Решителен

Будучи строителем, Ельцин научился пускать пыль в глаза, что незаменимо для работы партийного функционера. То он дом за пять дней смонтирует, что страшно дорого и никому не нужно, но шуму-то сколько! Ельцин! За пять дней! То вдоль ряда строящих­ся домов проложит рельсы и пустит по ним краны — передовой метод! Но дело в том, что если бы он при таком удачном располо­жении объектов попытался заставить слесарей демонтировать и переносить краны, то они бы просто не дали этого сделать, на­столько сей «передовой метод» очевиден.

Вот, собственно, и все упомянутые им трудовые достижения строителя. На должности секретаря обкома возможностей для показухи у Ельцина стало больше.

В стране было принято решение в течение десяти лет ликви­дировать бараки. Для этого жителям бараков нужно было дать жилье. Что в те годы должен был сделать Ельцин как руководи­тель области? Правильно. Создать новые строительные тресты, «выбить» у Москвы под эту программу деньги и материалы. А в то время это было нетрудно, так как дефицита бюджета не существовало и под государственные программы и Госплан, и Госснаб все выдавали. Но это нужно было работать и работать десять лет. Ельцин находит гениальный по наглости путь. Он договаривается с приятелями в ЦК КПСС о том, чтобы на него год не принимали жалоб, забирает у предприятий Свердловска все квартиры, которые они за год построили для себя, переселяет туда жителей бараков — и готово!

Пока Лигачев в Томске усиленно строит, Ельцин уже герой — ликвидировал бараки! За год! Растоптав социальную справедли­вость — ведь предприятия давали квартиры лучшим и кадровым работникам, а в бараках к тому времени жили либо недавно переехавшие, либо бичи. Но слава-то какая! Не за десять лет, а за год, не построив дополнительно ни одного квадратного метра жилья!

Второй подвиг нашего Геракла — дорога Свердловск—Серов. Вот как он сам описывает проблему: «Расстояние — 350 киломе­тров. Итак, где-то нужно найти 350 миллионов рублей, где-то выбить лимиты под строительство, людей, технику в общем, непонятно, с какого бока браться». Как это тебе — строите­лю — непонятно, с какого бока браться? Ведь это понятно любому колхозному прорабу, ведь это азы строительства! Но не только азы — еще и муторная работа, требующая выдержки и настойчи­вости. А работник Борис Николаевич, как вы уже поняли, крайне паршивый. И он делит участки дороги между предприятиями, чтобы они из своих средств и материалов, своей техникой и людь­ми построили эту дорогу. Предупредив, что если кто не успеет к сроку, то он этих руководителей предприятий вывезет на их не­достроенный участок и там, в тайге, выбросит. Так и сделал.

Тут надо понять следующее. В те годы ни одному предприятию ничего лишнего не давали. Строит предприятие цех или дом, ему давали сталь, цемент, деньги, но ровно столько, сколько нужно для этого строительства. И если им строить дорогу, то надо пре­кращать строить дома и цеха, «заморозить» эти объекты, гноить уже полученное оборудование на складах. Более того, каждый ру­ководитель, направляя материалы не туда, куда они выделены Гос­снабом, совершал преступление и становился под угрозу суда. Но видимо, угроза самодура-Ельцина была сильнее. Дезорганизовав работу промышленности области, он заставил для собственной славы и отчета построить дорогу именно таким путем — не при­кладывая ни собственных рук, ни ума.

Отметим, что, будучи и председателем Верховного совета, и президентом, он продолжал работать точно так же. Когда Вер­ховный совет назначил В. Черномырдина председателем Совета министров, то радио радостно передало, что Ельцин с ним встре­тился и они договорились о регулярных встречах каждую неделю. Как так? Ведь у Ельцина в России всего один подчиненный — Чер­номырдин. И встречаться с ним раз в неделю? А чем же народный любимец собирался заниматься в остальное время?

Мы уже догадались, что в школьные годы Боря был перерост­ком и, очень вероятно, второгодником. Это не могло не унижать его и не вызвать стремления как-то отличиться. Кроме того, он не был военным сиротой — отец его был большим начальником и «на броне», то есть его не призвали в армию, мать не работала. По тем временам это были весьма обеспеченные люди. У Бори не было оправдания своей неполноценности. Такая ситуация могла на каждого повлиять по-разному, но Борю она сделала, во-первых, злобным, во-вторых, дерзким до бесстрашия. Где-то его бесстра­шию, конечно, помогала его глупость, но все-таки бесстрашие правильнее будет считать самостоятельной чертой характера Ельцина. И вся его биография пронизана примерами дикой, бес­смысленной злой дерзости, часто откровенно глупой. Причем он это вспоминает с гордостью.

