Отделение партизан от населения — главное условие успеха

Эволюция методов контрпартизанской войны довольно наглядно просле­живается на примере боевых действий армий западных стран против нацио­нально-освободительных сил в их африканских колониях. В первые годы после Второй мировой войны вооруженные силы колонизаторов в борьбе с нацио­нально-освободительным движением опирались на стратегию и тактику, раз­работанные в соответствии с опытом захватнических колониальных войн и по­давления первых антиколониальных восстаний. В их основу была положена идея изоляции и локализации очага восстания, военного разгрома повстанчес­ких сил и «закрепления» успеха путем массовых репрессий против граждан­ского населения.

Именно так действовало командование карательных войск на острове Мада­гаскар в 1947 г., а также на начальных этапах боевых действий в Алжире и Кении. Стихийный характер восстания на Мадагаскаре, отсутствие централизованного политического и военного руководства позволили французам отсечь район вос­стания от моря и не допустить распространения его на соседние территории и города страны. Затем зона восстания была расчленена и с помощью патрулей, мобильных колонн и операций по прочесыванию повстанцев постепенно вытес­нили в малонаселенные районы острова. Там их ждало либо уничтожение, либо голодная смерть.

Неудачи, которые стали терпеть каратели, встретившись с активными дейст­виями повстанцев в ходе освободительных войн в Кении и Алжире, заставили ко­лонизаторов применить методы контрпартизанской войны, впервые разработан­ные и использованные английским и французским военным командованием в Малайе и Вьетнаме.

Многочисленные теоретики противопартизанских действий пытаются пред­ставить эти методы как чуть ли не отказ от вооруженных способов подавления в пользу политических мероприятий. В действительности военное подавление на­ционально-освободительного восстания в теориях, разрабатывающих подобные действия, присутствовало всегда.

Цель военных действий — это обычно скорейший разгром или нейтрализа­ция повстанцев. При их разработке в полной мере был учтен «опыт» каратель­ных действий германской и японской армий против партизан в годы Второй мировой войны.

Особенность контрпартизанских теорий и доктрин состояла в признании по­литического характера повстанческого движения, а также того факта, что сила повстанцев — в их связи с народными массами. Поэтому вооруженным силам вменялось в задачу разрушение этих контактов, полная изоляция повстанцев от местного населения — физическая и идеологическая, а затем разгром их полити­ческой и военной организации. Физическая изоляция должна была достигаться созданием «стратегических деревень» (центров перегруппировки), идеологичес­кая — ведением психологической войны.

Боевые действия против колонизаторов в послевоенный период в большинст­ве стран Африки, как уже говорилось, приняли форму партизанской войны. По­этому военное командование при стратегическом планировании, исходя из тре­бований контрпартизанской войны, стремилось, прежде всего путем организа­ции сухопутной, морской и воздушной блокады, изолировать всю страну или район партизанских действий как от внешних (сопредельные страны), так и вну­тренних (крупные города) источников снабжения. Затем создавалась сеть укреп­ленных опорных пунктов и гарнизонов, которая должна была лишить партизан возможности маневра и сковать их силы в опорных базах. Путем уничтожения национальных политических организаций, их подпольной сети, активным веде­нием психологической войны предполагалось нарушить связи между народными массами и партизанами, подорвать моральный дух последних.

Наконец, маневренные ОВГ должны были уничтожить опорные базы парти­зан, их подвижные соединения и отряды. Выполнить эти задачи считалось воз­можным при условии единства политических решений и действий военного командования, для чего в колонии, как правило, создавалось объединенное воен­но-административное руководство. Не менее важным условием была эффектив­ная разведка, позволяющая постоянно иметь исчерпывающие сведения о по­встанцах. Высокой подвижности партизанских сил противопоставлялась страте­гическая и тактическая мобильность «сил безопасности». Специальная подго­товка войск для ведения контрпартизанской войны была призвана свести на нет тактические преимущества партизан.

Наряду с общими взглядами на противоповстанческие и противопартизан-ские действия, в разных империалистических армиях существовал и ряд особен­ностей. В английских колониях роль армии в психологической войне ограничи­валась преимущественно репрессиями против населения, его переселением, осу­ществлением голодной блокады, обучением «внутренней стражи». Вопросами идеологической обработки населения и бывших партизан занимались другие правительственные организации, церковь и примыкающие к ней ассоциации.

Во французских колониях — Алжире, Камеруне — на армию непосредствен­но возлагалось также ведение психологической войны. При сравнении действий английского и французского командования в Кении и Алжире общие черты про­тивоповстанческой стратегии выделяются довольно явственно. В Кении, в соот­ветствии со стратегическим планом контрпартизанской войны, колонизаторы начали с того, что заняли всю зону восстания войсками и полицией, создали опорные посты и т.д. Английские войска были разделены на 2 оперативные груп­пировки. Основные силы получили зоны для размещения и контроля над населе­нием, был сформирован подвижный резерв, усиленный бронеавтомобилями, са­моходной артиллерией и авиацией.

В Алжире контрпартизанская война тоже началась с размещения основной части войск в городах и населенных пунктах для контроля за крупными промы­шленными и стратегическими центрами, а также вдоль коммуникаций. Другая часть войск образовывала подвижные резервы, состоявшие из «отборных» под­разделений и предназначавшиеся для активных наступательных действий против партизан.

После закрепления в отведенных районах «силы безопасности» переходили к активным наступательным действиям. В Кении началось вытеснение партизан из резерватов в горно-лесные зоны и переселение жителей в «новые деревни», охраняемые войсками и «внутренней стражей». В Алжире каждая из известных зон АНО была окружена «зоной умиротворения», в значительной степени нару­шена связь между партизанскими округами. Одновременно гражданское населе­ние в массовом порядке перемещалось в «укрепленные деревни», чтобы лишить внутреннюю армию его поддержки. Параллельное развертывание психологичес­кой войны имело целью настроить население против АНО.

Изоляция повстанцев от центров снабжения осуществлялась примерно теми же методами. Если в Кении для этого служили усиленные инженерные заграж­дения (рвы, проволочные заграждения, охраняемые войсками), то в Алжире со­здавались электрифицированные заграждения по границам с Тунисом и Марок­ко («линия Мориса»), чтобы изолировать внешнюю армию АНО от внутренней.

