Кремлевский заговор против Ельцина — «шестерка»

Тактика Кремля была разработана с ударением на то, что личная поддержка российскими депутатами Ельцина всег­да была минимальной, а его шокирующие выступления по­следнего времени («России нужны свои вооруженные силы», «Горбачеву нужно уйти в отставку», поддержка «сепарати­стов» в Прибалтике и пр.) увеличили количество депута­тов — противников Ельцина. Это был довольно правильный анализ. Поэтому разработчики плана устранения Ельцина решили осуществить классический «парламентский перево­рот». Группа влиятельных депутатов-коммунистов (фрак­ция Рыбкина) подготовила «заявление», которое озвучива­ется на сессии Верховного Совета, требует срочно созвать Внеочередной съезд народных депутатов с одним вопросом: «О Председателе Верховного Совета РСФСР Б.Н. Ельци­не». Собравшийся съезд оперативно снимает Ельцина с долж­ности Председателя Верховного Совета. В этих целях ЦК КПСС и ЦК Компартии России .мобилизовали все свои си­лы для успешного проведения этой «операции» по сверже­нию Ельцина.

Уже после того как я сорвал этот «великолепный замы­сел» всех этих могущественных сил, представители мировой прессы задавали мне вопросы: «Объясните, что это было — заговор, попытка путча, инспирированная Кремлем? Кто в нем участвовал? Как ва.м — одному — удалось его предотвра­тить, когда, казалось, нет никаких шансов? Какую роль иг­рал в этом заговоре против Ельцина президент Горбачев?» и т.д. При этом все аналитики были согласны в том, что только благодаря мне удалось спасти Ельцина от позорного изгна­ния с должности Председателя Верховного Совета России.

А началось осуществление парламентского переворота следующим образом. Ровно в 10 утра 27 февраля 1991 г. я за­нял ставшее привычным председательское место. (Ельцин давно перестал вести заседания парламента. А на этот раз он находился в Калининграде.) Я открыл начало работы Вер­ховного Совета. Слева от меня — Светлана Горячева, замес­титель Ельцина; справа — Борис Исаев — тоже заместитель председателя. В президиуме еще четверо, руководители па­лат — Владимир Исаков и Рамазан Абдулатипов и их замес­тители — Александр Вешняков и Виталий Сыроватко. Я на­чал согласовывать повестку рабочего дня, как вдруг Горяче­ва попросила слова. Ну, как отказать в выступлении одному из заместителей председателя Ельцина? — хотя это была не­сколько странная просьба. Взойдя на трибуну, Горячева на­чинает зачитывать заявление, сделанное от имени шести ру­ководителей Верховного Совета — то есть всего президиума, если исключить меня. В этом «заявлении» была осуществле­на тщательная подборка всех деструктивных действий и вы­ступлений Председателя Верховного Совета Ельцина, кото­рые якобы «ведут к развалу СССР, нагнетанию напряженно­сти в межнациональных отношениях» и т.д. Роль Ельцина оценивалась как провокационная деятельность, стремление усилить противоречия между союзным центром и республи­ками. Одновременно он обвинялся в том, что не выполняет свои прямые обязанности Председателя Верховного Совета, не контролирует деятельность правительства России, не по­могает ему в решении вопросов, которые требуют внимания председателя, и т.д. Отмечу: многие обвинения, в общем-то, были справедливы. Но создалась ситуация, когда надо было спаса гь своего председателя от унизительного изгнания с высокой государственной должности с мотивировкой «про­вокатор, бездельник». Для чего, в таком случае, нужны такие «первые заместители», каким являюсь я? Так лихорадочно мелькали мысли в моей голове.

В конце выступления Горячева предложила: созвать съезд в ближайшие несколько дней (4 — 5 дней), утвердить пове­стку дня с одним вопросом — «О Председателе Верховного Совета РСФСР Б.Н.Ельцине», с целью снять его с этой выс­шей государственной должности в Российской Федерации. Это ее предложение было встречено одобрительными апло­дисментами большинства депутатов Верховного Совета. «Де­ло плохо, — механически отметилось в памяти, — большин­ство явно недовольно Ельциным. Борьба будет трудной».

После Горячевой выступил Борис Исаев (как и Горячева, заместитель Ельцина), а также многие другие депутаты, под­державшие предложения Горячевой. Особенно жестким бы­ло выступление Владимира Исакова, председателя одной из палат, — давнего соратника Ельцина еще по Свердловску, но ставшего его смертельным врагом в последнее время. Иса­ков — очень тяжелый человек, со смертельно скучным ха­рактером и каким-то злобным отношением к Ельцину и ко всем, кто поддерживал Ельцина. Он любил шокирующие выступления «от микрофона», например, сообщал всем, что тогда-то Ельцин был пьян, что он сделал такое-то «непри­личное заявление» и т.д. А проельцинская пресса в ответ … немедленно начинала атаку на меня, выдумывая всякие не­былицы на мой счет. Видимо, они считали, что Исаков дей­ствует, имея на то мое «согласие». Но Исаков ненавидел всех, кто поддерживал Ельцина, а меня в особенности. В общем, сыграл он откровенно провокационную роль и сделал много для ослабления позиций Верховного Совета России.

