Великая апрельская идиотическая революция

В оставшемся без Сталина СССР начал стремительно раз­множаться (это известный закон — целью аппарата является непрерывное увеличение) бюрократический аппарат, а раз­множаясь, он готовил себе кадры. Стремясь отчитаться о бле­стящей работе в области высшего образования, Правительство СССР бездумно создавало институты и университеты, в кото­рые, спасаясь от необходимости творчески работать, хлынули блатные тупицы. К примеру, Константин Боровой вспоминает: «Девять поколений моих предков были учителями в хедере. Отец преподавал в МИИТе. В свое время была такая шутка: Если ты — аид, поступай в МИИТ так много евреев было среди студентов и преподавателей этого вуза. Так что можно сказать, что и отец учительствовал в хедере…» Закончив хедер своего отца, Боровой на железных дорогах СССР ни часу не проработал — понимал, что ума для работы в реальном транспорте не хватает, — а сразу же поступил в хедер «МГУ им. Ломоносова».

Высшее образование как таковое стало формальностью, пять лет отсидки в аудитории давали возможность не только уклониться от работы и службы в армии, подобрать мужа с «перспективой», но и получить бумажку, свидетельствующую о праве не работать руками, следовательно, и головой.

Одновременно в СССР плодились кандидаты и доктора наук. Ширина полей на страницах диссертации стала важнее, чем содер­жание. Все знают, как делать диссертацию, все знают, что в конце надо написать: «При условии внедрения результатов работы в про­мышленности будет получен эффект 5 млн руб.», хотя абсолютно всем ясно, что во всей промышленности не найдется идиота, ко­торый бы взялся внедрять предлагаемую галиматью.

Такая же ситуация сложилась в индустрии развлечений. Аппарат расплодил писателей, поэтов, музыкантов, артистов и прочих, в массе своей тупых, бесталанных, «питаться искус­ством» которых зрители соглашались только по приказу ротного командира.

Объединяли этих людей непомерные амбиции, нежелание тру­диться на производстве. Они дружно паразитировали уже тогда, заполняя вакансии ненужных контор, театров, институтов, союзов и тому подобного.

По профилю нашего завода, например, готовили кадры не­сколько институтов, среди них и один московский. Интересно, что за 25-летнюю историю завода на нем никогда не работал не то что москвич, а просто металлург — выпускник московского вуза. И так везде, при том что в Москве ежегодно получали и получают «верхнее» образование десятки тысяч человек.

Еще круче обстояло дело в республиках. Ведь их вузы давали и дают преимущество своему «коренному» абитуриенту, кроме того, преимущества при поступлении давали «коренным» абиту­риентам и союзные вузы. Число людей, не способных творчески работать, но желающих найти теплое место за счет налогов на ра­бочих и крестьян достигло такого количества, что просто обязано было перейти в качество.

Структура государственного аппарата СССР имела пакостные для аппаратного бюрократа свойства. Настоящие привилегии в нем имело очень мало людей. Например, если в промышлен­ном министерстве 3 тыс человек, то государственную дачу имел только министр (да и то не всегда); человек десять имели право на машину, ездили за границу; еще человек пятьдесят получали пер­сональную пенсию. Все остальные получали зачастую мизерную зарплату. И главное, окончивший вуз, оставшийся в Москве и по­ступивший клерком в министерство чиновник никогда не получал желанных должностей. Чтобы стать министром или начальником главка, надо было выехать на работу в Сибирь, стать директором завода, да еще желательно отсталого, вывести его в передовые до своей пенсии, и только тогда, возможно, на тебя могли обратить внимание.

Таким образом, у миллионов неспособных творить глупцов с амбициями перед глазами маячили люди с непомерными, по их мнению, но такими желаемыми привилегиями, и ни шиша в кар­мане.

К концу 80-х в стране сложилось положение, когда отупевшие верхи не желали жить по-новому — не желали отказаться от бю­рократизма, не желали думать и творить сами и соответственно не желали отказаться от думающего за них аппарата, а разрос­шаяся армия глупцов, озверев от алчности и неудовлетворенных желаний, не желала жить по-старому. Сложилась классическая революционная ситуация, подогреваемая Западом.

