Малярия в вермонте

Дли конференции, посвященной вопросам климата, проходившей в Милане в 2003 году, ВОЗ опубликова­ла книгу, в которой подсчитано, что повышение тем-пературы с 1970-х годах вызвало в 2002 году смерть 150 тысяч человек. Организации Зеленых, политиче­ские партии и ученые мужи неустанно повторяли это число. Неудивительно, что газеты с заголовками типа «Число жертв климатических изменений достигло 150 тысяч» мгновенно раскупались.

И все-таки давайте посмотрим, что скрывается за этой цифрой. ВОЗ опубликовала эту трехсотстрапич-ную книгу, содержащую огромное количество интерес­ных документов, где эти 150 тысяч умерших фактиче­ски встречаются лишь в одной главе. Так вот. авторы взялись приблизительно подсчитать, сколько человек погибло в результате воздействия холода и жары, го­лода, диареи, малярии и наводнений.

Оказывается, наводнения являются незначительным фактором, и они больше связаны с деятельностью человека. Сейчас и далее мы рассмотрим малярию и недоедание. Но с жертвами жары и холода произо­шло нечто странное. Авторы на трех страницах пишут о гибели людей от холода и жары, но когда они собра­ли все данные зместе, они просто опустили слова «от холода и жары», приведя общее число жертв, равное 153 тысяч.

Это было бы понятно, если бы холод и жара не были главными причинами смертей, но на самом деле все наоборот. Если сделать приблизительный подсчет спасенных и унесенных жизней в результате повыше­ния температуры ни 0,4°С за период с 1970-х годов, получим около 620 тысяч спасенных от холода человек и еше 130 тысяч погибших от жары. Это, конечно, значительно влияет на общий итог: вместо 150 ты­сяч умирающих от глобального потепления есть еще почти 200 тысяч выживающих каждый год. И опять важно подчеркнуть: это не означает, что мы привет­ствуем глобальное потепление. Во-первых, следует помнить, что с глобальным потеплением связана не только смертность людей, вызванная температурой и болезнями. Во-вторых, так как многие болезни убива­ют молодых людей, в то время как холод в основном поражает пожилых, в этом случае потеря лет и воз­можностей будет больше. Тем не менее 150 тысяч погибших вследствие изменения климата — весьма весомый довод, но, к сожалению, это число не отра­жало реальную ситуацию. Если бы картина включала все относящиеся к проблеме данные, мы бы увидели нечто противоположное.

Те же самые утверждения встречаются во многих других случаях, связанных с болезнями и глобальным потеплением, главным образом с малярией, которой каждый год заражаются более миллиона человек. Ге­неральный секретарь ООН сообщает нам, что «более теплая среда является более благоприятной для еще бо­лее быстрого распространения таких заболеваний, как малярия и желтая лихорадка». Возникает опасение, что малярия могла бы даже добраться до берегов развитых стран. Ведущая статья из американского еженедельника US News and World Report, который предсказывал за­топление отелей Art Deco в Майами, также содержала предположения, что в будущем «малярия могла бы стать угрозой здоровью жителей Вермонта».

Как и в большинстве подобных проблем, здесь есть, по сути, доля правды, так как случаи заболевания малярией с повышением температуры станут более частыми, но многие из публичных заявлений, ука­зывающих на связь между глобальным потеплением и малярией, рискуют оказаться за чертой здравого смысла. Возбудитель малярии умирает при температу­ре ниже 16 С, и если мы обратимся к модели, чтобы определить, сколько людей живет на территориях, где температура в наступившем столетии повысится и пре­высит значение 16°С, то увидим, что к 2080-м годам «в зоне риска заболеть малярией» окажется примерно на 300 миллионов человек больше. Однако это реши­тельно не означает, что еще 300 миллионов человек будут заражены малярией. Далее мы увидим, что это только верхний предел. Те же самые модели показы­вают, что в 2007 году 5,5 миллиарда человек, то есть 84% всего мирового населения, рисковали заболеть малярией. Это в 10 раз превышает количество болею­щих малярией в год. Ясно, что помимо климатических, многие факторы определяют, представляет ли малярия серьезную опасность.

Может быть, мы лучше выделим самый важный фактор, когда узнаем, что всего лишь 50—100 лет на­зад в большинстве развитых стран малярия была эн­демическим заболеванием. Когда я впервые начал чи­тать литературу о малярии в Англии В эпоху Малого ледникового периода, о последней эпидемии малярии в Голландии в 1943-1946 годах или об эпидемии ма­лярии в долине реки Теннеси в 1933 году, где 30% населения оказались зараженными, мне было трудно представить, что я ничего не подозревал об этом рань­ше. Но существует множество свидетельств, включая 8 упоминаний малярии в произведениях Шекспира, тщательно восстановленные показатели смертности, вызванной малярией в 43 графствах Англии и Уэльса в период с 1840 по 1910 год. Увы, это говорит о том, как быстро мы забываем факты и теряем восприятие обстановки.