Он втыкает иголки в стул учительнице.

Он перебегает реку по бревнам.

Он участвует в коллективных драках и хотя называет это спор­том, но это не спорт, так как нос ему перебили оглоблей, а русские кулачные бои не допускали никакого оружия, даже пятака в рука­вице.

Он проникает в охраняемый часовым склад и крадет две гра­наты.

Он взрывает одну из них в руках. Здесь надо немного под­робнее, хотя к оценке характера Ельцина это мало что добавляет.

По его версии, он украл две гранаты, причем точно помнит их марку — РГД-33. Это наступательная граната, она дает до тысячи осколков, сохраняющих убойцую силу в радиусе до 25 метров. По описанию Ельцина, он бил ее молотком, то есть во время взрыва она находилась от него не более чем в метре. Будь это действи­тельно так, Ельцин был бы убит, причем не только осколками, но и силой самого взрыва. Ему же повредило всего два пальца. Непонятно!

Но оказывается, есть и другая версия этого события. В Москве самиздатом было распространено открытое письмо Ельцину его бывшего соученика из параллельного класса Бородина (Черняева) Юрия Георгиевича. Он пишет:

«Помните, Борис Николаевич, с чего все началось? Проживая во время войны в роскошном особняке (а не в бараке, как Вы живо­писали в своей «Исповеди»), Вы и Ваши друзья Зайдель, Иоссель, Школьник враждовали с нами — детьми рабочих (из бараков). И однажды во время загородной мальчишеской драки-разборки Вы бросили боевую гранату и убили Юру Крайнева и Валю Щани-на. Тогда Вам оторвало пальцы, но от суда спас папа — начальник областного управления строительства’. Это представили как не­счастный случай».

(Между прочим, впоследствии я познакомился с автором этой брошюры и он рассказал, что после ее распространения его разы­скала ФСБ и против него пробовали возбудить уголовное дело за клевету, но проверили факты и затихли.)

Повторю, что к оценке характера Ельцина это мало что добав­ляет, и так видна его злобность но, по крайней мере объясняет, почему он при взрыве гранаты остался жив. Продолжим.

Он дерзко выступает против учителей своей школы по окон­чании семи классов.

Он уходит в туристский поход, не обеспечив его безопасность, и еле остается жив.

Он без билета отправляется в путешествие по Советскому Союзу, зная, что в те годы это уголовно наказывалось.

Он садится играть в буру с уголовниками, наверняка зная (хоть он это и отрицает), что это, пожалуй, единственная карточ­ная игра, где правилами разрешено жульничество. (Пойманный на жульничестве просто проигрывает партию — считается, что неудачно сыграл.) С профессионалами в эту игру играть бес­полезно.

Он идет на игру в волейбол при запрете врачей.

Он подавляет бунт работающих у него в подчинении заключен­ных после того, как урезал им расценки.

Он вопреки приказу управляющего трестом не выводит своих рабочих на сверхурочные первого января.

И многое другое.

Можно читать мемуары Ельцина как угодно, но по своей злоб­ной дерзости и бесстрашию это человек уникальный.

Если отец Ельцина действительно был начальником областного управления строительства, то он мог оказывать Борику мощную покровительственно-протекционистскую поддержку и при по­ступлении в институт, и при его окончании, и дальше, когда он работал в строительстве. Чувствуется, что Борей кто-то разумно руководил и обучал некоторым неординарным вещам.

Трудно поверить, что Боря, даже в свои неполные семнадцать, догадался бы угрозой обращения в горком шантажировать шко­лу, догадался бы ходить на приемы в райком, горком и т. д. Затем другой очень умный ход — после института Боря год работает на всех видах строительных работ по месяцу. В принципе, это бред, ни одну специальность, даже элементарно, нельзя освоить за месяц. Но он получил богатый опыт, и, главное, это было время, когда инженеров жестоко критиковали за отсутствие практических зна­ний. Даже в институты начали принимать только после двух лет работы на производстве. А у Ельцина в трудовой книжке отметки об освоении 12 строительных специальностей!

Наверное, отец дал ему^необходимый толчок, познакомил с влиятельными людьми, но дальше Ельцин двигался сам.