Подожгли фитиль руководители страны во главе с Горбачевым. Еще никогда в СССР не было правительства, которое бы стави­ло перед народом такую бесполезную и абсолютно непонятную цель — «перестройка». Полезная цель всегда присутствовала до этого даже в многочисленных бюрократических кампаниях. На­пример, «Пятилетка качества», со всеми извращениями, тем не ме­нее по полезности и по цели всем ясна. Продовольственная про­грамма тоже. А после прихода к власти нового ЦК, даже в 1989 г., любознательные ученые все еще пытались, выявляя общественное мнение, узнать, что такое «перестройка», да и потом этот термин каждый толковал по-своему.

Команда «перестроиться», например, привычна для армии, но и там ее никто не выполнит без уточнения «как» — в колонну по четыре или в шеренгу по два. А тут всей стране скомандовали перестроиться «вообще». Естественно, такую команду ни один человек Дела исполнить не сможет — в ней нет Дела.

Но такая команда — манна небесная для бесталанного глупца. Если раньше служба народу по приказу свыше не давала ему воз­можности расходовать все силы на карьерную борьбу, то теперь он от этой службы освободился и ринулся в бой за жирное место. Развалить могучую страну на княжества — это и есть перестройка, и пусть бросит в автора камень тот, кто докажет обратное. Если русского назвать не братом, а пьяной свиньей, грабящей бедного литовца, то чем это не «новое мышление», к которому призывал Горбачев?

Любая партия не способна ничего сделать без народных масс, она должна поставить перед собой цель, которая бы их прельсти­ла. Трудности бесталанных глупцов в этом деле очевидны: сказать массам, что они собираются удобно устроиться на народной шее и паразитировать, что они собираются ограбить народ, нельзя. Не поймут. Поэтому они объявили себя борцами за счастье на­родное — «демократами».

Классифицировать революционные партии глупцов по ло­зунгам и официальным целям нельзя — впустую. Оценивать и объединять их можно только по способу воздействия на на­родные массы.

Первое их объединение — нацисты. Это люди, которые рвутся к государственным кормушкам, используя примитивный и очень действенный прием. Сторонник нацистов претендует на блага без затрат собственного труда, по праву рождения. Действительно, если льготы определить образованием — то надо учиться; если силой — надо тренироваться; если квалификацией — трудиться… А если льготы определить только латышам, то от них уже ничего не требуется — ни образования, ни тренировок, ни умения и же­лания работать.

Но даже не это страшно. Если на глазах толпы азербайджанцев из окна высотного дома выбрасывают армянина, то пусть толпа и не участвовала в этом, но ведь и не предотвратила! Армянский боевик, собираясь на разбой в азербайджанское село, делает это на глазах соплеменников. Они сами в разбое не участвуют, но и не препятствуют! Обыватели и зеваки понимают, что их неучастие преступно, но человек так устроен, что признаться в собственном преступлении ему трудно, и когда оправдаться по человеческому закону нельзя, он оправдывается по закону звериному — чер­нит других, стараясь представить свою серость белым пятном на черном фоне. Соучастие в преступлении толкает обывателя в объятия нацистов, и еще вопрос — что больше сплотило немцев вокруг Гитлера: его идеи или неосуждение еврейских погромов и геноцида.

Примитивность нацистских способов определила и состав функционеров этой партии. Это, как правило, люди, не способные выдвинуть конструктивную идею. Как правило, это представители индустрии развлечений — поэты, писатели, артисты, музыканты и прочие. Выдвинуться в своей области хотя бы на союзный уро­вень не хватает талантов, занять первые места у государственного корыта обычным путем не дает профессия. А лавры художника Гитлера не дают покоя.

Второй группе партий революционеров-бюрократов трудно дать название. Их можно назвать макаронниками. Поскольку их лидеры греют руки у государственной казны столько, сколько публика разрешает вешать лапшу себе на уши. Потом они уходят в тень.

Можно назвать их и партией макакавки. То, что никто не знает, что это такое, — не важно. Сами сторонники макакавки тоже не знают, что это. Главное — убедить обывателя в том, что если он будет иметь настоящую макакавку, то станет богатым и счастли­вым, ничего не делая. Нужно уверить обывателя, что именно этих людей требуется пустить к*кор1ыту, так как именно они имеют самую лучшую макакавку в мире. Поясню.

