Партизанство как военный метод. Советские герильерос против фашистов в Испании (1936 — 1939)

События в республиканской Испании в 1936 — 1939 гг. явились очередным этапом развития форм и способов партизанской войны. Напомним. Военный пе­реворот, совершенный в 1923 г., завершился разгоном парламента (кортесов), от­меной буржуазных свобод и конституционных гарантий (личной неприкосно­венности), роспуском политических партий, переходом власти в руки военной хунты.

Военному перевороту помогла колониальная авантюра Испании в Марокко. Поражения испанской армии в борьбе против рифских племен, сражавшихся под руководством Абд-эль Керима, усилили общее недовольство «грязной» вой­ной, а заодно и правительством, которое ее вело. В январе 1930 г. за крахом дик­татуры последовало свержение монархии (апрель 1931 г.).

События разворачивались быстро. В антимонархическом движении сплоти­лись самые разные силы — от рабочих и крестьян до левобуржуазных партий и со­циалистов. Монархия пыталась спасти себя частичными уступками, но безрезуль­татно. В апреле 1931 г. республиканцы одержали блестящие победы на муници­пальных выборах. Вслед за тем они образовали республиканские правительства — сначала в Барселоне, а затем в Мадриде. Король Альфонс бежал во Францию.

В 1931 г. Учредительным собранием утверждена конституция Испанской рес­публики. Законодательная власть вручалась парламенту, избранному на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования. Каталония сделалась авто­

номной областью в рамках единой Испанской Республики. Конституция объявля­ла ликвидированными феодальные отношения и обещала аграрную реформу. Уч­редительное собрание приняло законы о 8-часовом рабочем дне и социальном страховании. Всему этому не суждено было претвориться в жизнь.

В обстановке всеобщего недовольства исходом революции явилось размеже­вание сил. Социал-демократический лагерь был расколот, а компартия не имела достаточной силы. В это время реакция объединилась в так называемой Испан­ской конфедерации автономных правых. На выборах 1933 г. ей удается одержать крупную победу и составить правительство.

Реакционный курс правых партий, их откровенный отказ от завоеваний рево­люции вызвали знаменитое восстание астурийских шахтеров, поддержанное восстанием в Каталонии и всеобщей забастовкой в Мадриде, Севилье и других городах. С помощью марокканских войск и иностранного легиона правительст­во подавило восстание: 2 тысячи шахтеров были убиты и не менее 30 тысяч при­говорены к заключению. Автономия Каталонии была ликвидирована.

В период «черного двухлетия», как были названы особо мрачные 1934 —1935 гг., реакции удалось ликвидировать все основные социальные завоевания: крестьяне сгонялись с земли, рабочие подвергались контрреволюционному террору. Ком­партия вынуждена была уйти в подполье.

В стране возник Народный фронт в составе коммунистов, социалистов, рес­публиканцев, членов Всеобщего рабочего союза и др. На выборах, происходив­ших в феврале 1936 г., партии Народного фронта получили 268 мест в парламен­те из 473. Были выпущены из тюрем политические заключенные, восстановлена автономия Каталонии, приняты законы, улучшавшие положение рабочих, нача­лось осуществление аграрной реформы.

Победа Народного фронта активизировала испанский фашизм, группиро­вавшийся в партии «Фаланга» и вокруг нее. В середине июля 1936 г. в испанском Марокко, а вслед за тем — во многих городах самой Испании начался военно-фашистский мятеж, который возглавил генерал Франко. Мятежники получили щедрую помощь военными материалами и людьми со стороны Германии и Ита­лии. На их стороне оказались правительства Англии и Франции.

На помощь республиканской Испании пришли тысячи интернационалистов из всех стран мира. Они создали интернациональную бригаду. В конце 1938 г. на­ступило ухудшение военного положения Испанской республики. В январе 1939 г. пала Барселона. В конце марта испанский фашизм торжествовал победу. Спустя несколько месяцев генерал Франко стал единоличным диктатором Испании. Его режим надолго пережил войну, сохранившись до ноября 1975 г., то есть до смер­ти диктатора.

