Антинародная наука

«На мой взгляд, в последнее время серию сильных расщепляю­щих ударов по сознанию нанесла Дуэль. Не буду лезть со сво­им уставом в чужой монастырь и говорить вообще об идейно-эстетическом стиле газеты, скажу о статьях, связанных с наукой и, конкретно, с историей Н. И. Вавилова и Т. Д. Лысенко. Хотя в этих статьях поставлены и общие, в полном смысле слова философские, проблемы науки, познания и практики.

Я думаю, что, прочитав статью за подписью А. Н. Тонов (№ 19), в которой труд Вавилова назван антинародной наукой, а ликви­дация монополии Лысенко (вернее, стоявшего за ним И. И. Пре­зента) поражением русского национального самосознания, 95% русских ученых испытали бы сильные отрицательные эмо­ции. А так как эта статья явно согласуется с контекстом статьи Ю. И. Мухина Вавиловщина (в № 15), то эти чувства перешли бы и на газету.

Сложнее дело с теми читателями, что не работали в науке. Они могут поверить ложным или ошибочным утверждениям. Не так важно, что засорят запас своих знаний. Главное — утратят еще частицу здравого смысла и логики. Поэтому я кое-что оспорю. Это мне придется делать с большой долей цинизма — отстраняясь от совести».

Вот этого я вам, Сергей Георгиевич, не советую делать.

«Ведь нельзя же под присмотром совести вступать в дискуссию с текстами, буквально наполненными радостью по поводу того, что Н. И. Вавилова замучили в тюрьме. Даже если бы речь шла не о че­ловеке, составляющем гордость России, русского научного духа. Как сказал поэт, вы что, товарищи, белены объелись?».

Вы что, Сергей Георгиевич, белены объелись и читать разучи­лись? Где вы видели «тексты, буквально наполненные радостью по поводу того, что И. И. Вавилова замучили в тюрьме»? Это что за наглость — «от совести отстраняться»? Вы же не в «МК» пишете.

«Итак, вводится понятие антинародная наука. Небесполезная а именно антинародная. Речь идет не о политических делах ученых, а именно о науке — тех или иных дисциплинах или направлениях (например, генетике). Дорогие товарищи и господа читатели! Это — такое невежество и мракобесие, что само появление подобных рассуждений на страницах нашей прессы — признак тяжелой, глу­бокой деградации мышления. Полезно, что этот признак проявился, он заставляет многое пересмотреть.

Наука — особый тип деятельности, при которой добывается объективное знание. Она не может быть за народ или против на­рода. Знание — сила, и не более того. Оно может быть опасным, как может быть опасен огонь. Но сказать огонь антинароден— глупо. Наукой (так же, как и искусством, и традициями, и многим чем еще) питаются идеологии, которые служат классовым, национальным, вообще групповым интересам. Идеология может быть враждебна части народа. Но ведь даже не об этом идет речь у А. Н. Тонова, а именно о науке. Он или не знает, о чем говорит, или обманывает читателя в своих идеологических целях».

Спасибо за то, Сергей Георгиевич, что вы объяснили нам, что такое наука.

Огонь, обогревающий народ, — народен.

Огонь, сжигающий достояние народа, — антинароден.

Наука, дающая народу «объективное» полезное знание, — на­родна.

Наука, только обжирающая народ и дающая, пусть и объектив­ное, но бесполезное знание, — антинародна.

Я понимаю, Сергей Георгиевич, что спорить с вами по этому вопросу бесполезно — именно в этом у нас разница в мышле­нии.

«Ю. И. Мухин подходит к теме вроде бы мягче, он развивает образ бесполезной науки. Но, как должен догадаться читатель, она тоже антинародна, ибо ловко приспособилась сосать кровь у народа. Ю. И. Мухин и А. Н. Тонов почти дословно повторяют слова из речи академика М. Б. Митина на сессии ВАСХНИЛ 1948 г., разгро­мившей генетику: Представители менделевско-моргановского направления оперируют на протяжении многих лет бесплодными кабинетными опытами, оторванными от жизни, от потребностей народа и социалистического строительства. Это — антинародное направление в науке».

