Обсуждение доклада Ельцина

…Депутаты в своем абсолютном большинстве были озабочены докладом президента, противоречиями, которых в нем было в изобилии. Ельцин почему-то говорил о «паде­нии тоталитарной системы» — в то время как никакой «то­талитарной системы» в 1991 г. не было, о том, что мы «на­страивались на «длительную борьбу с центром» и т.д. Так, ничего не говорилось о судьбе СССР — а это волновало не только депутатов, но и население страны сильнейшим обра­зом. Ничего не было сказано ни о правительстве СССР, ни о правительстве России — в то время как эти вопросы волно­вали буквально всех граждан и России, и других союзных республик. Например, вся страна знала, что Совет минист­ров России во главе с Силаевым «не работает» уже с августа. Это вызывало откровенное недоумение и возмущение в об­ществе — Силаев был популярен; тысячи телеграмм посту­пили в Верховный Совет, требуя объяснить ситуацию с рос­сийским правительством и почему «тихо» отстранен от вла­сти это порядочный и многоопытный руководитель.

Однако Ельцин в своем «обращении» даже не затронул этот серьезный вопрос. А ведь это положение, то есть вопрос о правительстве, должен был стать ключевым в его выступ­лении. Вместо этого Ельцин ограничился заявлением, что он лично «возглавит правительство». Это вызвало огромное не­довольство в рядах парламентариев, как «левых», так и «пра­вых», — все знали административную беспомощность Ель­цина, его принципиальную неспособность заниматься кон­кретными управленческими делами — что является основ­ной обязанностью премьера. Беспомощность Ельцина как администратора наглядно проявилась в период, когда он был назначен руководить Москвой как первый секретарь город­ского комитета КПСС и получил безграничные полномочия на этом посту (1995—1997). Отстранение Ельцина с этого поста, причем совершенно мотивированное, и послужило его последующей непримиримой вражде с Михаилом Горба­чевым. Кстати, отстранив его с поста московского «началь­ника», Горбачев назначил его министром строительства СССР (по специальности), в то время как Ельцин избавлял­ся от своих противников, лишая их возможности занять дос­тойное место в жизни общества, а иных бывших соратников загонял в тюрьмы или расправлялся иными способами..

И конечно, либерализация цен, которая объявлялась па­нацеей решения всех проблем и которая должна была быть введена немедленно — с 1 января 1992 г., но сути, отверга­лась почти всеми депутатами. Отмечу, что за почти полтора года деятельности съезда и Верховного Совета очень многие депутаты стали превосходно ориентироваться в сложных во­просах экономики, они ознакомились с основным концеп­циями перехода к рынку, в составе парламентских и деловых делегаций побывали во многих странах Европы, в которых осуществлялись аналогичные реформы, слушали выступле­ния многих крупных экономистов-теоретиков СССР, США и Европы и т.д. Это были хорошо информированные и гра­мотные люди. Поэтому они сильнейшим образом были встре­вожены ударением на один ключевой элемент в ельцинском подходе к экономической реформе — либерализации цен. Привожу ниже некоторые выступления депутатов.

Хасбулатов. Слово предоставляется Валентину Петро­вичу Федорову.

Федоров B.IL, Сахалинский национально-территори­альный избирательный округ, Сахалинская область.

Уважаемые народные депутаты! Предсказуемое падение экономики закончилось. Началось непредсказуемое. Оно может продолжаться годы. Почти неизбежен полный крах экономики. Страшен не рынок, страшен переход к рынку. Период дезориентации, нерешительности российского руко­водства, похоже, заканчивается. Нам предложена программа действий. Она лучше, чем то, что практикуется сейчас. Од­нако с точки зрения возможного выбора эта программа не оптимальная, не лучшая в создавшейся ситуации. Свобода цен при государственной монополии на средства производ­ства не даст увеличения продукции, следовательно, не вы­полнит той задачи, которая на нее возлагается. Произойдет обнищание населения в гигантских масштабах, и велика воз­можность того, что наступит закат начавшейся было демо­кратии.