Мятеж начался 18 июля 1936 г. В первые недели мятежников не поддержали ни военный, ни гражданский флот республики. В Африке застряли главные си­лы, на которые рассчитывал Франко, — иностранный легион наемников и марок­канская конница: их не на чем было переправить через Гибралтар. Сторонники Франко, в том числе военные, заявили, что без помощи Германии и Италии заго­вор обречен на провал. И поддержка пошла.

Из Африки на германских транспортных самолетах стали перебрасывать в Испанию марокканский 18-тысячный конный корпус. Немецкий легион «Кон­дор» насчитывал более 50 тысяч солдат и офицеров, оснащенных самым совре­менным по тем временам оружием. Из Италии поступило почти 200 тысяч чело­век, около 2000 орудий, до 1000 самолетов, транспорты с пулеметами, ружьями и боеприпасами. Был сформирован карательный «иностранный легион». Активно формировалась «пятая колонна» — диверсионно-разведывательные формиро­вания франкистов, которые предназначались для совершения диверсий и терро­ристических актов против интернациональных бригад. Именно тогда родился этот термин как нарицательное наименование вражеской агентуры внутри госу­дарства или политического движения, ведущих подрывные действия в интересах внешнего противника.

Как известно, во время гражданской войны в Испании на Мадрид наступали четыре колонны войск генерала Франко, а его агентура внутри города — та са­мая «пятая колонна» — должна была нанести удар с тыла.

К началу гражданской войны республиканская армия являла собой разроз­ненные воинские части, которые не всегда подчинялись общему командованию. Почти каждая политическая партия, входящая в Народный фронт, стремилась иметь собственные воинские формирования со своими красными, черно-красны­ми, бело-розовыми и другими флагами. На стороне республиканцев воевало формирование анархистов.

Советский Союз снабжал республиканскую Испанию оружием, а советские добровольцы, главным образом танкисты и летчики, принимали непосредствен­ное участие в боях с фашистскими армиями. Активно участвовали в этой войне в качестве советников и инструкторов советские диверсанты и разведчики. Имен­но благодаря использованию их опыта испанские партизаны наносили против­нику существенный урон с малыми потерями для себя, а часто и вовсе без потерь, заставляя его расходовать значительные силы на охрану своего тыла и тем са­мым ослабляя фашистские войска на фронте.

Советские специалисты обучали испанских партизан и вместе с ними участ­вовали в операциях и в тылу врага. В составе партизанских групп и отрядов ока­залось достаточное количество первоклассных водителей. Были там и радисты, оружейники, армейские и гражданские подрывники, были люди, знающие топо­графию, но совершенно не было имевших представление об основах организации и тактики партизанской борьбы, технике и тактике диверсий.

Испанские республиканские партизанские формирования с помощью совет­ников й инструкторов осваивали советский опыт и наносили противнику сущест­венный урон. Мятежникам не удалось предохранить пути сообщения и другие объекты, имеющие большое военное значение, от воздействия партизан и осо­бенно спецгрупп (отрядов).

Партизанам нужны были противопоездные, противоавтомобильные, объект­ные мины, мины-сюрпризы, в том числе замедленного действия, взрывчатые ве­щества. Все это приходилось изготовлять в мастерских спецшкол. Две мастер­ские, созданные при партизанских школах, снабжали минами не только спецба­тальон, но и впоследствии партизанскую бригаду и все диверсионные группы и отряды.

Советник обязан был не только наладить производство взрывных средств, но и быть способным во главе групп действовать в тылу противника на незнакомой территории, даже не зная языка. Обучение в школе продолжалось три-четыре недели, затем обучаемые участвовали в нескольких вылазках в тыл врага. Если возникала необходимость, вновь занимались в школе еще несколько дней допол­нительно.

К лету 1937 г. весь состав преподавателей — командиров школьных подраз­делений — имел на своем личном счету не менее двух подорванных поездов или несколько автомашин. Всего же, по воспоминаниям И.Г.Старинова, кавалера 11 орденов, признанного наставника тысяч партизан, минеров и диверсантов, за первые 10 месяцев в партизанских школах было обучено около 600 человек. За это лее время один воспитанник школы, Доминго Унгрия, из командира группы вырос в командира знаменитого XIV партизанского корпуса, а боль­шинство участников первых диверсий стали командирами подразделений, рот, батальонов, двое — командирами бригад.

