О том, насколько субъективны бывают люди, описывая свои впечатления от критических ситуаций, свидетельствует рассказ Ю.Д. Борисова — участника испытания, сотрудника ВНИИЭФ, который оказался в те же часы на том же теплоходе «Буковина». Юрий Дмитриевич описывает драматические события так:
— Я входил в группу, которая должна была эвакуировать фургоны из штольни. В ожидании взрыва мы оставались на борту корабля. Погода была солнечная, безветренная. Я наблюдал за событиями на берегу из кормового салона теплохода. Мы с ребятами, переговариваясь, спокойно курили. Капитан теплохода и С.Н. Воронин по очереди наблюдали горы в бинокль. И вот момент «Ч»! С горы полетели огромные камни, поднялась пыль. Когда стало тихо, колонна автомашин для съема информации двинулась в путь к штольне. На теплоходе все радовались благополучному завершению опыта.
Но радовались рано. Примерно через 40 минут из середины горы высоко в небо взметнулся черный гейзер, и это повторилось еще несколько раз. Вдоль пролива в сторону теплохода, клубясь и расползаясь, пополз желто-бурый, а в середине буро-черный дым (сравните с описаниями других очевидцев — Прим О.Х). Стоя на палубе, я заметил ракету, запущенную с берега в сторону теплохода. Впоследствии выяснилось, что таким способом нам сообщали о необходимости уходить полным ходом в море, но машины на теплоходе были остановлены, на их запуск требовалось время. Клубы дыма медленно и неотвратимо приближались к «Буковине». Нас спасало только отсутствие сильного ветра. Попахивало сероводородом. Наконец теплоход пошел по проливу. Ему наперерез двигалась малая десантная баржа, на которой находились сотрудники из группы съема информации. Чтобы баржа смогла его догнать, теплоход замедлил ход (еще раз сравните с предыдущим описанием этого эпизода — Прим. О.Х). Наконец баржа подошла, и мы стали втягивать ребят на борт «Буковины». Сильно пахло сероводородом — облако настигло теплоход. В горле першило, горели губы и лицо, болела голова. Но мы вытащили всех: Линева, Сустатова, Гайсынюка, Ильинского, Аникано-ва, Кузнецова, Погорелова, Самоделова, Гурова, Поздова! Это те, кого я помню. Были и моряки. Долго искали Поздова: он спрятался от излучения в трюме баржи, в канатном ящике.
Матросы-водители пытались добраться с берега на теплоход вплавь на гусеничных тягачах, но не получилось, потому что у тягачей в воде невысокая подвижность. Самые мудрые заняли позиции на вершинах горушек, и это оказалось правильно облако прошло ниже. Наконец по корабельной трансляции прошла команда: «Задраить иллюминаторы и переборки, всем спуститься в трюм!» Внизу было некуда ступить, так как там, кроме экспедиции и команды, находились и матросы, эвакуированные с разных точек полигона, со своим скарбом. Я с нашими ребятами устроился в столовой, где в это время обедали матросы команды теплохода. В воздухе чувствовался сероводород, и матросы недоумевали, почему пища пахнет тухлыми яйцами. У стоявшего рядом со мной А.В. Девяткина индивидуальный дозиметр зашкаливал.
Когда вышли в открытое море, всем, кто после взрыва был на берегу, приказали снять и бросить в море спецодежду. Кое-кто в горячке вместе с одеждой побросал и документы. Вскоре судно стало на якорь, и команда начала отмывать его. По прибытии в Белушью многие легли в госпиталь на первичное обследование, некоторые долечивались в Москве.