В обеих странах действиям против опорных баз повстанцев в горах предше­ствовали удары по их силам в городах (в Кении — разгром подпольной органи­зации в Найроби, Накуру и прилегающих резерватах кикуйю, эмбу, меру). В Ал­жире колонизаторы успешно использовали поражение повстанцев в «битве за г. Алжир».

Ликвидация опорных баз партизан в горах Кении осуществлялась путем опе­раций по прочесыванию и действий специальных команд. В Алжире для этого был разработан «план Шаля», суть которого состояла в том, чтобы в условиях полной изоляции его от внешнего мира серией операций, проводимых последо­вательно с запада на восток, уничтожить опорные базы АНО внутри страны и разгромить политико-административную организацию ФНО (ПАО). Для опера­тивно-тактического обеспечения этого замысла был значительно увеличен об­щий подвижный резерв, «линия Мориса» усилена второй линией заграждений, создана «непроницаемая» воздушная и морская блокада Алжира со стороны Средиземного моря и пустыни Сахары. Для ее поддержания использовались все рода войск, особенно авиация, против партизан была применена «усовершенст­вованная» тактика. Однако в обоих случаях, несмотря на подавляющее превос­ходство колонизаторов в численности, вооружении и боевом опыте, противопо­встанческие действия или не смогли решить поставленные задачи, или решили их не полностью. В Кении английские войска добились военного поражения по­встанцев, но не смогли «завоевать на свою сторону» население и в конечном сче­те проиграли войну политически. В Алжире «план Шаля», несмотря на хвастли­вые уверения автора, что ему якобы не хватило лишь трех месяцев до полного уничтожения АНО, не принес ни военного, ни политического решения пробле­мы. Французская армия не смогла уничтожить АНО. Выявился также полный провал психологической войны, так как алжирское население не только не ото­шло от ФНО, но оказало ему поддержку.

Особая агрессивность военно-колониальной стратегии империализма в борьбе против молодых независимых государств в 50 — 60-е годы проявилась в использовании активных наступательных доктрин, новейших способов примене­ния вооруженных сил и самого совершенного вооружения, коллективном харак­тере действий. Особенности этой стратегии наиболее отчетливо выявились во время ограниченной войны против Египта в 1956 г., а также в ходе противопов­станческой войны в Конго (Леопольдвиль) в 1964 — 1965 гг.

Тройственная агрессия Великобритании, Франции и Израиля против Египта в 1956 г., поддержанная США и осуществленная в форме ограниченной войны, была направлена на свержение правительства этой страны. Эту цель предполага­лось достичь средствами открытого вооруженного нападения после того, как по­литические разведки США, Великобритании и Франции пришли к выводу, что организация антинасеровского переворота обречена на провал.

Для участия в интервенции были использованы крупные вооруженные силы Великобритании, Франции и Израиля: 229 тысяч солдат и офицеров, 650 самоле­тов и свыше 130 военных кораблей. Операция планировалась как внезапный ком­бинированный удар англо-французских сил с суши, моря и воздуха по основным стратегическим объектам — «нервным узлам» Египта, в то время как израиль­ские войска должны были разгромить египетскую армию в Синайской пустыне. Предполагалось, что падение правительства Насера произойдет в результате осуществления второй или третьей фазы операции «Мушкетер».

Как известно, первая фаза предусматривала уничтожение египетских ВВС за 36 часов, вторая — многодневное круглосуточное воздушное наступление с це­лью разрушения египетской экономики, транспортных коммуникаций и воору­женных сил.

Авторы плана считали, что в соединении с психологической войной, направ­ленной на подрыв морального духа египтян и возбуждение недовольства режи­мом Насера, «воздушный террор» принесет желаемые результаты. В случае не­удачи третья фаза — оккупация зоны канала и наступление в западном направ­лении к дельте Нила и Каиру — должна была устранить неугодный колонизато­рам режим.

План потерпел неудачу. Международная изоляция агрессоров и активное противодействие им со стороны мировой общественности, сил лагеря социализ­ма заставили английское и французское правительства еще до начала операции изменить план войны, ограничив оперативный замысел захватом зоны канала, что лишило операцию ее политического значения.

Примером противоповстанческой войны, развязанной в поддержку неоколо­ниального режима, была американо-бельгийско-английская интервенция в Кон­го (Леопольдвиль) в 1964 г. Характерной особенностью этой войны была домини­рующая роль в ее подготовке и ведении ЦРУ США и бельгийской военно-поли­тической разведки.

ЦРУ начало открыто действовать в Конго с 1960 г. С прибытием в Леопольд­виль в декабре 1962 г. военной миссии США во главе с генерал-лейтенантом Тру­мэном его «возможности» значительно расширились. Полученные Трумэном ди­рективы выходили за рамки официальной задачи материального снабжения войск ООН; не исключалась и возможность появления в Конго американской морской пехоты.

После включения Африки в сферу ударного командования США американ­ские советники по противоповстанческим действиям появились при всех круп­ных командирах КНА. Секретное бюро ЦРУ в Конго «разрослось до размеров… малого военного министерства».

Бельгийская военная разведка после 1960 г. была представлена в Конго пол­ковником Вандевалле, бывшим начальником разведки «форс публик», который последовательно занимал затем посты главного военного советника в Катанге и начальника разведывательной службы КНА.

Особенностью этой противоповстанческой войны с самого начала была так­же непосредственная поддержка боевых действий КНА против повстанцев евро­пейскими наемниками и империалистическими армиями. Инженерное и тыловое обеспечение КНА осуществляли подразделения бельгийской армии; авиацион­ную поддержку — американские транспортные самолеты с экипажами под охра­ной парашютистов 82-й воздушно-десантной дивизии ударного командования, вертолеты и американские бомбардировщики В-26 и Т-28, пилотируемые кубин­цами-эмигрантами, нанятыми ЦРУ, и подразделения бельгийских ВВС.

