Сначала, как помнится, готовили взорвать ядерный заряд в конце августа, но взрыв не получился, и его решили повторить в начале сентября. Наступил день «X» — 8 сентября. По сигналу тревоги все вышли из палаток, легли на землю вниз лицом и накрылись пластиковыми накидками. Через несколько минут после этого земля задрожала, и все вокруг загудело и загрохотало. Я посмотрел в сторону губы Черная, но вспышки не увидел, наверное, из-за сопок. Однако хорошо видел багровые лучи, уходящие к небу. Потом выросло облако, и вдруг поплыло в нашу сторону. Паники среди людей не было — недалеко наготове стояли автомашины, которые могли эвакуировать личный состав в безопасное место.
Вскоре ветер сменил направление, и облако поплыло в океан. Тогда сыграли сигнал «отбой тревоги», и все разошлись по палаткам.
Я был командиром отделения трюмных машинистов в звании старшины II статьи. Еще когда лодка стояла в Моло-товске, меня избрали секретарем комсомольской организации корабля. Возможно, поэтому на Новой Земле командир Евдокимов назначил меня старшим группы, которая должна была первой высадиться на лодку после взрыва. В группу из пяти человек входили моряки основных специальностей: трюмный, два моториста, электрик, торпедист. Нам ставилась задача: снять приборы и датчики, подопытных собак, а также запустить в работу механизмы лодки.
Через сутки после взрыва на грузовике нашу пятерку привезли на берег губы Черной, где уже ждал катер. На нем мы подошли к подлодке. Увидели страшную картину. Наша С-84 стояла с креном на правый борт и дифферентом на корму. Взрывная волна сорвала листы ее легкого корпуса и будто газорезкой срезала ограждение боевой рубки. Те собаки, которые находились на верхней палубе, конечно же, погибли. На палубе и в надстройке легкого корпуса мы увидели щебень и песок их, видимо, забросило с берега. К слову, на берегу, там, где стояла вышка с ядерным зарядом, образовался котлован около 100 метров в диаметре, а от бронетехники и автомашин остались только куски шлака.
Пострадали, но в меньшей степени, и другие корабли. У эсминцев, например, были смяты дымовые трубы и вентиляционные раструбы.
С большим трудом мы смогли попасть в центральный отсек лодки. Подопытные собаки здесь были живы, их мы передали на катер. Работать нам разрешили 5 часов. И в тот день, и в последующие 12-14, мы так и работали — по 5 часов.
В первый раз мы наладили на корабле временное освещение, но не смогли запустить ни одного механизма — силой ударной волны их все сорвало с фундаментов. Стояла теплая погода, и в нашей экипировке противогазы, резиновые костюмы — работать было тяжело, даже мучительно. Пот лил ручьями. Сначала мы сняли противогазы, а потом и костюмы
После работы, уже на берегу, мы проходили проверку на трех постах дозиметрического контроля. Никто из нас не знал о дозах полученной радиации, но каждый видел, что приборы проверяющих зашкаливало. Обычно дозиметристы старались стать так, чтобы мы не видели показаний приборов. На всю жизнь запомнил я капитана с двумя солдатами, который делал замеры на последнем береговом посту. Капитан с виноватым видом смотрел на нас, качал головой и несколько раз повторил: «Милые хлопчики мои, что же это с вами делают?! Вам же туда нельзя больше. Вы не понимаете, что потом с вами будет»
Нас «отмывали» разными жидкостями и потом на грузовике везли к следующему посту. Там все процедуры, длились они часа два, а то и все три, повторялись. Мы просто валились с ног от усталости! Наконец, добирались до палаточного городка. Здесь нас ждал ужин. Кормили, как говорится, на убой и еще выдавали 150 граммов спирта.
Второй взрыв, который выпал на мою службу, был подводным. Что я запомнил? Корабли на акватории тогда расставили как бы треугольником. Посреди его натянули металлическую сетку — чтобы торпеда с ядерным зарядом не проскочила мимо. В назначенное время 10 октября 1957 года пришла подводная лодка и, как рассказывают, выстрелила из кормового аппарата, а пока торпеда шла к цели, сама быстро ушла из узкости бухты и «спряталась» за сопку.
Мыв тот раз в своем палаточном лагере уже не лежали на земле лицом вниз, а, выйдя из палаток, наблюдали, как густой белый туман долго висел в той стороне, где взорвался атомный заряд. Позже узнали, что все опытовые корабли погибли