Что делать? Есть менее тяжелый выход, сейчас преобла­дает «старая система», мы не можем разрушить ее сразу и не можем сохранять ее вечно. А потому надо создавать условия для ее перерождения. Лучший способ созидательного преоб­разования старой системы — это ежегодное автоматическое снижение госзаказа на 10 процентов. Дистанция в несколько лет даст возможность избежать опасной диспропорции при переходе к рынку. Отсчет надо вести с января 1992 года и ус­тановить для государственных предприятий строжайший госзаказ объемом в 70 процентов с последующим снижени­ем, начиная с 1993 года.

Следует помнить, во-первых, что пока сохраняется ста­рая система, с ней надо обращаться жесткими методами. Тем самым мы сохраним производство на стабильном уровне, а за счет параллельной структуры (частного сектора. — PJC.) добьемся дополнительного производства Для новых же пред­приятий (частных. — Р.Х.) нужно снять все ограничения, в том числе и на цены. Именно в этом разграничении приемов в отношении «старой» и «новой» структур кроется суть про­блемы. Если это будет сделано, то уже через год положение улучшится. Не следует игнорировать концепцию выхода из кризиса с меньшей кровью, концепцию, которая уже име­ется.

Нужно понять, во-вторых, что развитие должно происхо­дить в основном за счет внутренних, национальных, а не иностранных источников. Ошибочные воззрения в этом во­просе выходят за пределы экономической политики и каса­ются государственного суверенитета России. …Жители Са­халинской области с нарастающей тревогой и возмущением воспринимают известия о намерении ряда ответственных деятелей РСФСР произвести отторжение Южно-Куриль­ских островов и передать их Японии. В дополнение к уже имеющимся конфликтам создается — без всякой необходи­мости — новый очаг напряженности в России, что еще более усилит общую нестабильность и подорвет доверие к россий­скому руководству.

Fie только мы, но и наши международные партнеры долж­ны проявлять новое политическое мышление, между тем территориальные претензии — это стереотип прошлого, по­литику протискивания к новым границам следует признать в нашу эпоху несовременной и неконструктивной. Мы при­зываем не к разрушению, а к созиданию, не к дележу, а к со­трудничеству и это направление будем отстаивать с твердым постоянством, равно как исходный пункт: Южные Курилы наши и останутся нашими. (Аплодисменты.)

Волков Л.Б., Таганский территориальный избиратель­ный округ, г. Москва.

Уважаемые товарищи депутаты! В начале нашего съезда мы аплодисментами встретили выступление президента, ко­торым, наконец, была представлена программа решительных действий по преодолению кризиса в республике, включая проведение неотложных реформ. Я думаю, что большинство из нас приветствует необходимое усиление исполнительной власти, обеспечение единства ее действий, необходимые за­конодательные и административные меры, для того чтобы решить основные проблемы народа.

Вместе с тем я вышел на трибуну в состоянии тревоги и озабоченности в связи с теми конкретными проектами, кото­рые были сегодня представлены. Постановление, которое касается Верховного Совета и съезда, вызывает у меня чув­ство озабоченности. Я не думаю, что для реализации про­граммы президента необходимо было предпринимать ряд конституционных шагов и серьезных конституционных из­менений, которые предлагаются в этом проекте… Во второй части своего выступления Президент сказал, что за парламен­том остается контроль бюджетных средств, между тем «по­становление» предполагает, что бюджетная инициатива и бюджетное регулирование передаются в руки исполнитель­ной власти. Такого не было даже во времена абсолютизма, когда бюджет квотировался сословным представительством — Генеральными штатами… В данном случае речь идет не о за­конодательной инициативе президента, которую никто не оспаривает (мы поддерживаем ее), а о лишении законода­тельной инициативы депутатского корпуса и парламента.

Андропов С.Н., Подольский сельский территориальный избирательный округ, Московская область.

Либерализация цен, о которой после выступления прези­дента говорит вся страна, — это только один механизм слож­ной системы рыночных отношений. В условиях безгранич­ной государственной монополии, в условиях тоталитарного правления бюрократических управленческих структур, стойко и ревностно охраняющих незыблемую командно-ад­министративную систему, управляющих буквально всем в сферах народного хозяйства, либерализация цен не только вредна, но и недопустима. Ярким примером тому может слу­жить монополия управленческих структур агропромышлен­ного комплекса на производство продуктов питания. Во мно­гих регионах страны агропромышленные предприятия отка­зывались поставлять по заключенным ранее договорам сель­скохозяйственную продукцию уже сегодня, организованно взвинчивая цены. И никакие штрафные санкции в условиях подобной монополии не спасут от диктата в ценообразова­нии. Новой политике ценообразования должны предшество­вать процессы приватизации. Но процесс приватизации дли­тельный, многолетний, не терпящий торопливых, необду­манных действий.

