Размышления старого маршала. Решение

…Ночь на 21 августа. Уже с вечера 20-го Язова охваты­вала тревога, зарождались сомнения в успехе предпринятых действий, и даже в их правильности. По мере того как посту­пали сообщения об усиливающихся антиармейских настрое­ниях и действиях больших групп людей, откровенно демон­стрирующих свою приверженность российскому руково­дству и решительно осуждающих ГКЧП и Армию, ставших на позицию его защиты, Язов стал понимать, что его преж­ние представления были неверны. Ему казалось, что ничто не устоит, если Армия, КГБ и МВД заняли позицию под­держки ГКЧП, — эта уверенность теперь быстро уходила, нарастала тревога, понимание ошибочности своих действий. Стрелять по людям в самом центре Москвы, силой их разго­нять — это было невозможно для старого солдата, а демонст­рация силы не производила нужного эффекта. ГКЧП же ока­зался сборищем болтливых, слабых людей, не способных ни к какой серьезной государственной и организационной дея­тельности, — написали «бумажки», обнародовали их и ждут «результаты». Шенин, Бакланов, Прокофьев, Ивашко и про­чие партийные деятели, которые уверяли, что «рабочий класс, коммунисты, как один, выступят за сохранение курса пар­тии, в поддержку ГКЧП» не сумели вывести на митинг в его поддержку даже сотню человек. Ошибка, страшная ошибка…

…В приемную министра обороны поступает сообщение о том, что генерал Лебедь «застрелился!». Лебедь (ранее он был командиром Тульской дивизии ВДВ) — заместитель ко­мандующего ВДВ по боевой подготовке. Тут же опроверже­ние — Грачев звонит, докладывает, что ничего не случилось, «Лебедь жив и здоров, ждет приказа о штурме». Министр приказал направить к нему Лебедя. Вскоре прибывший ге­нерал Лебедь доложил министру обстановку внутри и во­круг Парламентского дворца и повторил, что ждет приказа о штурме. Заодно сообщил, что заменил батальон, чей танк Ельцин использовал как трибуну для своего выступления против ГКЧП, а танкисты начали «братание» с защитниками Белого дома. Задав несколько уточняющих вопросов, мар­шал отпустил молодого генерала со словами: «Жди прика­за». Снова сообщение: «18 человек убиты!» И снова уточне­ние — погибло трое гражданских лиц при «невыясненных обстоятельствах». Это — очень плохо. Настроение у минист­ра обороны — скверное, тяжелые раздумья бороздят лицо старого генерала. Пригласил командующего Военно-воздуш­ными силами маршала авиации Евгения Шапошникова и приказал ему, чтобы он усилил личный контроль за тем, что­бы ни один самолет или вертолет не поднялся в воздух без его, Язова, приказа. Шапошников согласился с ним, но заме­тил, что он лично против «этого ГКЧП». «Теперь говорить об этом поздно», — сказал старый маршал и отпустил коман­дующего ВВС…

Около 3 часов, после доклада Ачалова, они вдвоем оконча­тельно приняли решение не участвовать в штурме Парла­ментского дворца. Но действий никаких старый маршал все еще не предпринимал. Всю ночь провел в смятении, пытался вздремнуть в кресле, не получалось. Время от времени зво­нил начальникам воинских подразделений, особенно часто Калинину и Грачеву, интересовался обстановкой. Те докла­дывали ему о передвижениях войск, их концентрации во­круг соответствующих «объектов» или вблизи их — в основ­ном в центре Москвы. Докладывали о движущихся массах москвичей в центр столицы, их агрессивном неприятии «ак­ции» против Верховного Совета России и российского пре­зидента.

Окончательное решение Язов принял около 7 часов утра. Вызвал Ачалова, сообщил ему о своем решении начать вы­вод войск. Позвонил Калинину и приказал начать соответст­вующую подготовку к возвращению войск округа, введен­ных в Москву, к местам их постоянной дислокации.

Язов — Ачалову. Ты, кажется, знаешь Хасбулатова, свя­жись с ним. Пусть он передаст московским городским вла­стям (Лужкову) мою просьбу, что мне необходимо перегово­рить с ними по вопросам расчистки баррикад. Надо выво­зить войска из Москвы.

Ачалов. Надо подключить инженерные части, подразде­ления генерала Кузнецова.

Язов. Да, конечно, вызови его ко мне. Ты поезжай к Крюч­кову, сообщи ему, что Армия не пойдет на кровопролитие, не будет воевать с депутатами и народом. Мне надо вылететь к Горбачеву.