Исаков нашел еще целую «кучу» прегрешений Ельцина, потребовал созвать съезд депутатов и отрешить Ельцина от поста председателя. Была названа и дата проведения съез­да — 4 марта, то есть через четыре дня. Выступило более 20 человек, в том числе и сторонники Ельцина. Но голоса последних почему-то звучали слабо и неуверенно, похоже, они уже примирились с грядущим поражением Ельцина.

Приходилось рассчитывать исключительно на себя. Все время внушал себе — не сорваться! Хранить спокойствие, со­хранять самообладание, действовать филигранно четко, не­много с иронией, как бы нейтрально-отстраненно; перевести обсуждение в спокойное русло, «убаюкать» парламент рас­судительным ведением заседания — в противном случае раз­горяченные и возбужденные депутаты могли потребовать смены председательствующего. И любой из заместителей Ельцина — Горячева или Исаев — немедленно поставили бы вопрос о дате съезда и его повестке на голосование. И полу­чили бы нужное решение — это было бы поражением — за 4 дня до съезда мы с Ельциным не сумели бы развернуть ра­боту и проиграли бы окончательно. Единственное оружие — логика, умение убедить, использовать внешний фактор — как мир будет расценивать наши действия: мы, Российский демократический парламент, или группа заговорщиков, ко­торые в отсутствие председателя парламента коварно пыта­ются отстранить его от конституционного поста?

Настрой большинства депутатов вначале заседания был именно такой — быстро решить вопрос относительно даты проведения съезда и утвердить повестку: «О Ельцине». Моя задача была диаметрально противоположная — затянуть «вопрос», навязать серьезную дискуссию, логикой доводов выдвинуть другой вопрос повестки: «О социально-экономи­ческом и политическом положении в Российской Федера­ции» и отодвинуть созыв съезда на месяц.

В ходе 6-часовой дискуссии мне удалось переломить си­туацию — убедить депутатов принять то постановление, ко­торое перечеркнуло намерение «шестерки». Была и такая деталь: в соседней комнате президиума Верховного Совета непрерывно звонил телефон, помощник брал трубку — это названивал Ельцин, с тревогой спрашивал: «Что происхо­дит?» — и требовал, чтобы я подошел к телефону. Я этого не мог позволить себе — в этом случае другой председательст­вующий мгновенно провел бы невыгодное для Ельцина ре­шение. И только в перерыве я смог переговорить с Ельци­ным по телефону — он, конечно, был расстроен, кажется, не верил в благополучный для себя исход. Я, как мог, успокоил его, сказал, что добьюсь принятия вполне нормального вари­анта решения. Успокоил как мог. Даже по телефону чувство­вал, как он напуган и деморализован.

Конечно, полной внутренней уверенности в победе в та­кой сложной обстановке у меня не было — слишком тща­тельно был подготовлен заговор, а большинство депутатов, обозленных Ельциным, были полны решимости его сме­стить. При этом они имели огромную поддержку Кремля — это укрепляло их в моральном — психологическом отноше­нии, придавало внутреннюю силу и энергию. Я же видел свою силу исключительно в себе — от моего поведения зависела судьба Ельцина. Но, как мне представляется, сила политика, государственного деятеля заключается в том, что, когда он уверен в правоте своей позиции, он должен ее отстаивать до конца, с величайшим напряжением, мощно и уверенно, умно и логично. Это подчиняет противника, вызывает сомнения, сокрушает его волю. Только так можно и нужно действовать в такой сложной обстановке, притом действовать психологи­чески очень тонко, не допуская ни малейших сбоев, — это приведет к немедленному поражению. Здесь очень многое зависит от силы воображения, мгновенного анализа обста­новки, наблюдения за действиями противника, угадывания его шагов и аргументов, использования различного рода внеш­них факторов, которые остаются вне учета со стороны про­тивника. В общем, это дело — сложное, совершенно тонкое, которое требует и знаний, и опыта, и умения, и интуиции — при этом не только аргументированно вести дискуссию, но и терпеливо, уважительно слушать оппонента, иногда — согла­шаться с его доводами, но иначе их интерпретировать…

Дело в том, что мощная армия союзного партийно-госу­дарственного чиновничества имела огромное влияние на мно­гих наших депутатов. К тому же большинство российского общества в целом не поддерживало устремлений прибалтий­ских лидеров к попыткам выйти из Союза. И позиция Ель­цина в этом вопросе не была такой же популярной, как его позиция в области социально-экономической политики. Требование отставки Горбачева также вызвало реакцию са­мую противоположную — он все еще оставался авторитет­ным лидером, и его поддержка в обществе, несомненно, была более серьезной, чем позиции Ельцина. Поэтому нашим про­тивникам — как в Кремле и Старой площади (где концент­рировалась гартбюрократия), так и среди наших депутатов — задача мгновенно созвать внеочередной съезд народных де­путатов казалась сравнительно легкой задачей. Поэтому у них и возник, с их точки зрения, вполне логичный план дей­ствий: быстро, в течение нескольких дней созвать Внеоче­редной съезд народных депутатов и решить «вопрос о Ель­цине». Они планировали «заслушать» Ельцина, затем с раз­громным докладом выступает председатель палаты Владимир Исаков с обвинениями в попытках развалить Союз (в том числе с обвинениями в постоянном пьянстве) и прочих гре­хах; съезд принимает «нужное решение» — Ельцин отстра­няется от руководства в России, соответственно — он не бу­дет баллотироваться на президентских выборах 12 июня; президентство в России отменяется. Таков был «план», одоб­ренный Горбачевым.