Головин А.Л. Непонятно, откуда взялось недоверие к Верховному Совету? Что, «реакционный» Верховный Совет не поддержал Ельцина? А кто был тогда на баррикадах? Ко­гда мы говорим «оперативность» — вспомните, с какой за­видной оперативностью мы приняли программу «500 дней». По-моему, там вообще был только один голос против. Ска­жите, откуда берется недоверие к нам и как тормозятся «ка­кие-то реформы»? Приведите пример, когда было забалло­тировано что-либо из того, что внесено президентом или пра­вительством в области экономики? Давайте говорить о кон­кретных вещах! Почему президент и правительство не вос­пользовались правом законодательной инициативы? Я по­нимаю, если бы мы отклонили два-три законопроекта, в конце концов от частной собственности отказались или еще от чею-либо, тогда было бы о чем говорить. Если президент хочет стать новым Рузвельтом, то, напомню, тот 100 дней не вылезал из Конгресса, работая в тесной связи с парламента­риями…

Перуанский С.С. Уважаемый съезд! Хунта побеждена, но демократия в опасности. Сейчас появилось много талантли­вых Пиночетов, которые критикуют августовский путч, удивляются его бездарности, называют его шаржем. Нашли чему удивляться, а экономика, основанная на затратном принципе, с пятилетними планами — это не шарж на эконо­мику? А вся наша жизнь разве не горькая пародия на настоя­щую жизнь? Хунта правила не три дня, а много лет, и сейчас у нас не демократия, а «демократократия», то есть та же пар­тократия, только с другим личным составом.

Приведу пример. Был в Москве Российский социально-политический институт, но был он в системе ЦК РКП, и вот, после путча, победители-демократы часть его корпусов пе­редали вузу, который возглавляет наш «генерал демокра­тии», наш архидсмократ Афанасьев. Жив, значит, принцип: как будешь представлять к престижному местечку, ну как не порадеть родному человечку? Коллектив Российского соци­ально-политического института выставили за дверь, людей обыскивали, и кто обыскивал? Питомцы-демократы Юрия Афанасьева. Стиль Юрия Николаевича был таким, что один профессор слег в больницу с инфарктом, а другой умер на ученом совете от разрыва сердца. Со всех трибун наша демо­кратократия кричит о приоритете прав человека, но, сойдя с трибуны, они забывают свои лозунги.

Я предлагаю создать депутатскую комиссию для контро­ля за передачей имущества КПСС народу с соблюдением прав человека — членов КПСС и РКП. Надо, чтобы имуще­ство КПСС передавалось не по принципу «кто смел, тот и съел», а на конкурсной основе — в системы здравоохране­ния, образования и культуры.

Президент, возможно, искренне верит, что предлагаемые им меры — явление временное. Хоть бы слово-то другое по­добрали! Но новая олигархия не захочет быть «временной», она войдет во вкус и будет защищать свою власть до конца. Не исключаю, что новая олигархия ради самосохранения создаст какой-нибудь новый ГКЧП. Короче говоря, хунта побеждена, но демократия в опасности. Спасибо. (Аплодис­менты)

Бароненко А.С. Товарищи депутаты! Положение в стра­не очень напряженное: близится социальный взрыв. Мне ка­жется, что новое российское руководство теряет доверие лю­дей. Меня особенно беспокоит и возмущает то, каким путем мы идем к рынку. В чем же состоит, на мой взгляд, этот по­рок? Движение к рынку мы начали не с того конца. У нас широкое распространение получили договорные, практиче­ски свободные цены. Сейчас речь идет о либерализации цен. Многие политические и государственные деятели считают, что без свободных цен не может быть рынка. Но это, как мне кажется, глубокое заблуждение. Ведь у нас нет никакого рын­ка. У нас есть только разговоры о нем.

