К этому времени приготовились к переходу и другие корабли. Отмечу, лодка С-81 не выдержала ударной волны, хода она не имела и восстановлению не подлежала. Из оставшихся трех подводных лодок сформировали отряд, старшим его назначили меня. Мы выстроились в кильватер и направились из Черной губы в Белое море. День отплытия нам назвали без учета прогноза погоды. Поначалу море было относительно спокойным — ветер южный, 4 балла, волнение не превышало 3 баллов, и шли мы со средней скоростью 8 узлов. Однако когда отряд удалился от берегов Новой Земли на 40 миль, корабли вошли в плотный туман. Мы сбавили ход до 5 узлов и увеличили расстояние между лодками до 15 кабельтовых. Через некоторое время «пропала» лодка Б-9, точнее, мы потеряли с нею связь, на вызов по УКВ она не отвечала.
В те времена на лодках довоенной постройки радиолокации еще не было, и наблюдение за кораблями, их местоположением в строю при совместном плавании велось только визуально. Мы вынуждены были застопорить ход и лечь в дрейф, надеясь на то, что потерявшаяся лодка сама обнаружит нас. Но этого не произошло. Эфир молчал, наши акустики не слышали никаких шумов. Пришлось донести командованию о случившемся. Пришел приказ — организовать поиск Б-9 и продолжать вызывать ее по радио.
Мне в тот момент показалось довольно странным столь безаппеляционное приказание. Как можно искать пропавшую лодку в условиях малой видимости без радиолокации? Но искать надо. Обе наши лодки выстроились фронтом на дистанции 3-4 кабельтовых, легли на обратный курс и принялись ходить переменными галсами.
На третьи сутки безуспешного поиска пришла радиограмма, в которой сообщалось, что лодка Б-9 обнаружена летчиками в губе Башмачной без хода, радиосвязь на ней тоже не работает. Мне разрешили возвращаться в Молотовск, но топлива у меня хватило бы только до района Канина Носа. Тогда мы с командиром лодки С-84 В.А. Евдокимовым решили найти у берега песчаную отмель, где моя лодка легла бы на грунт на глубине 5-6 метров так, чтобы палуба оставалась на поверхности моря, а лодка Евдокимова имела бы возможность передать нам часть своего топлива. Несмотря на зыбь этот маневр удался — мы подали шланги и перекачали топливо. Теперь его хватало для перехода в Молотовск.
Конечно, я не имел разрешения на столь рискованный маневр, да и о намерении провести его никому не докладывал. Думаю, если бы доложил, вряд ли получил согласие. Но все обошлось: я снялся с мели, обе лодки вышли на чистую воду и с радостью от исполненного авантюрного решения мы дали ход 9 узлов обоими дизелями. Казалось бы, девиз «Кто не рискует, тот не пьет шампанского» оправдался…