…Еще днем 19-го мозг пронзила еще одна мысль: кто контролирует ядерное оружие? Это ведь безумие, если эта шайка начнет строить свои планы, увязывая их с ядерным шантажом. Практически воспользоваться ядерным оружием могли три человека — Горбачев, Язов, Моисеев (начальник
Генштаба). И это несмотря на все договоры с США и на собственный Верховный Совет, который президент, как Верховный главнокомандующий, должен поставить в известность о своем намерении нанести по кому-то ответный ядерный удар. У кого оставил «чемодан» Горбачев, уходя в отпуск?
Чисто технически поставить в известность членов Верховного Совета СССР за несколько минут — а только он вправе отдать приказ на применение ракет с ядерным оружием — практически невозможно. Подлетное время ракет, пущенных с акватории Баренцева или Норвежского морей, — это 7—9 минут, с континентальной части США — всего 12—15 минут. Все, что могут успеть три человека (Горбачев, облеченный такой ответственностью, Язов и Моисеев), — это переговорить друг с другом. Имеющаяся в их распоряжении связь позволяет связаться в течение секунд, где бы ни находились абоненты. Это так называемая конференц-связь, когда три человека разговаривают одновременно. Еще в брежневские времена, в ходе переговоров с американцами, было достигнуто соглашение о том, что стороны уведомляют друг друга о пуске ракет (например, в акваторию Тихого океана). Что касается «черного чемоданчика», который носили за Горбачевым, знали, наверное, все. Абоненты, то есть офицеры ГРУ, которые и носят, и охраняют чемоданчик, сбросили шифр. Это значит, что в систему управления стратегическими ядерными силами не смог бы войти ни один путчист, кроме Язова. Мало знать шифр, надо знать еще код, и вот он-то доверен указанным выше трем людям. Больше — никому.
Президент был в Форосе, без связи, под арестом. …Позже, 21 августа, без связи оказался и Язов, когда его арестовали. Он очень спешил с повинной к Михаилу Сергеевичу и оставил своих абонентов во Внуково-2, чего не имел права делать ни при каких обстоятельствах. Видимо, старый солдат был подавлен абсолютно.
Помню, как встревожился Ельцин, когда я поделился своими тревогами по вопросу о «ядерной кнопке» ночью 20-го, кажется, часов в 11 или 12. — «Не высказывайтесь на эту тему в беседах ни с кем, — посоветовал я, — напугаем людей, постараемся скорее разделаться с этой «шайкой». Он согласно кивнул…