Неудачи армии центрального правительства Чомбе в борьбе с повстанцами привели к более широкому и решительному вмешательству империалистических держав. При разработке плана подавления восстания 1964 г. империалистичес­кие разведки исходили из того, что оно развивалось не только в форме партизан­ских, но и регулярных маневренных боевых действий, особенно в восточных про­винциях. Предусматривалось нанесение скоординированных по времени и месту совместных ударов сухопутных войск и авиации по «нервным узлам» восстания — городам Восточного Конго (прежде всего по Стэнливилю), с тем чтобы ликви­дировать правительство НРК и не допустить объединения очагов восстания в единое целое. Отдельными мобильными группами предполагалось отрезать по­встанцев в пограничных районах от источников снабжения. Намечалось создать заслон из нескольких подразделений наемников и частей КНА для сдерживания наступления повстанческих сил, особенно по направлению к Леопольдвилю.

Основной удар наносила 5-я механизированная бригада, вновь сформиро­ванная и подготовленная на военной базе в Камине из белых наемников, катанг-ских жандармов и частей КНА, укомплектованных верными Чомбе соплеменни­ками. Она должна была совершить глубокий прорыв из Катанги через основной район восстания с юга на север и захватить г. Стэнливиль, руководителя восста­ния К.Гбенье, повстанческое правительство и его военный штаб. Захват Стэнли­виля 5-й механизированной бригадой под командованием полковника Вандевал­ле координировался по времени с воздушным десантом, подготовленным и осу­ществленным американо-бельгийским военным командованием при непосредст­венном участии командования ВВС НАТО с использованием одной из военно-воздушных баз английской системы мобильной обороны — острова Вознесения. В воздушно-десантной операции приняли участие 322-я американская воздуш­но-транспортная дивизия, входившая в состав ВВС НАТО, и 1-й бельгийский па­рашютный полк «командос».

С военной точки зрения комбинированная операция была крайне рискован­ной как для воздушно-десантной группы, которая могла быть расстреляна при высадке, так и для 5-й механизированной бригады, которая в других условиях могла быть разгромлена, если бы хоть раз попала в большую и хорошо воору­женную засаду. Интервенты рассчитывали, главным образом, на морально-пси­хологический эффект внезапного удара по центру национального движения. Кровавой расправой над патриотами, учиненной вместе с наемниками полковни­ка Вандевалле, они пытались запугать участников освободительного движения и помогавшее им население. Второй фазой действий держав-агрессоров должно было стать проведение серии десантов в Буниа, Ватсу (Ваца) и других городах Конго.

Комбинированный удар по Стэнливилю нанес серьезное поражение восста­нию, его политическая и военная организации ослабли. Однако дальнейшее рас­ширение интервенции на этот раз, благодаря энергичному вмешательству СССР, было предотвращено. Советское правительство потребовало немедленного пре­кращения военной интервенции, вывода бельгийских войск и иностранных наем­ников. Требование СССР поддержало 21 государство Азии и Африки. 30 декаб­ря 1964 г. Совет Безопасности принял резолюцию, в которой также потребовал вывода наемников с территории Конго.

Бельгийский десант был выведен, но наемники остались и были использова­ны при проведении операций по «закрытию границ» с Суданом, Угандой и Тан­занией в 1965 г., выразившихся в последовательных наступательных действиях небольших пехотных групп с применением обычных средств вооружения.

Характерной особенностью этих агрессивных войн против Египта и повстан­цев в Конго (Леопольдвиль) было «нагнетание напряженности»: используя сред­ства психологической войны, агрессоры организовали широкую кампанию про­тив правительства Г.А.Насера, раздували вопрос о «заложниках» в Стэнливиле.

Надо отметить, что агрессивные колониальные войны в Африке велись глав­ным образом как войны затяжного характера. Пытаясь найти выход из военно-политического тупика, в котором они оказались, португальские колонизаторы намеревались использовать в своей военно-политической стратегии, особенно в Анголе и Мозамбике, разработанную западными теоретиками контрреволюци­онных войн концепцию противоповстанческих действий.

Они определялись как «военные, полувоенные, политические, экономичес­кие и гражданские мероприятия, предпринимаемые правительством, чтобы на­нести поражение… повстанческим действиям». Наряду с методами вооруженно­го насилия, которые остаются основным средством подавления национально-ос­вободительного движения, в действиях империалистов заметное место заняли различные социально-экономические и идеологические мероприятия «превен­тивного» характера, рассчитанные на раскол освободительных сил.

Так, в Анголе и Мозамбике проводились социальные и экономические «ре­формы», не приносящие никакого облегчения трудящимся, но рассчитанные на привлечение к активному сотрудничеству с властями зажиточных слоев афри­канского населения в деревне, и особенно в городе. Путем расширения иммигра­ции планировалось резко увеличить численность европейского населения. Ар­мия, особенно в Мозамбике, широко практиковала ведение «гражданских дейст­вий», т.е. таких мер, которые, по замыслу колониальных властей, должны «заво­евать доверие африканцев» путем незначительного изменения условий жизни местного населения (ремонт дорог, строительство школ, обучение детей, разра­ботка санитарных проектов).

Однако сущность противоповстанческих действий была иной. «Гражданские действия», например, служили для установления контактов с местными вождя­ми, ремонта коммуникаций, усиления надзора над «подозрительными» элемен­тами, строительства «стратегических деревень», куда переселялись жители ох­ваченных повстанческим движением районов. Использование «гражданских действий» вовсе не означало отказа от применения вооруженной силы не только против повстанцев, но и мирного населения. В значительной степени они служи­ли для маскировки военных акций.

Наряду с демагогической болтовней о реформах и широкой кампанией по привлечению в колонии поселенцев португальские колонизаторы усиливали во­оруженное давление на повстанцев. Получив много современного вооружения, португальское командование в начале 70-х годов предприняло ряд попыток пе­рейти к противопартизанским наступательным операциям широкого масштаба. В северном и западном Мозамбике была осуществлена серия воздушно-десант­ных операций с применением аэромобильных сил, проводимых последовательно с востока на запад.

В Гвинее-Бисау португальское командование безуспешно пыталось раско­лоть сплошной фронт партизанских районов и оттеснить повстанческие силы к северным и южным границам. Провал этих наступлений привел к дальнейшему ожесточению войны. Одной из основных целей, которые преследовали порту­гальские колонизаторы, писал А.Кабрал, является «продолжение насильствен­ного разрушения человеческих и материальных ресурсов, которые служат осно­вой победоносного развития нашей борьбы». Ее проявления — террор против руководящих деятелей освободительной борьбы, уничтожение посевов (напал­мом, гербицидами, ядохимикатами) в районах, занятых повстанцами, что приво­дит к массовой гибели населения.