Если тогдашние генетики действительно оперировали только кабинетными опытами, оторванными от потребностей народа, то я подписываюсь под каждым словом Митина.

«На первый взгляд у Ю. И. Мухина речь идет не вообще о науке, а о конкретном историческом явлении — советской науке. Вот что мы читаем (немного сокращаю цитату, не меняя смысла): «Мно­го ли было ученых, делающих Дело, в толпе советских ученых?

Сколько — 1%? Или 2%? Сколько среди вас, советских ученых, чистых паразитов? За что советский народ вас кормил? Есть народ, производящий материальные блага. У народа изымается огромная часть этих благ, и эта часть — добЪта армии людей под названием советские ученые. Моральное обоснование их паразитизма — ученый, дескать, служит науке. Рабочий, который вместо детали делал брак, — наказывался. А эта наукообразная вошь утверждала, что в науке отрицательный результат — это тоже результат. Резуль­тат советской науки в одном — каждый четвертый ученый мира сидит на шее советского народа. Это ее единственное выдающееся достижение».

По своей структуре и тоталитарности («результат в одном», «единственное достижение») это разоблачение в точности по­вторяет более ранние, перестроечные разоблачения: стали­низма, управленцев, КГБ, армии и других подсистем советского строя. Но если 8-10 лет назад врагом народа объявлялась го­сударственность СССР, то сегодня — наука. Практически вся, кроме 1-2% ученых, в число которых входит герой делократии Лысенко и хирург Илизаров (принял ли бы он такие похвалы или нет — вопрос)».

Для меня это не вопрос.

Дело в том, Сергей Георгиевич, что я не только сам совет­ский ученый, но я еще пять лет принимал работу советских ученых — заказывал ее, оценивал, оплачивал или не оплачивал. Одних отзывов на кандидатские и докторские диссертации дал штук 400. Думаю, что советскую науку я знаю все же луч­ше вас. И именно это знание привело к тому, что у меня иное мышление.

«Известно, что созданная в СССР наука была гордостью и важ­ной опорой советского строя. Ю. И. Мухин и обвиняет преж­де всего советский строй. Он утверждает, что паразитизм ученых — особенность советской системы: Профессионал тот, кто может получить конечный результат. Кроме советской науки. Организация советской науки, вавиловщины — это шедевр госу­дарственного идиотизма».

Сергей Георгиевич! Строй у нас был социалистический, а власть — советская. Ваша научная находка — «советский строй» — безуслов­но пополнит сокровищницу «объективных знаний», добытых со­ветской наукой.

Паразитизм ученых — это особенность не только советской си­стемы, это особенность любой бюрократической системы управле­ния. Советская государственная система управления была именно такой — бюрократической. Но поскольку альтернатива бюрокра­тизму — делократизм — вызывает у вас саркастическую ухмылку, я не стану эту тему развивать.

Давайте лучше вспомним науки и ученых, которые были «гор­достью и важной опорой советского строя».

Это, конечно, и в первую очередь строй философов. Отборных. Марксистско-ленинских. Не мудрено, что вы так ими гордитесь. Мощная была опора, слов нет. Не каждому врагу такую пожела­ешь.

Затем строй экономистов. Тех самых, кто сначала утверждал плановые принципы народного хозяйства, а затем бесплановые. Не в этом ли строю вы ищете место для себя? Где-нибудь между гаврилопоповыми и прочими хакамадами? Или ближе к буничам, абалкиным и Явлинским? Да! Экономическая наука была «важной опорой». Есть от чего раздуться от гордости.

А может, историческая наука? Та самая, что заставляла всех восхвалять Ленина, а потом его же и обгаживала. Вы ею гордитесь, Сергей Георгиевич? Волкогоновыми и радзинскими? Это они-то опора «советского строя»?

И заметьте — ни один из этих «научных деятелей» от своих ученых званий, полученных в СССР, до сих пор не отказался. Они до сих пор «ученые» «советского строя».