Я поддерживаю тех депутатов, которые здесь высказыва­ли мысль о том, что надо сначала провести приватизацию го­сударственной собственности, предпочтительнее в виде ак­ционирования основных фондов предприятий, провести де­монополизацию экономики, создать механизм конкуренции, а потом уже решать вопрос с либерализацией цен. Во всяком случае, эти процессы хотя бы на порядок должны опережать освобождение цен. Таким образом, только механизм конку­ренции вынуждает снижать цены. У нас говорят: «Привати­зация — процесс долгий, он может идти десятки лет. Поэтому задерживать процесс либерализации цен нельзя». Считаю, что политика, основанная на таких суждениях, — это престу­пление против собственного народа. Свободные цены — это не предпосылка, а результат рынка. У нас нет никакой кон­куренции. У нас монополия, даже сверхмонополия произво­дителя. И в этих условиях делать цены свободными — зна­чит окончательно отдать народ на съедение монополисту-производителю. Мы, по-моему, единственная страна, кото­рая не учится на примере ни своей, ни чужой истории. Ведь послевоенная Германия, администрация Аденауэра, держала цены под контролем, пока не сформировалась рыночная ин­фраструктура, пока не были накоплены значительные товар­ные ресурсы. И цены были «отпущены на свободу» только тогда, когда руководство страны убедилось, что благодаря механизму конкуренции цены не будут повышаться, а даже будут понижаться. Считаю, что на данном этапе нашего раз­вития необходим контроль за ценами…

Тихонов В.А. Уважаемый съезд! У нас с вами очень хоро­шо получается разрушение старого общества, но совершенно не получается создание нового. И мы сегодня начинаем за­думываться и ищем, кто же нам мешает. Именно — кто? Ищем противников. Поэтому ввели опричнину. Поэтому тре­буем диктаторских полномочий. А может быть, нам действи­тельно вспомнить мудрую народную пословицу про «танцо­ра»? В своем Обращении президент правильно сказал: что­бы излечить наше общество, построить новое эффективное общество, необходимо поставить правильный диагноз и в со­ответствии с этим диагнозом выработать средства, методы лечения. Я с ним полностью в этом согласен. Но им самим поставлен совершенно неправильный диагноз болезни и, со­ответственно, предложены те методы, которые не вылечат наше общество, загонят его окончательно в гроб…

Президент правильно говорит, что нужно мобилизовать все творческие силы нашего народа на то, чтобы выйти из той пропасти, в которой мы находимся. Но как, не сделав этих людей собственниками, то есть ответственными и заин­тересованными в результатах труда, как их мобилизовать? Это тот же самый большевизм. То есть, не делая людей хо­зяевами, пытаться что-то от них получить.

Таким образом, я не могу никак согласиться с той про­граммой, поскольку она действительно построена на песке, и мы наш новый дом на этом песке никогда не построим. Под новый дом надо закладывать прочный экономический фун­дамент, который нам не предложен. И мы стучимся букваль­но в открытую дверь, ломимся, а она открыта, она на виду — предоставить приоритет трудовым коллективам в выборе форм хозяйствования. Что нужно сделать? Действительно дать, передать не в собственность, а во владение основные производственные фонды с выкупом оборотных средств. Дать право аренды или право выкупа, право акционирования и в конечном счете — любое право — пусть трудовой коллектив решает. Если он не способен решать наши экономические задачи — он банкрот, и это государственное предприятие распродается. Никакого риска здесь абсолютно нет, есть сто­процентная уверенность, что мы сразу же создадим основу экономики. А мы с вами что делаем? Мы совершенно не учи­тываем интересы трудовых коллективов…

…Давайте задумаемся, почему эффективно сельское хо­зяйство в развитых цивилизованных странах? Возьмем ту же Голландию, другие страны Западной Европы. Если пов­нимательнее посмотреть, там ведь нет наемного труда, там в основе лежит собственность, то есть ответственность и заин­тересованность, и не только в сельском хозяйстве. Точно та­кие же процессы идут и в промышленности, и в других сфе­рах деятельности.

Поэтому у нас с вами, товарищи, нет другого выхода. Путь развития только один — сделать производителей собствен­никами результатов своего труда. Путей для этого много, нужно только принять правильное решение. Благодарю за внимание.