Смертность в европе

Жара в Европе в начале августа 2003 года имела огромное значение во многих отношениях. По свое­му проявлению она стала для многих катастрофой. В одном только Париже скончалось 3500 человек, а во всей Франции — почти 15 тясяч. Еще 7 тысяч умерли в Германии, 8 тысяч — в Испании и Италии и 2000 — в Великобритании: в итоге общее количество составило более 35 тысяч. Вполне понятно, что такое событие превратилось в мощную психологическую ме­тафору для создания ужасающего образа теплеющего будущего и немедленной необходимости предотвратить подобное будущее.

Экологи Earth Policy Institute первыми подсчитали число жертв от жары, и заявили, что, поскольку «ко­личество осознавших масштабы этой трагедии растет, это, вероятно, натолкнет общество на понимание того, что сокращение выбросов углерода необходимо. Для многих миллионов пострадавших от этой рекордной жары и родственников десятков тысяч погибших со­кращение углеродных выбросов становится личным делом огромной важности».

Благодаря таким сообщениям жара стала безуслов­ным индикатором глобального потепления в обществен­ном сознании. Но мнение общественности может быть и неверным. В недавно опубликованной научной статье рассказывается, что ученые проверили эту теорию на практике, и хотя обстоятельства были необычными, подобные или еще более серьезные аномалии перио­дически происходят с 1979 года.

Казалось бы, несмотря на то, что тридцать пять ты­сяч жертв — это огромная цифра, любая смерть должна вызывать одинаковый страх и беспокойство у общественности. Однако этого не происходит. Когда в Британии от жары умерло 2000 человек, вся страна рыдала, и эти слезы помнят до сих пор. Однако не­давно на ВВС был очень спокойный репортаж о том, что количество смертей в Англии и Уэльсе, вызванных холодной погодой, за последние годы составляет около 25 тысяч человек каждую зиму, добавив, что в зимний период 1998-2000 годов от холодя погибало около 47 тысяч в год. Репортаж плавно перешел в обсужде­ние того, что правительство должно больше заготав­ливать на зиму топлива и что большинство смертей вызвано сердечными приступами и инфарктами.

Примечательно, как отдельный эпизод со смертель­ной жарой, приведшей к смерти 35 тысяч человек во многих странах, может всколыхнуть всех и настроить на боевой лад, в то время как смерть от 25 до 50 ты­сяч человек в год только в одной стране остается почему-то почти незамеченной. Конечно, нам хочется помочь Англии предотвратить смерть еще 2000 че­ловек от жары. Но, разумеется, мы также хотим не допустить значительно большего количества смертей от холода.

В целом в Европе от чрезмерной жары ежегодно умирают около 200 тысяч человек. Однако ежегодно от сильного холода умирают около 1.5 миллионов ев­ропейцев. Это более чем в семь раз превышает общее число смертей, вызванных жарой. Только за послед­нее десятилетие Европа потеряла из-за холода около 15 миллионов человек — это более чем в 400 раз больше всем известной цифры 2003 года. То, что мы с такой легкостью игнорируем эти смерти и так пуга­емся, когда слышим о смертях, вызванных глобальным потеплением, говорит о нарушении нашего чувства соразмерности.

Что будет происходить со смертностью, вызванной жарой и холодом, в XXI веке? Давайте на мгновение представим, что мы совсем не приспособлены к гряду­щей жаре — хоть это и далеко от истины. Согласно выводам самого глубокого исследования жары и холода в Европе, при повышении температуры на 2 С «любой рост смертности вследствие повышенной темпера­туры будет компенсироваться значительно большим кратковременным понижением смертности, вызванной холодом». Для Британии это означает, что повышение температуры на 2°С приведет к смерти еще 2000 чело­век, но спасет 20 тысяч, которые могли бы погибнуть от холода. В самом деле, доклад, авторы которого пытаются собрать все научные исследования по этой проблеме и приложить их к очень разнообразным си­туациям, имевшим место и складывающимся сейчас во всем мире, открывает нам глаза на тот факт, что «гло­бальное потепление может вызвать понижение уровня смертности, особенно от сердечных заболеваний».

Но, конечно, предположение о том, что человече­ство не адаптируется к погодным изменениям в насту­пившем веке, очень далеко от реальности. В двадцати восьми самых больших городах Соединенных Штатов проводились наблюдения за адаптацией людей. К при­меру, возьмем Филадельфию. Оптимальная температу­ра воздуха там около 27°С. В 1960-х годах прошлого века в результате наступления жары (около 38°С) уровень смертности резко позысился. Так же резко он повысился и при резком понижении температуры воздуха ниже 0°С — как з Афинах.

И все-таки что-то важное произошло в последующие десятилетия. Уровень смертности упал, в основном, благодаря росту заботы населения о своем здоровье. И сейчас уровень смертности не возрастет резко и при температуре выше 38 °С. Однако люди все еще умира­ют от холодной погоды. Вероятно, одной из глазных причин понижения чувствительности человеческого организма к высокой температуре является все более широкое использование кондиционеров в помещениях. Исследования показали, что со временем и при нали­чии значительных ресурсов мы фактически научимся адаптироваться к высоким температурам. Следова­тельно, люди будут реже умирать от жары даже при повышении температуры.

Более того, мы уже испытали температурные взлеты масштаба тех, которые ожидаются в этом веке, — во многих городах мира. К концу нашего века подавляю­щее большинство населения будет, но всей видимости, проживать в городах. В городах уже были сильные подъемы температуры, и, следовательно, мы заглянули в будущее и получили представление о том, чем нам грозит повышение температуры на 2,6°С.