Вплоть до сороковых годов прошлого века малярия была эндемиком в 36 штатах США, включая Вашинг­тон, Орегон, Айдахо, Монтану, Северную Дакоту, Мин­несоту, Висконсин, Айову, Иллинойс, Мичиган, Индиа­ну, Огайо, Нью-Йорк, Пенсильванию и Нью-Джерси. В 1811 году доктор Уильям Кэрри начал свою книгу

«Обзор самых распространенных заболеваний США» с описания малярии; «Лихорадка интермиттирующего типа или переходящая в стадию ремиссии является ежегодно более или менее эндемическим заболева­нием во время осеннего периода во всех низменных районах во всех частях континента с повышенной влажностью».

В 1875 году постоянный секретарь департамента здравоохранения штата Калифорния отметил, «что лихорадка, вызываемая малярией, и общее истощение являются преобладающими формами заболевания». Специалисты подсчитали, что в XIX и первой поло­вине XX века «во Флориде малярией болело и от нее умирало больше людей, чем от всех других инфек­ций, распространяемых насекомыми, вместе взятых». В 1920 году почти 2 % населения США ежегодно боле­ли малярией, а к середине 30-х годов более 400 тысяч человек, живущих в США, становились ежегодно ее жертвами.

Только после Второй мировой войны были организо­ваны центры контроля заболеваний, и их первой основ­ной задачей стала борьба с малярией. (Штаб-квартира этих центров находится в Атланте, поскольку малярия больше всего распространена на юго-востоке.) С 1947 по 1949 год более 4,5 миллиона домов США прошли санитарную обработку, и в 1951 году малярию стали считать полностью ликвидированной. Длинный пере­чень факторов содействовал окончательной победе над малярией, включая улучшение общественной систе­мы здравоохранения, улучшение питания, увеличение городского населения (в городе москиты чувствуют себя менее уверенно), более доступные лекарственные средства, осушение заболоченных земель и, наконец, специальные противомоскитные программы и домаш­ние противомоскитные аэрозоли.

Следующий факт может многое сказать: анализ распространения малярии, проведенный в 1944 году в штате Миссисипи, показал, что число жертв этого заболевания сократилось с 1500 человек в 1916 году до 400 человек в 1937 году. Поскольку число летальных исходов в разные годы все еще колебалось, с помо­щью этого анализа хотели выявить, с чем это связано: с проливными дождями или с температурой. Связи не оказалось. Но обнаружилась другая зависимость: так как штат Миссисипи в огромной мере зависел всего лишь от одного продукта — хлопка, — доходы населе­ния были очень разными. Итак, мы видим сильную об­ратную зависимость между количеством смертельных исходов и доходов в штате Миссисипи: когда доходы были высокими, смертность от малярии была ниже, и наоборот.

Когда вы задумаетесь над этим, вы лучше пойме­те значение этого факта. Если у вас высокий доход, вы лучше питаетесь, у вас хорошее жилье, в случае вашей болезни вы можете себе позволить более ка­чественное медицинское обслуживание и хорошие лекарства. Когда доход низкий, питание хуже и у вас мало жизненной энергии, ваш дом приходит в упадок, и вы не получаете нужного медицинского обслужи­вания.

История малярии в Европе и Соединенных Штатах показывает, что болезнь ликвидировали за последние 150 лет во время потепления. Хотя температура дей­ствительно влияет на малярию, очевидно, что это не основной фактор. Более важными являются многие другие факторы: питание и забота о здоровье, осуше­ние земель и борьба с москитами, доходы и доступ­ность медицинской помощи.

Вот почему утверждения о том, что малярия воз­вращается в Европу или Соединенные Штаты, кажутся необоснованными. В результате недавних исследова­ний, проведенных в Европе, было обнаружено, что вследствие изменения климата риск заболеть маля­рией в Великобритании увеличился на 15%. Одна­ко поскольку там существует хорошая национальная система здравоохранения, это фактически означает еще 15% людей, не заболевших малярией. Таким об­разом, заключают они, «в Британии увеличение риска на 15% могло оказаться важным в XIX веке, по очень маловероятно, что такое увеличение привело бы сей­час к возврату малярии в наши места». Аналогично, весьма пессимистический в иной ситуации прогноз для Соединенных Штатов давал заключение, что возврат малярии вследствие потепления «кажется маловеро­ятным» до тех пор, пока существуют действующая ин­фраструктура и система охраны здоровья. В Вермонте малярии не будет.