В апреле 1990 г. в центральной печати появились выдержки из газеты «Демократическая Россия» с сообщением, что Демокра­тическая партия России обратилась в Верховный совет СССР и, угрожая всеобщей забастовкой, потребовала ограбить КПСС, отставить правительство и принять программу Горбачева-Ельцина по экономическому преобразованию страны». Вот эта программа Горбачева—Ельцина — это была типичная мака-кавка.

Дело в том, что при разработке программы, которую предпо­лагалось назвать «программой Горбачева—Ельцина», амбиции алчущих идиотов России оказались несовместимы с проблема­ми, стоящими перед правительством СССР. Роды программы Горбачева—Ельцина затянулись, и тогда ее разработчики по­шли на аборт. Жертву аборта назвали «программой Шаталина— Явлинского» — тоже типичная макакавка. Парламент России в пику Верховному совету СССР срочно благословил многосот-страничное дитя, что, впрочем, дитяти не помогло — оно тут же сдохло. Абортмеханики (от греха подальше) исчезли со сцены, не дожидаясь, пока зрители поснимают с ушей лапшу.

Показательно, что когда парламентарии России скоропостиж­но принимали программу Шаталина—Явлинского, они если и не держали ее в руках, то по крайней мере твердо знали, что она где-то есть, а «демократы» из ДПР готовы были призвать обывателя к всеобщей забастовке во имя макакавки, которой и в природе-то не было.

Перестройка тоже может служить примером. Ведь если бы вме­сто нее объявили макакавку, ничего бы не изменилось. Точно так же Лигачев создал бы комиссию для анализа причин развала дел в московской парторганизации, а прораб макакавки Ельцин напи­сал бы письмо Горбачеву с требованием распустить эту комиссию, угрожая публично обвинить его в плохом служении макакавке. И был бы пленум, и была бы конференция, где прораб макакавки доказал бы обывателю, что нет лучше борца за макакавку, чем он, а Лигачев бы его упрекал: «Борис, ты не прав!»

Такой же макакавкой, но в экономике были «рыночные отноше­ния», а до них спасение видели в макакавке «кооперация», а еще раньше — в макакавке «оптовая торговля»…

Успех макакавки объясняется неспособностью глупца думать и понимать, в связи с чем он вынужден убеждать себя, верить. Вера дает не только глупцу, но и подлецу возможность существовать на любых постах, не неся ответственности за свои действия. Пред­ставим, что начальник дает ему приказ, губительный для народа. Здесь есть три варианта. Первый — доказать начальнику вред­ность приказа либо отказаться от исполнения. Но тогда можно лишиться своего места, которое алчный подлец любит больше всего. Поэтому этот вариант ему не подходит.

Можно, понимая, что ты вредишь народу, исполнить приказ. Но тогда ты преступник и тебе нет оправдания даже в собственных глазах. А можно, ни о чем не думая (а глупец на это и не способен), исполнить приказ, веря, что начальник непогрешим. Что взять с человека не думающего, а верящего? Он и место сохраняет, и ду­шевное спокойствие, и может уверенно пучить глазки, удивляясь, что его обвиняют в нанесении ущерба стране: «Как?! Ведь я верил начальнику!»

Вера дает глупцам и подонкам возможность иметь большой кусок народного масла на свой кусок хлеба и при этом не иметь головной боли. Поэтому любая макакавка из рук начальника для них свята.

Лидерами партий макакавки всегда являются авторитеты — либо официально признанные (ученые со званием, а пропиаренные ученые типа Сахарова у идиотов в святых ходят), либо раздутые прессой типа Ельцина. Причем лидерам этим в среде глупцов полное интеллектуальное раздрлье. Можно призывать к любой глупости и идиотизму — члены партии макакавки с благоговением будут повторять заклинания.

Но с вождями у глупцов трудноразрешимые проблемы. Вождь, начальник нужен глупцу и подлецу, чтобы сложить на вождя ответственность за свои тупые или преступные дела. Но если вождь не совсем дурак, то ему роль козла отпущения нравиться не может.