В Анголе, например, основные наступательные действия велись против осво­божденных районов, организовывалась их блокада, наносился вред посевам, терроризировалось население.

Одной из новых форм «устрашения» государств, ставших на путь независи­мости или оказывающих помощь национально-освободительным движениям, яв­лялось ведение диверсионно-подрывных действий, начиная от отдельных нару­шений границы до налетов бомбардировочной авиации и крупных рейдов — средств, взятых из арсенала американского ЦРУ и использовавшихся во Вьетна­ме, на Кубе, в Гватемале и других странах.

Заместитель премьер-министра Израиля И.Алон в книге «Создание израиль­ской армии», изданной в Лондоне в 1970 г., предал огласке стратегию «превен­тивных ударов», суть которой заключается «в праве» выйти за линию прекраще­ния огня «в небольших масштабах или в виде крупного превентивного контрнас­тупления».

Подобные «превентивные» действия против освободительных сил внутри страны и соседних африканских государств планировались и осуществлялись ЮАР. Боязнь массовых выступлений трудящихся находило широкое отражение во внутренней и внешней политике ее правительства.

Важную роль в этом играла политика апартеида (раздельного расселения аф­риканцев в бантустанах), которая привела к раздроблению территориального единства африканского населения, затруднила экономические, политические и культурные связи не только между европейцами и африканцами, но и различны­ми африканскими народностями. Пытаясь при помощи этой политики замедлить процесс формирования единой национальной общности, южно-африканские ра­систы стремились ослабить базу для развертывания общенациональной освобо­дительной борьбы как мирного, так и немирного характера. Общенациональное вооруженное восстание, вынужденное опираться на изолированные очаги, как показывает опыт Конго (Леопольдвиль), быстро теряет свою способность к рас­пространению, становится более уязвимым в военном отношении.

Создание бантустанов и выселение рабочих-африканцев из городов в уда­ленные поселки, по замыслу правительства, должны были сделать крупные про­мышленные и административные центры оплотом расистского режима. Разме­щение промышленных центров по границам бантустанов, объясняемое необхо­димостью участия в производственном процессе белых рабочих, которые про­живать там не имеют права, затрудняло создание даже в крупных бантустанах самостоятельных опорных баз вооруженного сопротивления.

Таким образом, южно-африканские расисты пытались ликвидировать одним ударом как социально-этническую, так и территориальную базу освободитель­ного движения.

Военная доктрина ЮАР предусматривала использование в противоповстан­ческих целях всех видов вооруженных сил, а также практически всего «белого» населения. Вооруженные силы обучались действиям в городах, комбинирован­ным облавам и прочесыванию в сельской местности с участием реактивной авиа­ции и вертолетов.

Во внешней политике особое внимание придавалось изоляции страны, «ней­трализации» вероятных «баз вторжения», в первую очередь Замбии. Изоляцию южно-африканские расисты пытались осуществить путем выдвижения воору­женных сил для блокирования границы и совместных боевых действий против партизан в Анголе, Родезии и Мозамбике; усилением прикрытия побережья па­трульными судами береговой обороны; созданием крупных полицейских погра­ничных патрульных сил по северной границе ЮАР (вторая линия «обороны» по­сле реки Замбези), крупных ВВС и развитой сети противовоздушной обороны. «Нейтрализация» вероятных «баз вторжения» осуществлялась путем непрерыв­ного экономического, политического, дипломатического и военного давления на окружающие африканские страны. Иначе говоря, вокруг ЮАР «заблаговремен­но» пытались создать примерно такую же «непроницаемую» блокаду, как и во­круг Алжира во время войны.

Опыт военных действий в Африке дает примеры разнообразных способов противоповстанческой борьбы. Выбор их зависел от поставленных задач, сил противника, общего уровня развития противопартизанской тактики.

После Второй мировой войны империалистические армии постепенно отка­зались от традиционной тактики карательных экспедиций, в соответствии с ко­торой на территории, охваченной восстанием, создавались военные посты, уст­раивались засады, проводились крупномасштабные операции методом блокиро­вания и поиска (облавы), преследования мобильными карательными колоннами отдельных партизанских отрядов. Посты, которые представляли собой блокгау­зы вдоль дорог, в долинах и горных проходах, контролировали район лишь в зо­не прицельного огня и были очень уязвимы для партизан. Патрули, требовавшие большого количества войск, не обеспечивали полной безопасности для агентуры колонизаторов. Облавы и прочесывания оказывали определенное психологичес­кое воздействие, но лишь на неподготовленных партизан, к тому же как средст­во их уничтожения были малоэффективными.

Колонизаторы все чаще обращались к новой тактике противопартизанских действий. Известный историк контрпартизанской войны Пэйджет подчеркивал, что основным, а часто решающим средством в борьбе против партизан являлась «хорошо налаженная разведка», своевременно поставляющая точную информа­цию о предполагаемых действиях партизан.

Основным способом противопартизанских действий, который использовался в Алжире, Камеруне, Кении, Мозамбике и других колониях, были комплексные поисково-карательные операции против «зон убежища» (опорных баз парти­зан). Они начинались, как правило, с разведки, а затем изоляции предполагаемой «зоны убежища» путем окружения ее «зоной умиротворения». Последняя должна была быть достаточно широкой, чтобы ее нельзя было пересечь за один ночной переход. Все население отсюда переселялось в «центры перегруппиров­ки», где должно было находиться под охраной войск, полиции и отрядов «само­обороны». Прибывшие в зону войска организовывали разведку «зоны убежи­ща», а после получения разведывательных данных о дислокации партизан нано­сили по ним удар, пытаясь навязать противнику бой и уничтожить его живую си­лу. Таким образом, в замысле операции ясно прослеживается один из общих принципов контрпартизанской войны — изоляция партизан от населения как ос­новное условие успеха.