Ачалов. Вас арестуют, товарищ маршал! Позвольте мне это сделать, я попытаюсь объяснить ситуацию.

Язов. Какая разница, где арестуют — там, здесь. Я не бу­ду искать причины для своего оправдания. Я хочу спасти ге­нералов — возьму всю вину на себя. Я заварил кашу — мне и отвечать. Езжай к Крючкову, приструни его. А то этот бол­тун еще чего-нибудь выкинет.

Язов дал указание созвать коллегию Минобороны.

Почти сразу же к нему зашли почти все члены ГКЧП (Янаев ИхМ сообщил): Крючков, Бакланов, Шенин, Тизяков, а также другие руководители, рангом пониже. Все стали друж­но уговаривать Язова не выводить войска из города.

Крючков. Не все потеряно, надо вести «вязкую борьбу» (и прочая чепуха).

Началась перебранка.

Язов. Напрасно я слушал вас, вы, оказывается, ничего не понимаете и ни на что не способны. Все! Надо ехать к Горба­чеву и исправлять ошибки — если он нам это позволит. Если вы не хотите — это ваше дело. Я еду. Коллегия начнет работу через полчаса — я уже дал распоряжение о подготовке войск к выводу из Москвы и возвращении на места постоянной дислокации. Это — мое решение!

…Ачалов ушел. Маршал позвонил Калинину, сообщил о коллегии, информировал о своем решении отказаться от за­мысла далее поддерживать ГКЧП и приказал ему начать подготовку к выводу войск округа из Москвы. Попросил Ка­линина также связаться с Председателем Верховного Совета России Хасбулатовым с тем, чтобы тот дал указание Попову и Лужков войти в контакт с ним, Язовым, и Калининым. На­до было растащить множество баррикад, причем ряд из них был довольно мощным — москвичи тащили туда все, что можно было: бетонные плиты и блоки, трактора, трамвайные вагоны, металлические конструкции и пр. и пр.

Начинался рабочий день, десятки тысяч людей хлынут на улицы, естественно, все это затруднит и усложнит вывод крупных воинских подразделений — полков и батальонов механизированных подразделений. Необходимо было задей­ствовать военно-инженерные и строительные войска Армии.

Язов приказал заняться всем этим главному военному инже­неру, генерал-полковнику Кузнецову. Военно-инженерные войска имели пять сверхмощных машин, которые могли рас­таскивать любые тяжелые блоки, разблокировать самые сложные баррикадные сооружения. Язов приказал ему не­медленно войти в контакт с Председателем Верховного Со­вета Хасбулатовым — тот выделит ему людей, с которыми необходимо контактировать при разборе баррикад вокруг Белого дома, а также с московскими городскими властями. Лужков об этом уже предупрежден Хасбулатовым, и он ждет твоего телефонного звонка. «Начинай работу немедленно, не ожидая коллегии…» — сказал Язов. Кузнецов ушел.

8.00 21 августа. Собралась коллегия. Все хмурые, не смот­рят друг на друга. Тяжелый, грузный Язов сдержан. Предло­жил генералам высказаться. Генералы молчат, все растеря­ны. Разумеется, никто не горел желанием штурмовать пар­ламентское здание, они просто шокированы очевидным про­валом операции, потеряли ориентацию. Они все уже знают о принятом Язовым решении отказаться от «сотрудничества с ГКЧП», начать вывод войск из Москвы. Выступил генерал Ачалов, сказал, что считает правильным решение министра, поскольку «топтание» в центре Москвы огромной массы войск с тяжелой военной техникой неизбежно может при­вести к возможности хаотического столкновения или иным трагедиям неумышленного характера. А в связи с решением министра отказаться от применения Армии в решении кон­фликта наличие армейских подразделений в Москве стано­вится бессмысленным.

Все дружно поддерживают решение Язова. Министр дал указание всем военачальникам приступить к организованно­му выводу армейских частей с тем, чтобы отвести их в места постоянной дислокации. Сообщает, что принял решение не­медленно вылететь в Крым, к Горбачеву, для «ответа за свои действия». Сказал, что он несет личную ответственность за происшедшее и никого из своих подчиненных не считаег в чем-либо виновным. Эту позицию он постарается довести до президента Горбачева.

Язов пригласил начальника Генерального штаба Моисее­ва (он был в отпуске), передал ему все дела. Уже в своем са­молете Язов узнал, что параллельным курсом к Горбачеву летят, по поручению Верховного Совета России, Силаев и Руцкой.