ОДИН В Прошедшем [2]

Средневековая рутина

Еще пока солнце успевает прогреть воздух, до того как окрасить розовым вершины деревьев, Павел готовится к зиме: заготовляет дрова, поновой конопатит мхом стенки дома. Хватает и обыкновенной рутины: подмена и просушка соломенных стелек, починка одежки (ремни обуви сгнивают от сырости), изготовление на огне пищи, война с мышами. Ежедневные заботы на вкус современного человека странноватые: например, в перечне предметов обихода Павла — гребень с частыми зубцами для вычесывания вшей, если такие надумают присоединиться к проекту.

Начальная удовлетворенность от понимания, что перенесся в прошедшее, с течением времени растворяется в непростых буднях. Вставать днем время от времени не охото совсем, Павел принуждает себя ходить в лес либо колоть дрова. Вобщем, он соображает, что сдаст очень стремительно, если будет заниматься только бытом, потому время от времени играет с козами. С собакой, наверняка, было бы веселее, но она уже несколько месяцев как удрала.

Обыденные хозяйственные препядствия, к которым устроители готовились, отошли на 2-ой план. На хуторе появились лисы.

Приход мышей, крыс и лис, которые принялись без всяких колебаний разорять хозяйство, раздражает не только лишь Павла-крестьянина, да и Павла — обитателя современного крупного города, который нет же ну и пробуждался в нем. Как? Его, человека, знакомого с Вебом, автомобилями и 3D-принтерами, объедают какие-то мыши? Это война

От первого лица « Если к такому хозяйству, как у меня было, подходить серьезно и верно, оно будет занимать все свободное время — это правда. Но, когда на меня находила хандра либо не было желания что-то делать, я осознавал, что если уйду погулять, то ничего критического не случится. Я даже вымыслил несколько игр, к примеру прятки с козами: они ко мне очень стремительно привыкли и начинали кричать, если не могли меня отыскать. Ну и вот игра шла обычно до того времени, пока они меня не отыщут либо я не смогу уже выдерживать их душераздирающие клики. Вообщем, в некий момент мне начало казаться, что я различаю эмоции на козлиных рожах. Это тяжело обрисовать, но можно было осознать, достаточно животное либо нет. Это такое сложное сочетание выражение глаз, щек и бороды».

« Лисы утащили у меня курицу и петушка и вообщем достаточно нередко внаглую вертелись около дома. Борьбу с ними я для чего-то сделал себе очень принципиальным делом: ставил силки, ловушки различные соорудил, даже смастерил копье. А они очень умные, все стороной обходили. Но в один прекрасный момент вышел днем из дома и увидел, что лиса дрыхнет прямо на сеновале. Схватил лук, он на стенке висел, единственную стрелу, подбежал и выстрелил. Я ранее много тренился и был уверен, что хорошо стреляю из лука, но когда в 30 шагах от тебя трусит зверек размером с кошку… Короче, стрела осталась торчать в земле, но древко оказалось все в крови. Наверняка, как-то вскользь прошла».

« Чтоб как-то варьировать свою жизнь, я общался с козами. Они, правда, не отвечали, но я увидел позже, что наделяю их всеми человечьими чертами. Как-то говорил поэму Горьковатого «Песня о Соколе», а козы развернулись и ушли. Я жутко обиделся на их — от всей души считал, что меня обидели, специально ушли не дослушав Пришлось денька на два либо три объявить им бойкот. Позже, правда, я сообразил, что схожу с мозга, простил коз и опять стал с ними общаться».

Тишь

Когда чисто утилитарные вопросы решаются, то, убедившись, что настало их время, возникают психические препядствия. Больше всего Павлу докучает не одиночество, а информационная изоляция. На хуторе время от времени так тихо, как будто кто-то забил мох для конопатки сруба для тебя в уши. Из-за этого неожиданное квохтанье кур кажется противоестественно звучным, а шорох бегающих под полом крыс слышно даже снаружи. Время будто бы сбилось с пути и сейчас слепо блуждает кое-где рядом, натыкаясь на берестяные туески и поскальзываясь на водянистой грязищи. Павел длительно бродит в лесу либо, опершись на плетень, рассматривает пространное поле, на краю которого стоит хутор.

А позже пришла зима

Стылая белизна раскинулась до горизонта. Ветер пробует протиснуться меж бревнами избы, а отчаявшись, со злостью принимается колотить в дверь. Павел меньше выходит из дома, время от времени после сбора хвороста пальцы так дубенеют, что он длительно не может высечь искру и посиживает в прохладной насупленной светлице.

За психологическим состоянием путника во времени смотрит эксперт-психолог Денис Зубков, который навещает его раз за месяц. «Одним из самых суровых испытаний для Паши на проекте стала депрессия, которая накатила во всю мощь поближе к середине проекта. Было трудно делать каждодневные дела, трудно привыкнуть, а потом и научиться ощущать себя отлично в критериях одиночества».