Участвующие в поисково-карательной операции войска делились обычно на следующие группы: «охотничьи команды» численностью до 100-150 человек, ко­торые формировались в каждом эшелоне, начиная с батальона; общий резерв, состоящий из частей и подразделений «классического» типа, поддержанных авиацией, артиллерией, саперами; войска сектора. На «охотничьи команды» воз­лагалась задача поиска и обнаружения подразделений партизан и вызова резер­вов. По расчетам специалистов, для проведения операции по созданию «зоны умиротворения» против роты АНО численностью 100-150 человек требовался батальон четырехротного состава, для действий против «зоны убежища» — ди­визия пехоты.

Действия в «зоне умиротворения» обычно начинались на рассвете, чтобы ус­петь прочесать всю местность до наступления темноты. Допросами и пытками населения добывалась необходимая информация. Одновременно инженерные войска блокировали «зону убежища». После получения разведывательных дан­ных начинались действия непосредственно против «зоны убежищ». Войска зани­мали все основные дороги и тропы, зона делилась на батальонные секторы, и по всей ее площади создавалась «сеть» из патрулей, постов, мин-ловушек, засад, которая должна была воспрепятствовать передвижениям партизан и тем самым способствовать их обнаружению и уничтожению. Население вывозилось в «цен­тры перегруппировки», и начиналось преследование партизанских отрядов и групп.

Использовались и другие тактические приемы. В Кении, например, применя­лась тактика патрулирования, разработанная с помощью европейцев-охотников. Она требовала специальной подготовки, особого обмундирования и высокой квалификации младшего командного состава. Боевой единицей был патруль из 6-7 человек, сопровождаемый местными следопытами, иногда — служебными собаками. Патрулирование продолжалось 4-5 дней. Его непрерывность обеспе­чивалась малым количеством носимого снаряжения, использованием специаль­ных рационов, созданием лесных складов, сбрасыванием продовольствия и сна­ряжения с воздуха, использованием носильщиков, вьючных животных. Однако хорошо ориентировавшиеся в лесу партизаны вскоре научились следить за пат­рулями и укрываться при их приближении. Тогда было решено в районах веро­ятного нахождения партизан создавать много засад (до 50 на батальонный сек­тор). В засаду обычно наряжалось отделение из 4 солдат с автоматическим ору­жием и гранатами. Чтобы вынудить партизан двигаться по направлению к заса­де, применялся артиллерийский обстрел по площадям, бомбардировка лесных районов тяжелыми бомбардировщиками и истребителями-бомбардировщиками с применением фугасных или напалмовых бомб. Когда этот метод оказался недо­статочно эффективным, для действий против «зон убежища» была применена специально разработанная английской военной разведкой тактика лжепарти­занских отрядов (или «специальных команд»),

В большой степени влияли на тактическое применение войск условия боя в африканском кустарнике — буше. В Камеруне, где боевые действия проходили на плоскогорьях, поросших кустарником, самостоятельные тактические задачи выполнялись не ротой, а взводом. В ряде случаев наиболее эффективными под­разделениями были отделения под командованием унтер-офицеров.

3 контрпартизанских войнах большого пространственного размаха типа ал­жирской проводились крупные поисково-карательные операции, в которых при­менялись и тесно взаимодействовали различные рода войск. Так, в операциях по «плану Шаля» в Большой Кабилии — район Тизи-Узу и Булей — принимали уча­стие морская пехота, парашютисты, сухопутные войска с танками и авиация. В этих крупномасштабных операциях, проводимых в районах с тяжелыми клима­тическими условиями, с редкой сетью коммуникаций, приходилось «больше за­ботиться о тыле, чем о тактике».

Тактика противоповстанческих действий в условиях регулярной войны, ха­рактерная для Конго (Леопольдвиль), в основном сводилась к боевым действиям «колоннами». Командование противоповстанческими силами прибегало к этому способу, прелсде всего, из-за огромных размеров территории страны, на которой повстанцы, по его мнению, могли удерживать лишь ключевые позиции и не име­ли возможности охранять свои коммуникации на всем их протяжении. Отсюда вытекала необходимость предвидеть, в каких пунктах повстанцы собираются за­щищаться, чтобы своевременно нанести по ним удар. Из двух способов сближе­ния с противником — классического (с постепенным развертыванием, высылкой разведки, передового отряда и т.д.) и прорыва моторизованной колонной — обычно применялся второй. Расчет строился на неожиданной демонстрации си­лы, на скорости мобильной колонны, на превосходстве огневой мощи и реши­тельности действий.

Примером может служить уже упоминавшееся наступление 5-й механизиро­ванной бригады на Стэнливиль в октябре — ноябре 1964 г., которая совершила прорыв в глубь занятых повстанцами восточных провинций Конго — к Стэнли­вилю. Боевой порядок бригады был построен в одну колонну, в голове — броне­транспортеры, в тылу — инженерные подразделения. Колонна не имела ни раз­ведывательного отряда, ни авангарда, а совершала марш как компактное целое. Разведку в ее интересах вела авиация. Управление движением осуществлялось с вертолета.

Характерным примером тактики боевого применения мобильной колонны является захват 5-й механизированной бригадой г. Кинду. После авиационной подготовки, проведенной самолетами В-26 (пушечный огонь и ракеты), мотоко­лонна на полном ходу ворвалась в город и устремилась к парому на реке Луала-ба и железнодорожной станции. После этого, развернувшись в противополож­ную сторону, она широким фронтом начала наступление на оборонявшихся сим-ба с тыла, прочесывая весь город. Одна мобильная группа была выделена для за­хвата аэродрома, над которым уже кружили транспортные самолеты. Немедлен­но после расчистки взлетно-посадочной полосы, заваленной бочками, началась высадка воздушного десанта. Большинство симба были окружены, и в городе на­чалась резня.

«Разновидностью» противоповстанческих действий являлись карательные акции в городах. Их тактика разрабатывалась колонизаторами применительно к трем вариантам: для подавления стихийных выступлений городского населения, вооруженных восстаний и контрпартизанской войны.

После Второй мировой войны города рассматривались колонизаторами как центры народных волнений и восстаний. Примером тактики действий против по­встанцев может служить подавление бельгийскими властями стихийного вы­ступления в Леопольдвиле.

