Приход к власти в России команды Ельцина—Хасбулатова

Демократические изменения, осуществленные Горба­чевым, в том числе новый избирательный закон 1989 г., по­зволили прийти к власти в Российской Федерации в 1990 г. новым политикам. В ходе избирательной кампании в Рос­сийской Федерации в конце 1989-го — начале 1990 г. я был избран народным депутатом России от Грозненского город­ского избирательного округа. Моими соперниками были вы­сокопоставленные должностные лица в Чечено-Ингушской автономной республике: второй секретарь республиканско­го комитета КПСС, министр по телевидению и радиовеща­нию, генеральный директор крупнейшего в регионе машино­строительного завода «Серп и Молот» (до февраля 1944 г. этот завод возглавлял мой отец) и еще несколько кандида­тов. В Москве народным депутатом СССР был избран Бо­рис Ельцин; он же был избран его избирателями в Свердлов­ске народным депутатом России.

В мае 1990 г. вновь избранные народные депутаты Рос­сии собрались на свой Первый съезд народных депутатов в Кремлевском дворце съездов. Напомню, в соответствии с фун­даментальными конституционными изменениями по ини­циативе Горбачева отныне вся власть в Российской Федера­ции принадлежала съезду народных депутатов, а депутаты, как я упоминал ранее, избирались исключительно избирате­лями в ходе острой конкурентной борьбы между многими соперниками. Это важно отметить, поскольку в период, ко­гда ельцинский Кремль объявил войну Верховному Совету в 1992 г., проельцинские пропагандисты пустили в оборот термин «брежневская конституция», которую якобы «защи­щает Верховный Совет», а также подлую идею о «недемокра­тичности выборов российских парламентариев», которую охотно подхватили на Западе. Но от этой «брежневской кон­ституции» уже к началу нашей деятельности в 1990 г., по су­ществу, ничего не осталось: она была заменена на «горбачев­скую конституцию».

На этой демократической конституционной базе мы и пришли к власти в России в ходе работы Первого съезда на­родных депутатов. Интересно и то обстоятельство, что союз­ные власти, в том числе и сам Горбачев, пытались противо­действовать избранию Ельцина Председателем Верховного Совета России, но при этом они не выходили «за рамки при­личия». Уже действовала демократия, введенная самим Гор­бачевым, — вот в чем состоял глубокий смысл горбачевского прорыва в демократию — отныне даже он, всесильный ген­сек ЦК КПСС и первый президент СССР, не мог так просто действовать, игнорируя закон, инициатором которого он и явился.

Всего депутатов съезда было 1034 человека. Съезд, со­гласно новой горбачевской конституции, обладал всей пол­нотой власти на территории Российской Федерации. Он не был постоянным органом, собирался один раз в год. Его так­же мог созывать Верховный Совет на внеочередной съезд — если возникали сложные обстоятельства, которые мог рас­сматривать исключительно высший орган власти в стране. Съезду надлежало избрать Верховный Совет в качестве Пар­ламента Российской Республики. Верховный Совет, по пред­ложению Председателя, избираемого съездом, формировал правительство России. Таким образом, выборы Председате­ля Верховного Совета были решающим актом, свидетельст­вующим о том, кому принадлежит власть в Российской Фе­дерации.

Поэтому на Первом съезде народных депутатов, который проходил в мае—июне 1990 г., разгорелась сильнейшая борь­ба вокруг поста Председателя. Мы, демократы, предложили Ельцина, коммунисты выдвинули своего секретаря ЦК Ком­партии Полозкова. Поддержка Ельцина среди депутатов не была абсолютной даже в Москве. Дело в том, что два года, когда Ельцин был первым секретарем московского город­ского комитета КПСС и обладал абсолютной властью в Мо­скве, он мало что сделал полезного для горожан. Люди, несо­мненно, ценили в нем то, что он открыто критиковал ЦК КПСС и Горбачева, по большей части — в силу новизны и необычности такой открытой критики, но они не были гото­вы безоговорочно его поддержать. Поэтому среди депутатов, избранных в Москве и Московской области, было много тех, кто решил поддержать не Ельцина, а Полозкова.

Исход борьбы решила высокая активность, в общем, не очень большой группы депутатов — демократов и примкнув­ших к ним депутатов из разных избирательных округов, не связанных с центральной и местной партийной бюрократи­ей. Мы объясняли им, что избрание Ельцина поможет им в решении социально-экономических проблем их регионов в большей мере, чем если они будут иметь дело с догматиком-коммунистом Полозковым. Это находило понимание — в провинциях надоели партаппаратчики со Старой площади, которые приезжали в «командировки» исключительно для проверок и выволочек вне связи с какой-либо конкретной помощью бедствующему населению провинций. А когда Ель­цин заявил, что в случае своего избрания председателем он предложит съезду избрать своим первым заместителем пред­ставителя национальных республик — это увеличило под­держку среди депутатов, — большинство их поняло это как намек на меня — я уже тогда имел большую популярность в обществе как автор многих критических статей по экономи­ческой политике Горбачева — Рыжкова, в том числе в облас­ти ценовой политики (о чем я ранее упоминал). Большинст­вом всего в 5 голосов Председателем Верховного Совета Рос­сии был избран Ельцин (в ходе нескольких туров голосова­ний). В ходе двух туров голосований был избран также я его первым заместителем (по настойчивой рекомендации Ель­цина.)

Проиграв пост председателя, коммунисты решили не до­пустить меня, известного профессионального экономиста с либерально-демократическими взглядами, к руководству Вер­ховным Советом, к тому же поддерживаемого автономиями

(они уже в тот период имели определенные противоречия с областями и краями). Но, заслушав мои ответы на вопросы по самому широкому спектру общественно-экономической и общеполитической тематики, в том числе и в области от­ношений России и Союза СССР, съезд народных депутатов избрал меня первым заместителем председателя Верховного Совета России. Так я стал первым заместителем Ельцина и работал в этой должности до его избрания Президентом России 12 июня 1991 г.

На этом съезде была принята Декларация о суверенитете России, которая, по сути, ставила лишь одну, но серьезную за­дачу: передать в ведение Российской Федерации значитель­ную часть вопросов социально-экономической политики, которые находились под юрисдикцией СССР. Но из этой Дек­ларации пропаганда создала некое «разрушительное оружие», которое якобы «взломало» каркас СССР. Это — неправда.

Тогда же, в июле 1990 г., Верховный Совет России по предложению Ельцина избрал в качестве председателя Со­вета министров Ивана Силаева, крупного организатора во­енно-промышленного комплекса. Его заместителями стали Юрий Скоков, руководитель одного из крупнейших про­мышленных предприятий, а также Григорий Явлинский, ко­торый вместе с академиком С Шаталиным разрабатывал программу экономической реформы. Отмечу, что мы все трое руководителей России — Ельцин, Силаев и я — вплоть до завершения разгрома ГКЧП в августе 1991 г., относились друг к другу с большим уважением, часто встречались в фор­мальной и неформальной обстановке, согласовывали вопро­сы и позиции по наиболее важным вопросам внутренней по­литики, действиям и решениям.

Таким образом, итогом горбачевских демократиче­ских реформ явилось то, что в Российской Федерации впервые за 70 лет существования СССР произошла мир­ная демократическая революция и коммунисты, проиг­рав выборы, парламентским путем уступили власть беспартийной команде демократов, которые избрали руководство России во главе с Ельциным — Хасбулато­вым — Силаевым.