Сегодня странам Африки, расположенным к югу от Сахары, недостает развитой инфраструктуры, развитой системы здравоохранения и правильной общественной политики. Посреди континента проходит пояс, где тем­пература и осадки создают благоприятные условия для малярии. В большинстве стран этого региона действу­ют слабые, неумелые и зачастую коррумпированные правительства, не желающие оплачивать и обеспечи­вать осушение и обработку больших территорий. Более того, отсутствие договоренностей между западными правительствами, неправительственными организация­ми и местным населением осложняет использование

ДДТ, который все еще является самым эффектив­ным инсектицидом против москитов и при правильном применении весьма незначительно воздействует на окружающую среду. Местное население также ха­рактеризуется слабым здоровьем, причем недоедание и ВИЧ перемежаются с малярией, что еще больше ухудшает ситуацию. В то же самое время бедность не дает возможности осуществлять превентивные меры и получать эффективные препараты.

В течение последних 20 лет в Черной Африке (тер­ритории к югу от Сахары) смертность, вызванная малярией, выросла, хотя общий уровень смертности снизился. В то же самое время температура в целом повышалась, что легко позволило во всем обвинить глобальное потепление. Появилось много публикаций, которые пытаются убедить нас в правдивости этого утверждения, но в целом ясно, что температура в луч­шем случае является лишь одним из множества важ­ных факторов. В недавнем отчете Всемирного банка было указано, что главная причина растущего уровня смертности — не повышение температуры или расту­щая нищета, но тот факт, что эффективность хлорохина — основного препарата, применяющегося при лечении малярии в течение последних 50 лет, — стала снижаться, так как возбудитель малярии приспосо­бился к нему. Существуют другие комбинированные методы лечения, основанные на вполне доступном артемизине, но, к сожалению, они примерно в 10 раз дороже,

И как действовать в этой ситуации? Все зависит от того, как будет влиять глобальное потепление на маля­рию. Чтобы счесть глобальное потепление решающим фактором, надо взглянуть на модели распределения на­селения в зоне риска. Есть модели, согласно которым в 2080-х годах еще приблизительно 300 миллионов человек могут заразиться малярией, так как повы­шенная температуря расширит пространство обитания возбудителя этой болезни.

Но по нескольким причинам этот предел — не окон­чательный. Во-первых, увеличение территории, на которой будет выживать возбудитель малярии, бу­дет происходить в основном в Европе и Соединенных Штатах, где развитая система охраны здоровья и раз­витая инфраструктура не допустят возврата малярии. Во-вторых, этот анализ не учитывает более высокий уровень технологий и доходов. Конечно, когда в раз­витых странах средний доход на душу населения воз­растет с 5000 долларов, как сегодня, до 100 тысяч долларов в 2100 году, трудно представить, что это не будет означать лучшей защиты от малярии и меньшее количество заболевших сю. Наконец, модели также не учитывают то, что растущая урбанизация снизит рас­пространение малярии.

Это также отражено в тщательном научном ана­лизе, в котором исследователи попытались выяснить, действительно ли люди, подвергающиеся риску за­болеть малярией, заболеют ею. Результаты «показали крайне незначительные изменения даже в условиях наихудшего развития событий».

Тем не менее давайте попытаемся представить эту самую крайнюю ситуацию и понять, как повлияет из­менение климата па малярию. Те же самые модели, которые предсказывают нам, что еще 300 миллионов человек могут стать жертвами малярии вследствие гло­бального потепления, также сообщают, что произойдет без глобального потепления. Они прогнозируют увели­чение риска заболевания малярией от 4,4 миллиарда человек в 1990 году до 8,8 миллиарда в 2085 году. Общее количество жертв малярии достигнет, таким образом, 9J миллиарда при населении Земли 10,7 мил­лиарда.

Но обратим внимание на соотношение: в 2085 году 8,8 миллиарда человек будут рисковать заболеть ма­лярией вследствие социальных факторов, за то время как 0,3 миллиарда дополнительно — из-за глобального потепления. Таким образом, даже если бы нам удалось полностью остановить глобальное потепление сегодня (что нереально), мы бы снизили риск заболевания в 2085 году только на 3,2%. Если мыслить более реалистично, принятие Киотского протокола снизило бы риск заболевания малярией через 80 лет на 0,2%. Как говорят специалисты, разрабатывавшие модели, даже в условиях самой жесткой климатической по­литики «к 80-м годам этого века эффект будет мало­заметным».