За «порядком» в этом городе следила полиция, которой должен был оказы­вать непосредственную поддержку гарнизон (2500 солдат и офицеров) и около 1000 военных специалистов. Были определены три этапа ввода в действие войск: «военная оккупация», «полицейские действия» и «военные действия».

4 января 1959 г. в Леопольдвиле вспыхнула стихийная демонстрация, вызван­ная отменой митинга партии «Абако». В ночь с 4 на 5 января африканцы стали безраздельными хозяевами африканской части города. Администрация развер­нула штаб взаимодействия и ввела в действие 3 роты, но уже к 20 часам власть была передана военным. В подавлении выступлений горожан участвовали все имевшиеся подразделения. Вокруг европейского центра были установлены за­граждения, началось методичное наступление на африканские кварталы сначала со слезоточивыми, а затем боевыми гранатами и огнем. Одновременно, блокиро­вав все дороги, бельгийцы отрезали город от остальной части страны. Разгром восставших закончился кровавыми репрессиями. По официальным данным, бы­ло убито 49 человек и 200-300 ранено.

Для действий в городах была разработана специальная тактика. В ее основу были положены принципы изоляции повстанцев от населения и жесточайшего террора. Город обносили проволочными заграждениями, «нарезали» участки, кварталы, группы домов маркировали. Для всего населения ввели особые серти­фикатные карточки, установили личную ответственность старшин кварталов за каждого жителя. Чтобы лишить повстанцев продовольствия, клеймили скот, вве­ли продовольственные карточки. В каждый квартал назначался «шеф по полити­ческой деятельности». Вводился комендантский час. В каждом секторе имелись военные посты и мобильный резерв численностью до роты. Выявление сети по­встанцев сопровождалось массовыми репрессиями, облавами. В городе создава­лась сложная система разведки — внешней (сыскной) и внутренней (агентурной). Путем пыток задержанных повстанцев добывалась информация.

Противоповстанческие силы, принимавшие участие в боевых действиях про­тив африканцев, состояли, как правило, из следующих элементов: регулярные войска метрополии (сухопутные, авиация, флот); войсковые части, укомплекто­ванные европейскими поселенцами (жандармерия, в том числе мобильная, во­оруженная полиция); территориальные войска и полиция, укомплектованные поселенцами (Кенийский полк и полицейский резерв Кении), провинциальная организация добровольцев и гражданской обороны в португальских колониях, регулярные африканские войска (королевские африканские стрелки в Кении, «африканские роты» в португальских колониях); отряды «внутренней стражи» и самообороны, в которые — большей частью насильно — зачислялись жители районов, охваченных восстанием.

Раздельное существование европейских и африканских частей объяснялось как различиями в уровне боевой подготовки, вооружении войск, способах их бо­евого применения, так и боязнью колонизаторов создавать смешанные части.

Африканским войскам далеко не всегда доверялось выполнение ответствен­ных боевых задач. Большей частью они использовались для несения военно-по­лицейской службы. В своих агрессивных войнах империализм использовал, как правило, крупные вооруженные силы.

В послевоенные годы против африканцев в общей сложности было задейст­вовано до 2 миллионов солдат и офицеров. Подавляющее большинство составля­ли войска метрополий, ЮАР и Израиля. Наиболее «надежными» в борьбе про­тив африканцев были регулярные профессиональные войска метрополий и тер­риториальные войска колоний, укомплектованные поселенцами.

Однако на эти войска колонизаторы твердо полагаться не могли, и потому в Алжире они использовались главным образом в обороне. В Англии в середине 50-х годов было принято решение полностью отказаться от призыва, использо­вать только наемную армию. Африканские войска, особенно во французских и португальских колониях, были менее «надежны», чем в английских. Впрочем, и в английских колониях они иногда помогали повстанцам, стреляли в воздух.

Боевые действия выявили большие потребности в людских резервах. По мне­нию английских военных историков Э.О’Бэлланса и Дж.Пэйджета, общее соот­ношение войск «безопасности» и повстанцев в партизанской войне должно быть 10-15:1.

Опыт первых войн показал низкую эффективность «обычных» вооруженных сил. В колониальных войнах в Африке основную роль играли пехота и мотопехо­та. Пехотные части, не обученные методам контрпартизанской войны, не могли противостоять маневренным подразделениям партизан, умело использовавшим свои преимущества во внезапности, быстром перемещении и т.п.

Отсутствие полевых сражений оставляло в бездействии полевую артилле­рию, прежде всего тяжелую и среднюю. Условия местности и климата (особенно в Центральной и Восточной Африке) редко позволяли применять бронетанковые войска.

В связи с переходом к стратегии и тактике контрпартизанских войн серьезно изменилась и организация вооруженных сил. Это выразилось, прежде всего, в выделении двух оперативных элементов: сил прикрытия и контроля, с одной сто­роны, и подвижных резервов — с другой. Пехоту и мотопехоту, танковые части (в Алжире) стали использовать главным образом в составе войск, обеспечиваю­щих систему «прикрытия», т.е. преимущественно в обороне. Резко возросла роль специально подготовленных войск — парашютных, воздушно-десантных, а так­же пехотных, способных к быстрой переброске в район боевых действий, боям в особых условиях — в тылу противника, окружении, к действиям в качестве «ко­мандос» и т.д. Последнее обстоятельство вызвало значительный рост удельного веса высокомобильных частей и соединений: парашютных, «командос», воздуш­но-десантных и др. (французские 10-я парашютная, 25-я легкая парашютная ди­визии; португальские стрелки особого назначения). Появились «специальные войска» («рейнджеры»), В колониях широко использовались навербованные из европейцев наемные войска (иностранный легион, наемники).

Характерной особенностью развития воздушно-десантных войск при ис­пользовании в поисково-карательных операциях стала тенденция к превраще­нию их в аэромобильные, иначе говоря, к передаче боевых и транспортных авиа­средств в штат воздушно-десантного соединения, действующего как элемент су­хопутных сил.