В городах такие материалы, как кирпич, бетон и ас­фальт, поглощают больше тепла, чем растительность за городом. В результате создается так называемый эффект «городского острова тепла». В начале XIX века британский метеоролог Люк Говард первым открыл этот эффект в Лондоне, но с ростом городов и вы­теснением растительности высотками и асфальтом мы наблюдаем аналогичное явление во многих городах мира, от Тель-Авива, Балтимора и Феникса до Гвада­лахары в Мексике, Бэрроу на Аляске, Шанхая, Сеула, Милана, Вены и Стокгольма. В центре Лос-Анджелеса максимальные температуры за последние сто лет повы­сились примерно на 2,5°С, а минимальные примерно на 4°С. Так, ночная температура Нью-Йорка повыси­лась на 4 °С.

Недавно появилась возможность измерить темпера­туру всех поверхностей города с помощью спутника. В таком быстро растущем городе, как Хьюстон, на­селение с 1990 по 2000 год увеличилось на 300 тысяч жителей, то есть на целых 20% — исследователи получили поразительные результаты. За короткий про­межуток времени в двенадцать лет ночная температура поверхности города увеличилась примерно на 0,8 °С. За сто лет эта температура вырастет более чем на 6,7°С.

И в самом деле, подобные перепады температуры найдены во многих больших городах мира. Азиатские города являются сегодня самыми быстро растущими регионами мира. Токио со своим двадцатимиллионным населением испытал на себе некоторые из самых дра­матических последствий эффекта «городского остро­ва тепла». В августе дневная температура региона, окружающего Токио, составила 28 °С, а в центре горо­да она превышала 40°С. И эта высокая температура воздействует не только на небольшую центральную область города, она охватывает около трех тысяч ква­дратных миль, что примерно в 140 раз больше терри­тории Манхэттена. Такие повышения температуры во многих городах мира говорят по крайней мере о двух фактах.

Во-первых, многие из подобных подъемов темпе­ратуры за последнюю половину столетия сравнимы (или даже превышают) с величиной 2,6°С, которую мы связываем с грядущим веком. Похоже, что для многих городов повышение температуры, связанное с эффектом «городского острова тепла», происхо­дившее в XX веке, более опасно, чем предстоящее в XXI в результате глобального потепления. И все же эти повышения температуры до сих пор не раз­рушили города.

Правда, это не означает, что такие подъемы темпе­ратуры безобидны для многих городов. Хотя в основ­ном уровень смертности падает (как в Филадельфии), он падал бы гораздо быстрее, если бы подобных тем­пературных скачков не было. Но это означает, что предсказания конца света, не учитывающие возмож­ность адаптации, которая может сильно смягчить тем­пературные воздействия, необъективны. Поскольку наши предки смогли адаптироваться, вполне можно допустить, что, будучи значительно богаче и обладая значительно более высоким техническим мастерством, мы сможем повторить их подвиг.

Также нельзя отрицать тот факт, что при глобаль­ном потеплении воздействие на города будет гораздо более серьезным, так как па них обрушатся сразу две проблемы — подъемы температуры, вызванные, с одной стороны, и С02, а с другой — постоянно ра­стущими городскими тепловыми островами. Но в от­личие от предыдущих поколений, которые почти не имели дела с городскими тепловыми островами, мы можем скомпенсировать большинство негативных по­следствий. Разумеется, наша цель — предотвратить часть проблем, вызываемых повышающимися темпе­ратурами наступившего столетия.

Исследования показывают, что очень простые дей­ствия могут привести к очень существенным резуль­татам. Одна из двух причин, по которым в городах стало значительно жарче, заключается в том, что у них сухой микроклимат. Городам не хватает влаж­ных зеленых пространств, и у них имеются огромные водонепроницаемые поверхности, оснащенные дренаж­ными системами, которые быстро отводят влагу. Таким образом, вся солнечная энергия уходит на нагревание атмосферы, вместо того чтобы испарять воду, создавая прохладу. Если мы посадим в городах деревья и кустар­ники и обеспечим их водой, то мы не только сделаем наши города более красивыми, но и значительно охла­дим окружающее пространство. Например, в Лондоне подобные меры могли бы понизить температуру более чем на 8°С.

Другая причина, по которой в городах очень жарко, кроется в черном асфальте и темных теплопоглощаю-щих сооружениях. Это может показаться до комичности прямолинейным, но одно из главных решений очень про­стое — покрасить асфальт и здания. Таким образом мы увеличим общее отражение и естественное затенение, создаваемое зданиями, и сможем существенно снизить нагрев зданий. Например, в Лондоне подобные меры помогли бы понизить температуру на 10°С.

Политики всего мира вносят предложения по соз­данию «прохладных районов» путем перекрашивания крыш и дорог в более светлые тона, а также высажи­вания деревьев. Для Лос-Анджелеса такая программа, включающая посадку 11 миллионов деревьев, окраску крыш с целью осветления большинства из пяти миллио­нов домов и окраску одной четверти дорог, потребовала бы единовременных затрат в один миллиард долларов. Однако ежегодно это приносило бы дополнительный доход за счет сокращения гигантских расходов на кон­диционеры (около 170 миллионов долларов) и сэконо­мило бы еще 360 миллионов долларов за счет снижения загазованности, к тому же город стал бы более зеленым. Но, пожалуй, самым впечатляющим был бы тот факт, что все эти меры понизили уровень температуры в горо­де более чем на 2,8°С, что примерно равно количеству градусов, на которое, как прогнозируют, повысится температура в наступившем столетии.