Зоной «А» называли территорию, непосредственно прилегающую к эпицентру взрыва. Константин Александрович нарисовал мне схему главных ее объектов, как помнит. Бухта, причал, сетевые заграждения. В бухте точно по визиру ставили строй из обреченных на гибель кораблей. В 150 метрах от уреза воды, на высоте порядка 70 метров, как запомнил Константин Александрович, — ажурная конструкция металлической вышки. Наверху — ядерное устройство. В десятках метров от вышки — бункеры с аппаратурой. Аппаратура фиксировала и записывала параметры ядерного ада и работала в автоматическом режиме. Но чтобы установить ее, а затем демонтировать, подготовить бункер перед взрывом и проникнуть туда после него, требовались люди. Сегодня ясно — смертники.
Жили они в финских домиках на берегу Черной, остальной личный состав — в палаточном городке за сопками, километрах в пятнадцати. До бункера летали вертолетом 3 минуты или ходили через бухту на буксире. Каждый день!
Бункер в скалах. В нем приборов, как в подлодке, едва протиснешься. К входу-выходу ступенек 20 наверх. Там герметичная дверь. Перед взрывом ее закладывали деревянным брусом, листовым железом, снова брусом, листовым свинцом, а поверх — мешками со щебнем. После взрыва всю эту защиту разбирали для прохода специалистов. Работа каторжная!
На службу и судьбу Константина Александровича выпало два ядерных взрыва.
Незадолго до взрывов весь личный состав эвакуировали из зоны «А». Чтоб ни души! Оставались только подопытные животные на кораблях. Но, говорят, у животных души нет. Вне зоны располагались защищенные наблюдательные пункты. Для командиров. Прочий личный состав надевал противогазы, светозащитные очки и ложился на землю, головой от места взрыва. Да только не все — любопытство брало верх.
Сами ядерные взрывы, и это поначалу немало меня удивило, не оставили в памяти Константина Александровича того приводящего в трепет гнетущего впечатления, какое на всю жизнь сохранилось у большинства очевидцев. Сесь сказал: «Когда нас в сорок первом немцы бомбили — 90 самолетов, это страшнее… А тут сначала слепящая вспышка, потом тянется вверх столб лавы… Вулканы показывают — там лава по склонам катится вниз, а здесь столб ее ползет вверх, потом оседает, и вырастает тот самый «гриб»…
Через 14 часов (!) они уже работали у бункера. Вышка с бомбой испарилась! На акватории Черной с вертолета Сесь увидел: после первого взрыва корабельная мелочь — ее много натащили — погибла вся, тральщик один притопила скала, рухнувшая на корму, более крупные эсминцы остались на плаву. После второго, уже подводного, взрыва, в лагере Пе-терсон его спрашивал о «Разъяренном»: как там наш? А как командиру ответить? Нет больше кораблей…