люди не умеют распоряжаться имеющейся у них властью… Эта при­чина — в вас, депутатах Верховного Совета СССР.

Путч подавлен. Но тревога не покидает меня. В круговер­ти политического противоборства не забыли ли мы самую большую проблему Отечества: как пережить переходный пе­реход не только к рыночной экономике, но и к новому общест­ву, новому союзу государств? Мы показали, что являемся людьми решительными, но здесь, в том созидании требуется от нас — не только от российских руководителей — особая решительность: предпринять очень серьезные политические действия, которые нельзя откладывать. Но их надо осуще­ствлять со знанием дела, ориентируясь на реальное положе­ние людей, усваивая позитивный опыт других стран, всемир­ный экономический опыт конкурентной экономики. Надо при­нимать в расчет трудные размышления миллионов людей в стране. Нужно очень квалифицированное Правительство СССР. Нужно определиться с Союзом — не разрушать его, а перестроить в Конфедерацию, в противном случае полный развал Союза неминуем. Тотальные разрушительные процес­сы наступают прямо на наших глазах.

Республики до смерти напуганы действиями центральных органов власти — уже не захотят подписать Союзный до­говор в том виде, в каком они были готовы принять его 20 ав­густа, — как я выше упоминал, обстановка в стране измени­лась кардинальным образом. Есть ли понимание всего того, что произошло, а также последствий произошедшего у союз­ных парламентариев? Не уверен.

Вот почему тревога не покидает меня. В том числе тре­вога, связанная с расколом нашего единого общества. Сможем ли мы сохранить все то, что было принято воспринимать как «единое советское общество» в самом высоком его пози­тивном значении или произойдет его фрагментация по союз­но-республиканскому признаку? Мне, как ученому, всю жизнь занимающемуся исследованием проблем мировой экономики и международных отношений, который, возможно, более вос­приимчив к интенсивно развивающимся процессам глобализа­ции и особой интенсивности интеграции разных стран, пред­ставляется совершенно неестественным происходящая де­зинтеграция в масштабах СССР. Я это усматриваю не в неких «объективных» категориях, а сугубо в непрофессиональной деятельности высшей политической власти и ее исполни­тельных институтов.

Сможет ли Верховный Совет СССР в нынешних условиях создать хотя бы необходимые предпосылки для сохранения всего союзного пространства?

Для этого необходимы по крайней мере два решения: во-первых, вам, парламентариям, необходимо сегодня-завтра избрать Председателя Верховного Совета СССР; во-вторых, вы должны сформировать Союзное правительство. Если для этого потребуется — созовите съезд народных депутатов СССР. Боюсь, что если та пассивная тенденция, которая свойственна Президенту СССР и Верховному Совету СССР даже в постпутчевский период, сохранится в обозримом бу­дущем, мы потеряем Союз окончательно и навсегда. Верхов­ный Совет России, при всем его выдающемся авторитете, — это всего лишь высший законодатель одной из 15 союзных республик, если подходить к этому вопросу формально, с по­зиций конституционного права. Он не может заменить ни вас, союзный Верховный Совет, ни другие органы союзной власти. Мы не можем в одиночку сохранить единство и цело­стность Союза ССР. Похоже, общество готово сравнительно легко потерять то, что создано не только за 70 предыдущих лет, нет. То отечество, которое мы сегодня имеем под назва­нием «СССР», оно было создано в течение 400лет. Возможно, цену потери мы узнаем только тогда, когда потеряем. Но, может быть, не доводить «дело» до такого разрушительного конца? У вас, у Верховного Совета СССР, — огромная власть.

Вы только должны ею распорядиться умело — в этом случае самые сложные и трудные задачи мы можем решить.

Уважаемые коллеги, депутаты Верховного Совета СССР! Времени — мало, надо действовать, немедленно!

Благодарю за внимание!

…Доклад был встречен весьма одобрительно союзными депутатами. Мысли мои, несомненно, были созвучны их не­веселым размышлениям. Но до серьезных решений, к огром­ному сожалению, Верховный Совет так и не «дошел». Преж­де всего, он не сумел избрать сильного, властного и автори­тетного Председателя Верховного Совета СССР, который мог бы «на равных» с Президентом СССР представлять со­юзную власть. Далее, он не сумел заняться вопросом форми­рования Союзного правительства — без него само понятие «СССР» становилось достаточной абстракцией, впрочем, как и любое государство, которое немыслимо без правитель­ства. Если Ельцин, оказав давление на Горбачева, принудил его отказаться от формирования Союзного правительства, Верховный Совет мог легко переломить эту ситуацию, созвав, например, съезд народных депутатов СССР. На съезде воз­никли бы уже конкретные вопросы — о Президенте СССР, о Правительстве СССР, о будущем СССР — продолжать ли «совершенствовать» пресловутый горбачевский проект о но­вом Союзе или необходима иная конструкция — например, Конфедерация и т.д. Ничего этого союзные депутаты не сде­лали.

А Горбачев не превратил Союзный парламент в своего со­юзника, в то время как он ему был нужен в этот период, как никогда раньше. Он по инерции продолжал видеть в нем сво­его противника — хотя появление достаточно сильного и са­мостоятельного Верховного Совета СССР (и России) — бы­ло непосредственным результатом его же, горбачевского, де­мократического прорыва. Ничего из самого нужного в тот период, из всего того, что могли выполнить исключительно только союзные власти, даже ослабевшие, — Президент СССР и Верховный Совет СССР не выполнили. Тихо ушли в небытие, оставив широкое поле для политических импро­визаций шпаны, собравшейся вокруг российского правитель­ства.