Наемники 60-х годов — это особые части армий некоторых реакционных аф­риканских режимов (5, 6 и 8-й отдельные батальоны «командос» Конголезской национальной армии). В них набирались главным образом бывшие офицеры и ун­тер-офицеры колониальных войск, имевшие опыт противопартизанской борьбы в Алжире, Вьетнаме, Малайе, Анголе, кубинские эмигранты, множество бельгий­ских военнослужащих. Задачи, ради которых создавались «командос», были следующими: военная — усиление небоеспособных частей местных марионеточ­ных режимов, ведение боев, требующих высокого уровня боевой подготовки; психологическая — посредством зверств терроризировать африканских по­встанцев и население. В частях наемников была установлена жесткая дисципли­на, много внимания уделялось боевой подготовке.

Основное тактическое подразделение наемников в Конго — отдельный бата­льон — состоял из 5-7 отдельных взводов, имевших общебатальонную нумера­цию: 51, 52, 53-й и т.д. Взвод действовал самостоятельно или в составе сводной боевой группы с подразделениями Конголезской национальной армии. Он со­стоял из 40 солдат, 3 сержантов, 2 офицеров. Все солдаты вооружались автома­тическими винтовками, на джипах стационарно крепились пулемет или безот­катное орудие американского производства. Во взводе имелись 2 бронетранс­портера «Мерседес». Отдельный взвод поддерживался 2 истребителями-бом­бардировщиками (Т-28 или В-26), вооруженными ракетами.

Инженерные войска применялись для установки различных видов загражде­ний с целью изоляции партизан, в частности «линии Мориса». Эта комплексная система состояла из 2 полос электрифицированных заграждений общей протя­женностью 1500 км и была оборудована постами наблюдения, электрическими детекторами, сетями для защиты от снарядов безоткатных орудий, минными по­лями, на которых было установлено свыше 1 миллиона противопехотных мин. По ночам она постоянно освещалась, патрулировалась бронетранспортерами и танками. В Кении лесные «зоны убежища» были отделены от резерватов огром­ным рвом (более чем 80 км длиной), обнесенным проволочными заграждениями и заминированным. Выращивание продовольственных культур было запрещено в зоне шириной до 5 км.

Инженерные войска использовались также для создания заграждений обыч­ного типа вокруг партизанских зон, а также действовали вместе с мобильными отрядами в ходе операций в зонах.

Артиллерия применялась как средство обстрела «зон убежища» по площа­дям, для обороны заграждений по границе и вокруг повстанческих зон. Артилле­рия средних и малых калибров использовалась для усиления пехоты в операци­ях крупного масштаба. Реактивная артиллерия, в частности, противотанковые управляемые реактивные снаряды (ПТУРС), нашла применение в горной войне, для поражения укрытий в пещерах, огневых точек и т.д.

В локальных конфликтах артиллерия применялась обычными способами. Од­нако следует отметить, что в израильской армии вся она была переведена на са­моходную. В пехотных бригадах вместо орудий использовались 120-мм миноме­ты, смонтированные на бронетранспортерах.

Одним из решающих родов войск в противопартизанских операциях стала авиация. Она широко использовалась как средство огневой поддержки. Тяжелые бомбардировщики впервые были применены для бомбардировок партизанских районов по площадям в Кении. В горно-лесных районах Кении и Алжира важную роль играла легкомоторная авиация, выполнявшая задачи разведки и снабжения войск, так как вертолеты на определенных высотах использовать было уже не­возможно из-за слишком разреженной атмосферы. Легкобомбардировочная авиация эффективно применялась во всех вооруженных конфликтах в Африке, особенно в Конго (Леопольдвиль).

Исключительно важную роль сыграла авиация в обеспечении подвижности противоповстанческих сил. В ходе войны в Алжире происходил переход от воз­душно-десантных к вертолетно-десантным поисково-карательным операциям. Тогда же некоторые вертолеты получили тяжелое вооружение для огневого прикрытия и поддержки десанта. Вертолетчики вели наблюдение за местностью (вертолетное патрулирование), десантировали группы «командос» в район бое­вых действий и непосредственно на поле боя.

Вертолетные подразделения чаще всего использовались в составе подвижно­го резерва сектора (полузоны). Примером самостоятельной поисково-каратель­ной операции воздушно-десантных войск может служить операция в районе на­селенного пункта Тимимун (пустыня Сахара). Для уничтожения подвижного подразделения АНО, угрожавшего нефтепромыслам, здесь были сосредоточены полк парашютистов, 6 транспортных, 3 разведывательных и 3 боевых самолета, 8 вертолетов. В течение полутора месяцев при помощи самолетной и вертолет­ной разведки французы стремились установить местонахождение отрядов АНО, а затем сбрасывали парашютные или доставляли вертолетные десанты. Эффект внезапности в условиях пустыни позволил нанести серьезное поражение по­встанцам.

Воздушное десантирование с использованием крупных соединений и частей воздушно-десантных войск нашло применение в агрессивных действиях против Египта, в Конго (Леопольдвиль), Испанской Сахаре.

В ходе тройственной агрессии 1956 г. французские и английские парашютные соединения использовались как авангард основных сил вторжения в Порт-Саи­де и Порт-Фуаде для захвата аэродромов и плацдармов. Израильская парашют­ная бригада действовала как мотопехотное соединение, однако из ее состава 2 усиленных батальона десантировались в тылу египтян в качестве передовых от­рядов. Во время израильской агрессии 1967 г. десантирование с вертолетов при­менялось в ходе общевойскового боя как тактическое средство.

Примером воздушного десантирования стратегического значения, которое отличалось не только масштабами, но и сложностью организации, была опера­ция «Красный дракон» (высадка силами НАТО в Стэнливиле бельгийского пара­шютного десанта).

Выжидательный аэродром операции находился на острове Вознесения. Де­сант прибыл туда из Европы. Затем он был переброшен на аэродром подскока — базу ВВС в Камине. Операцию обеспечивали 15 самолетов С-130Е (в том чис­ле 1 запасной, 1 — связи, 1 — с боеприпасами), 2 НС-97, С-124. В десанте уча­ствовал батальон парашютистов «командос», усиленный одной ротой. На его вооружении имелись 4 бронетранспортера (каждый с 3 пулеметами), 11 ролле­ров (для передвижения по пересеченной местности). На вооружении парашю­тистов, имевших по 100 патронов и 2 гранаты на человека, находились автома­тические винтовки, пулеметы, 83-мм безоткатные орудия, гранатометы и 80-мм минометы.