От первого лица « В доме время от времени было очень мрачно. Это такая особая, густая чернота, в особенности в беззвездные ночи. Но меня больше всего стращали звуки сначала. Я не мог осознать их источника: лес, животные, стук крышки какой-либо. Знаешь, по моим подсчетам, одни козы способны издавать с полсотни необыкновенных звуков, которые могут быть похожи на все в мире. Это очень позже уже я стал отличать курицу, слетевшую с нашеста, от козы, которая вздумала почесаться об ограду. А поначалу приходилось выходить на улицу либо дверь подпирать чем-нибудь. Еще подавляла невозможность включить свет либо хотя бы открыть окно — его же не было Под рукою ни фонарика, ни мобильного телефона, чтоб можно было подсветить угол, в каком кто-то скребется. Для самого крошечного огонька необходимо поначалу высечь искру, изловить ее, раздуть… А в это время кто-то бродит около дома… В общем, да, бывало время от времени жутко».

« У меня случился как-то психический срыв, как мне позже растолковал психолог, и я убил одну козочку. Они забирались ко мне в дом и перебили сильно много посуды, а новейшую взять было негде. И что-то отыскало: я начал орать на одну, для чего-то схватил топор и отрубил ей голову. Позже только помыслил: что все-таки я наделал? Но голову-то на место не вернешь, пришлось разделать козу и засолить. Целый месяц ел. Но при всем этом было страшно жаль ее. До сего времени жаль. Глашей звали. Правда, у меня все козы были Глашами. Это, кстати, очень комфортно: зовешь одну, а все приходят.

Представь, оказалось, что убивать коз — это очень снимает напряжение. Мне до конца проекта хватило, я был само спокойствие. Но при всем этом у меня не осталось ни одной тарелки».

Невозможность цивилизации

Весна хоть и отогнала рассеянной птичьей трепотней студеную хандру, но принесла свою мигрень. Рассыпалась печка, которая все это время удачно создавала в доме атмосферу задымленной кальянной. К счастью, морозы уже не такие сильные, и Павлу не приходится нагреваться в еще теплых внутренностях свежезабитой козы. И сейчас можно опять гулять без опаски отморозить пальцы. Может быть, отшельничество в конечном итоге оказывается самым ожесточенным из критерий проекта. Жителю Древнерусского страны было куда проще выжить в общине. Можно было делить обязанности: пока одни готовят хлеб, другие заготовляют, скажем, дрова для печей. Обреченному на одиночество приходится куда тяжелее.

От первого лица

« У меня было много планов, которые так и не смогли воплотиться на проекте. Скажем, я планировал завести лошадка, чтоб помогала мне возить лес. Здорово, что я этого не сделал, — она бы сдохла от голода. Еще желал выстроить кузницу, для нее даже сделали навес. Но уже на месте сообразил, что это никак не встраивается в мой график Х века. Пока буду делать ее (а что там ковать? для кого?), не успею подоить коз либо приготовить пищу. Поближе к концу проекта мне очень хотелось принять ванну. Не умыться, а конкретно посидеть в жаркой воде. Тогда я поступил не совершенно спортивно: отправился в деревню и стащил там гигантскую древесную кадку. При этом я кропотливо планировал операцию, ожидал самого темного времени суток, когда, как мне представлялось, люди дремлют в особенности прочно. Укатил гигантскую, очень томную дубовую кадку. Весь обматюгался, все проклял, пока толкал впереди себя. Когда прикатил ее домой, уже начинало светлеть. Чтоб не откладывать купание, начал сходу заполнять ее водой. Пока доставал 1-ое ведро из колодца, прикинул, сколько мне необходимо ведер воды. Вышло что-то вроде 350, при всем этом 200 ведер должны были быть жаркими. На улице еще холодно — когда нагрею двухсотое, 1-ое станет льдом. Я все бросил, сел в эту пустую бочку и длительно пялился в небо. Вспоминал Робинзона Крузо и его лодку, которую он не сумел спустить на воду и которая стала монументом бессилию».

Последний денек

Павел не пылает желанием возвратиться в Москву, но продолжать жить на хуторе тоже в общем-то не имеет больше смысла. Запасы подошли к концу, тяготы жизни в Х веке приняты и осознаны. Романтика погружения в прошедшее осела на стенках сруба, въелась в глубочайшие засечки на бревнах, которыми отмечались деньки до конца. Павел начинает нехотя перевозить вещи в городскую квартиру.

Дыра во времени в Сергиево-Посадском районе затянулась. Хутор стоит, но по нему больше не прогуливается бородатый человек в сероватой засаленной рубашке и растрепанной меховой шапке. Постройки планируется использовать для новых проектов. Может быть, для их достроят все-же кузню. Животные не направили внимания на замену обстановки и живут сейчас в XXI веке. Одна из коз родила.