Сравним это с нынешними прогнозами, предсказы­вающими сокращение к 2015 году числа заболеваний малярией почти наполовину, если расходовать на это около 3 миллиардов долларов ежегодно (2% расходов на соблюдение условий Киотского протокола). Это было приоритетом под номером четыре на встрече в Копенгагене. Поскольку мы сможем сделать это за десятилетие, в то время как осуществление климати­ческой политики потребует более полувека, разница в количестве спасенных жизней на самом деле еще более весома. До наступления 2085 года Киотский протокол поможет спастись от малярии приблизитель­но 70 миллионам человек (около 0,1 % всех случаев заболевания). Для сравнения, простым и дешевым способом к 2015 году можно наполовину сократить число заболевших, при этом будет спасено от стра­даний более 28 миллиардов человек. Такая политика принесла бы в 400 раз больше пользы при затратах, меньших в 50 раз.

Малярия порождается нищетой, поэтому всю тя­жесть этого бремени несут на себе бедняки. В Замбии более 70% беднейшей 1/5 части всех детей инфициро­ваны, в то время как в 1/5 части самых богатых детей инфицировано менее 30%. В домашнем хозяйстве бедняков вряд ли найдутся сетки от москитов, тем более обработанные инсекцитидными препаратами, имеющиеся у богатых. Сельские дети, которые обычно беднее городских, вряд ли пользуются сетками и тем более получают медицинскую помощь. Дети богатых вылечиваются за счет качественной медицины.

Во многом это мало чем отличается от тех усло­вий, которые были в штате Миссисипи в 30-х годах XX века. Если бы вы жили в нищете, степень риска заболеть малярией, не получая при этом медицинской помощи, что привело бы к летальному исходу, была бы больше. По в штате Миссисипи люди уже не умирают от малярии просто потому, что они живут в достатке и могут предотвратить заболевание. В 1930 году лич­ный ежегодный доход в среднем составлял 202 доллара или, в пересчете на нынешний курс, 1974 доллара. Сейчас этот доход равен 24 925 долларам. За послед­ние 70 лет штат Миссисипи стал более чем в 12 раз богаче; и примерно такого же подъема мы ожидаем от развивающихся стран в этом столетии.

В африканских государствах, расположенных к югу от Сахары, личный доход все еще ниже, чем в штате Миссисипи в 30-х годах: всего лишь 745 долларов.

Исследования показывают, что когда в этих государ­ствах средний личный доход достигнет 3100 долларов, они смогут победить малярию, так как заработки их граждан позволят им лучше защищаться и лечиться от малярии. Их государства, тем временем, смогут в основном обеспечить общую заботу о здоровье на­селения и защиту окружающей среды, например, сани­тарную обработку жилых помещений и уничтожение москитов. Таким образом, даже при самых пессими­стических предположениях относительно темпов роста Африки кажется весьма вероятным, что этот континент перешагнет порог в 3100 долларов приблизительно к 2080 году. Притом что все другие регионы сделают это быстрее, это означает, что с малярией будет по­кончено к концу этого столетия (и даже быстрее при наличии эффективной и недорогой вакцины).

Предположим, что нашей целью является снижение заболеваемости малярией и другими инфекционными болезнями. Малярия — это заболевание, тесно свя­занное с уровнем экономического развития и слабо — с изменением климата. Всего лишь столетие назад в большинстве стран Европы и США малярия была эндемическим заболеванием. И все-таки с окончанием Малого ледникового периода эти страны начали борьбу с малярией и победили ее просто благодаря растущему благосостоянию и правильной социальной политике. Если мы попытаемся помочь развивающимся странам в их борьбе с малярией, мы сможем выбрать более простые пути, которые уменьшат число заболевших более чем на 28 миллиардов человек, а не значительно более дорогой путь, лежащий через Киотское согла­шение, который поможет уберечь от малярии всего 70 миллионов человек.

Проблема заключается в том, что зачастую клима­тическое решение является единственным предложе­нием. Все 774 слоза недавней истории, напечатанной ь Associated Press, были посвящены тому, как климат в Кении усугубляет ситуацию с малярией, и всего в двенадцати последних словах сказано, что «пре­вентивные меры, например, раздача москитных сеток, могут остановить распространение малярии». ВОЗ от­четливо указывает на связь заболевания с изменением климата, и отражает «тенденцию связывать все явле­нии с популярными научными темами, и это можно также отнести к эпидемии малярии в Африке». Также ВОЗ разъясняет, что реальная причина того, что в Ке­нии опять малярия, — не климатические изменения, а устойчивость инфекции к лекарственным средствам, недостаточные меры борьбы с москитами и различные политические проблемы.