Самые лучшие должности для вожделенной кормушки глуп­ца — это учить других работать и контролировать, как работают другие. К этим должностям никак не пристегнешь ответствен­ность за результат работы — она ляжет на того, кто работал. И с этой точки зрения идеальная должность — депутат. Твори что угодно, хоть всю страну заставь голодать или кровью залей, а через 5 лет вернешься на ту же должность и тот же оклад, да еще и наворуешь. Только и всего. Законодательно освященная безот­ветственность!

Поэтому настоящих вождей, которые не прятались бы за чьи-то спины в России долго не было. У них было много макакавок для народа, и у каждой макакавки были лидеры, и только. Но повезло и им: в конце-концов нашелся Ельцин.

Обычно, когда используется слово «стратегия», на ум приходят штабы, политбюро и тому подобные органы, разрабатывающие эту стратегию. Ничего подобного у подлых идиотов не было, поскольку их стратегия каждому была понятна. Скажем, когда крестьяне поднимали бунт, то где бы они ни жили, их стратегия была одинакова — избавиться от гнета помещика Стратегию определяла цель — жить лучше материально, а гнет помещиков не давал ее достичь. В этом случае штабы для выработки стратегии не были нужны. Не нужны они были по той же причине и подон­кам с глупцами. Их цель — иметь высокодоходное место на шее у народа — определяла и их стратегию: расплодить таких мест как можно больше и направить на их содержание как можно больше денег, отобранных государством у рабочих и крестьян.

Поэтому, как бы ни были на первый взгляд разобщены различ­ные группы подлых идиотов, скажем нацисты и макакавочники, стратегия у них была одинакова, а это определяло их единство и совпадение массы тактических приемов.

Могут сказать, что стратегической целью любой революци­онной партии должен быть захват власти. Это верно для других партий, но требует пояснений для партии подлых идиотов. Офи­циальная власть в стране — это ответственность, а идиот сознает свою творческую убогость и неспособность к реальной деятельно­сти, посему его видовой признак — уклонение от ответственности. Ему нужно то, что сопутствует власти, — возможность получать большие деньги и льготы, взятки, возможность красоваться на га­зетных полосах и экранах телевизоров, но так, чтобы ответствен­ность за реальную жизнь и безопасность народа не нести. За это должен отвечать кто-то другой.

Поскольку никакой более или менее умный человек осознанно на роль высшей власти в таких условиях не пойдет, не захочет стать отвечающей за все марионеткой, то высшая власть не должна осознавать, что она действительно творит и, кроме того, не должна бояться ответственности за свои дела.

Такой идеальной высшей властью стали Верховный совет СССР и Съезд народных депутатов, созванный впервые в апреле 1989 г. Поэтому апрель 1989 г. и следует считать датой Великой Апрельской идиотической революции.

И дело даже не в том, что съезд в подавляющем большинстве был укомплектован крикливыми глупцами-образованцами, при­выкшими кормиться за счет налогов в своих институтах. Дело в том, что человек тщательно обдумывает свои поступки и дей­ствует осознанно, когда боится, что наступит ответственность за его действия — что его за них накажут. А депутаты ни вместе, ни отдельно ни за что не отвечали. У них стимула действовать осо­знанно не было.

Могут сказать, что в СССР-и.раньше депутаты ни за что не отвечали. Да, это правильно. Но раньше им и не доверяли руко­водить страной. Руководило Политбюро ЦК КПСС. А в апреле 1989-го Политбюро руководство страной им добровольно пере­дало.

С первых минут съезда стало ясно, что он народу СССР слу­жить не собирается. Один за другим на трибуну поднимались депутаты, доказывая друг другу, что у них разные интересы. Один утверждал, что в его интересах закрыть полигон в Семипалатин­ске, другой — перекрыть нефтепровод, третьему надо было во что бы то ни стало остановить электростанцию.

Страна лишилась верховной власти, через которую осущест­влялась власть народа СССР в стране. С демократическим госу­дарством было покончено. Интересы народа стало некому защи­щать. Наступила эра тирании глупцов.