От первого лица « Я считал, что никаких заморочек с возвращением не будет. Но, может быть, из-за неожиданности и неподготовленности все пошло наперекосяк: адаптация проходит очень тяжело. Работа, личные дела, дела с близкими, дела со всеми остальными, планы, ритм жизни — практически по всем статьям все плохо. Я очень привык все делать сам и ложить ответственность лишь на себя. Отдельным пт стоят средства — ресурс, которым я совсем разучился пользоваться».

* * *
« Уверен, что если современный человек попадет в прошедшее и будет свободен использовать там современные технологии, то он будет казаться суперменом. Я представляю, как люди темны были. Как медлительно у их работала голова — без образования и неизменных потоков инфы. Я после полугода-то подотупел, вот исключительно в себя прихожу.

После проекта у меня очень поменялись дела с течением времени. Я сообразил, что принять ванну через полчаса либо на последующий денек — вещи приблизительно 1-го порядка. Торопиться что-то делать не надо. И вообщем стал очень терпеливым. Научился лучше готовить. Совершенно точно начал бережнее относиться к вещам, ведь у меня их было не настолько не мало. Я сообразил, что есть три базисные вещи, принципиальные для хоть какого человека: сухость, тепло и сытость. Все другое возникает после. Если хоть что-то не выполнено, все другое теряет смысл. Если ты в лесу, влажный и голодный, для тебя будет наплевать на все блага цивилизации. Это достаточно тяжело принять не прочувствовав».

После проекта

189 дней — это, естественно, перебор. Как раз хватит для того, чтоб доносить и родить качественное духовное расстройство. Но будь мы на месте организаторов проекта, мы бы устроили из этого хутора лечебно-профилактический пансионат для людей, замордованных цивилизацией.

Утомился от толп людей, от метро, от переизбытка инфы, от суеты, от асфальта под ногами?

Пара недель одинокой медитации на завалинке — и вот уже крупный город со всеми его ресторанами, кино, жаркими ваннами и отсутствием комаров представляется для тебя тем раем, которым он и является. А главное — там люди Истинные Много-много замечательно живых, разговаривающих людей, все великолепие которых можно осознать, только навечно лишившись их общества.

А вдруг апокалипсис?

На всякий случай мы решили задать Павлу вопрос, волновавший нас после просмотра нескольких фильмов-катастроф. Что сумеет сделать обыденный человек, разразись вдруг вселенский конфликт и перестань цивилизация существовать?

« Погибнуть. Достаточно без славы, при этом. Я не профессионал в отрасли выживания, просто у меня есть некоторое осознание собственных способностей. Даже огнестрельное орудие среднему человеку не поможет. Быстрее, ухудшит его положение. А всякие наборы для выживания, землянки и припасы гречки просто смешны».
Комментарий спеца

Олейник Татьяна Матвеевна, искусствовед, сотрудник Всероссийского музея декоративно-прикладного и народного искусства.

Эволюция героя за всегда роли в проекте

В 60–70-х годах во время экспедиций по Русскому Северу мне часто приходилось ночевать в курных избах, сохранявшихся еще в неких отдаленных деревнях. И я всегда удивлялась инженерной точности, с которой были сделаны эти жилья. Дым шел к дымоводным отверстиям, никогда не опускаясь ниже уровня верхних венцов, отделенных от нижней избы полками-воронцами. Понизу царила безупречная чистота, ни пятнышка копоти.

При всем почтении к создателям и участникам проекта, я вынуждена огласить, что они вначале допустили ряд фатальных ошибок, сначала — при строительстве избы. В Архангельской области есть строительные заповедники, к примеру Ошевенская слобода, где можно детально ознакомиться с устройством подобного жилья. Курная изба наших протцов была куда более функциональна и комфортна для жизни, и вообщем крестьянский быт при всех его сложностях был очень уместно обустроен, чего, к огорчению, не скажешь о быте героя статьи.

Мы должны осознавать, что любые предметы государственного быта (печи, полати, ухваты, туески, прялки, сундуки, лапти) — это испытанные и обкатанные веками вещи, обеспечивающие людям очень комфортабельное для соответственных критерий существование. Да и сделать их не так просто без приобретенного с юношества опыта, даже при наличии образцов и чертежей, и воспользоваться ими необходимо умеючи.

Грязюка, сырость, холод и мгла совсем не были обязательными спутниками наших протцов. В критериях, в каких жил Павел, не оказался бы ни один хозяйственный мужчина той эры: он был бы куда лучше подготовлен и к физическому труду, и к хозяйственным работам. Возможно, стоило бы подобрать на роль испытателя человека с опытом сельскохозяйственных, столярных, плотницких, кожевенных и иных работ — ему проще было бы приспособиться к среде.

Никита Темнозорь