Высадка осуществлялась двумя волнами: 5 самолетов (первая волна) сброси­ли парашютный десант, который оттеснил с аэродрома небольшую охрану и уб­рал заграждения со взлетно-посадочной полосы. 7 самолетов (вторая волна) вы­садили еще 225 человек. В Стэнливиле они действовали поротно: одна рота на­правилась в африканский район города (где якобы находились заложники), вто­рая — на штаб-квартиру противника, третья захватила контрольную башню аэ­родрома, четвертая (штабная) оставалась в резерве. Действия авиагруппы под­держивались боевыми самолетами В-26.

В ходе подготовки аэромобильных операций в северном Мозамбике был уч­тен опыт Вьетнама и применения в Африке мобильного стратегического резерва английских вооруженных сил. Основным боевым компонентом этих операций являлись португальские парашютные части и отряды «командос».

С военных баз транспортные самолеты доставляли их на заранее подготов­ленные в джунглях посадочные площадки. Оттуда на вертолетах при поддержке авиации и вооруженных вертолетов они совершали налеты на освобожденные деревни, опорные базы партизан, десантировали карательные подразделения.

На начальных этапах империалистические армии применяли обычную воен­ную технику. Однако постепенно стали выделяться виды оружия, наиболее при­способленные для контрпартизанских войн и природных условий Африки.

Боевые действия в Африке в основном проходили до начала американской агрессии во Вьетнаме, во время которой применялись такие средства контрпар­тизанской войны, как фосфорные бомбы, гранаты и снаряды, кассетные бомбы, амфибийные бронетранспортеры, инфракрасные и тепловые прицелы для ноч­ного боя, мобильные радиолокационные установки, позволяющие «видеть» на­земного противника на расстоянии до 1000 м, бесшумное оружие и т.п. В частно­сти, были разработаны напалмовые бомбы, шрапнельные мины, высокоэффек­тивные ночные прицелы, управляемые реактивные снаряды, велись работы по приспособлению военно-электронной аппаратуры к климатическим условиям пограничных областей ЮАР.

Противоповстанческие действия колонизаторов в Африке предусматривали широкое использование подрывной пропаганды для изоляции повстанцев. Фор­мы ее зависели от условий конфликта. Их общей идеологической основой были антикоммунизм, патернализм, национальная и этническая нетерпимость. Со­ставными элементами «психологической войны» были различные реформы как административного, так и социально-экономического порядка, идеологическая обработка путем «убеждения». Главной и неотъемлемой частью «психологичес­кой войны» были массовый террор и насилие.

Идея насилия, заложенная в основу подрывной пропаганды, выражалась формулой «присутствие силы влияет на ум». В соответствии с ней французские «теоретики» в «психологической войне» основное место отводили армии. По­следняя была «силой, которая воюет. Ее победы, ее внутренняя связь, ее мощь — необходимая основа психологических действий». Английские теоретики выра­жались более конкретно, подчеркивая, что для привлечения населения на сторо­ну администрации нужно употреблять политику кнута и пряника. Пытаясь под влиянием неудач перейти от грубых методов чисто репрессивного подавления к более изощренным, колонизаторы в конечном счете вновь возвращались к то­тальному террору.

Наиболее изощренная система подрывной пропаганды была разработана во французской армии в период войны в Алжире, особенно после того, как руко­водство ею взяла в свои руки «школа революционной войны». Начиная с мая 1956 г. целый ряд директив, изданных Р.Лакостом, расширили юрисдикцию ар­мии в области подрывной пропаганды, вменили ей в обязанность «восстановле­ние контактов» с населением, под которым подразумевалось внесение раскола в ряды алжирских патриотов и агитация за неоколониалистскую программу со­хранения Алжира в руках французских монополий под флагом создания «об­новленного франко-мусульманского сообщества». К ноябрю 1957 г. оформилась «служба психологических действий» — 5-е бюро, сеть которого была доведена до батальона и даже ниже. Она координировалась с действиями отрядов САС

(административная служба сельской местности) и САУ (секции городской адми­нистрации), на которые возлагались задачи «объединения» населения районов и городов после захвата их войсками. Общая численность «службы психологичес­кого действия» составляла 1200 человек. Постоянное ядро состояло из офицера-командира, его заместителя сержанта, трех гражданских лиц — казначея, секре­таря и радиста, а также некоторого количества алжирцев.

5-е бюро занималось «пропагандистской работой», для чего каждой зоне бы­ла придана рота подвижных средств агитации. Молодежь, женщин, ветеранов войны оно пыталось вовлечь в отряды «самообороны» и разведывательную дея­тельность. В задачи 5-го бюро входила идеологическая обработка алжирцев в центрах перемещения и перегруппировки, в каждом из которых находился офи­цер психологической службы. В конечном счете психологическая обработка сво­дилась к тому, что алжирцев заставляли давать подписки о сотрудничестве под угрозой смерти. Результаты, далее по оценкам зарубежных исследователей, бы­ли «искусственными и разочаровывающими».

Центром усилий английской психологической службы была идеологическая обработка колониальных войск. В основном внимание обращалось на воспита­ние беспрекословного подчинения англичанам, разъяснение «вклада» Велико­британии в развитие африканских колоний, подчеркивание их «единства» с мет­рополией. Психологическая обработка и «перевоспитание» партизан и сочувст­вующих им местных жителей осуществлялись при помощи общих идеологичес­ких служб и специально созданных организаций.

Подрывная пропаганда составляла неотъемлемую часть противоповстанче­ских действий в португальских колониях. За ее ведение отвечала служба соци­ально-психологических действий португальской армии. Официально провоз­глашалось, что задача армии заключалась в «завоевании доверия африканцев и улучшении их жизненных условий». Однако практически дело сводилось к строительству дорог в зоне боевых действий, установлению контактов с мест­ными вождями, надзору за расселением «подозрительных» элементов. В эту же программу входило строительство многочисленных «центров для расселения» эвакуируемого из зон боевых действий населения. Эффективность программы всячески раздувалась апологетами колониализма. Любые неудачи португаль­ских вояк приводили к развязыванию массового террора против мирного насе­ления.