Железнодорожные линии были разбиты на участки. Через каждые 4-6 дней на один из них высылался партизанский отряд или группа, которые с помощью местного населения разрушали мосты, телеграфные линии, разбирали строения железной дороги, совершали нападения на поезда, разъезды и т.д.

Другие группы с помощью местного населения предпринимали налеты на от­дельные команды и далее на опорные пункты, добывали разведданные.

Так, в июле 1937 г. под руководством советского разведчика Х.Д.Мамсурова (Ксанти), в будущем Героя Советского Союза, была разработана операция по вы­воду из строя на 5 суток участка железной дороги, соединяющей Мадрид с Юж­ным фронтом противника, и нарушению автомобильного двюкения на параллель­ной автомагистрали. Она предусматривала массовое применение противопоезд-ных и объектных мин замедленного действия. Операция прошла успешно. Парти­занский батальон был преобразован в бригаду специального назначения.

После уничтожения штаба итало-фашистской авиационной дивизии под Кордова в результате крушения поезда республиканское командование убеди­лось в эффективности действий партизан, их способности малыми силами нано­сить большой урон противнику.

Проявилась высокая эффективность засад против механизированных ко­лонн. Уже к лету 1937 г. на многих участках партизаны полностью парализовали ночное движение автотранспорта. Оказалось, что автомобильные колонны, да­же сопровождаемые танками, были весьма уязвимы от партизанских засад. В го­рах они не могли высылать бокового охранения, а охранять дороги у мятежни­ков не было сил. Нанеся огневой удар по колонне, партизаны, если это было им по силам, добивали ее или отходили по местности, где преследование по следу было исключено.

Партизанские силы частично базировались в горно-лесных районах в тылу противника, а наиболее активно действующие отряды имели основные базы в ты­лу республиканских войск. Иногда они организовывали промежуточные базы в тылу мятежников. Это было вызвано тем, что партизаны остро нуждались в ору­жии, боеприпасах, особенно в специальных минно-взрывных и зажигательных средствах, которыми наносили противнику основной урон в материальных сред­ствах и живой силе. Эти средства без наличия радиосвязи авиация не могла до­ставлять в тыл противника, и партизанские войсковые формирования через ли­нию фронта совершали глубокие рейды в тыл мятежников.

Часть мин войсковые партизанские подразделения передавали партизанам-подпольщикам, которые имели возможность устанавливать их незаметно для противника на различных объектах: цистернах с горючим, подвижном составе с боеприпасами, автотранспорте и далее на самолетах.

В городах партизанская борьба велась только одиночными подпольщиками и небольшими группами с обязательным применением минно-взрывных устройств замедленного действия, так как боевые столкновения в условиях комендантско­го часа в большинстве случаев приводили к гибели партизан.

Главным военным советником республиканской армии был корпусной ко­миссар Я.К.Берзин, бывший начальник Разведупра РККА (Гришин). В числе дру­гих партизанской деятельностью в тылу франкистов тогда занимались «белорус­ские партизаны» Станислав Ваупшасов и Александр Рабцевич, оперативники НКВД Кирилл Орловский и Николай Прокопюк, Артур Спрогис и другие. Так, Мамсуров был направлен советником к лидеру анархистов Буэнавентуре Дурру-ти. Спрогис, бывший сотрудник Спецбюро НКВД, занимавшийся ранее в Бело­руссии подготовкой приграничных районов к будущей партизанской войне, был назначен советником командира диверсионно-подрывного отряда в тылу врага при 11-й интернациональной бригаде.

На деятельности Спрогиса остановимся более подробно.

Самого спецотряда тогда еще не существовало. Его ядро Спрогису удалось сколотить в первые же дни в Малаге. Командиром назначили бывшего военно­служащего сержанта Хосе Муньоса Гарсиа. Однако по указанию В.И.Киселева (Кремнева), военного советника штаба Южного сектора, командира полка в го­ды Гражданской войны, а в Испании — советника командующего малагским уча­стком, командиром отряда стал Спрогис.

Следует заметить, что состояние республиканской армии было удручающим. Она не имела ни четкой структуры, ни единого командования, ни разведки. Не было и сплошной линии фронта, что важно, если работать во вражеском тылу, совершая там рейды.

Киселев поставил Спрогису задачу: в связи с тем, что к противнику начали прибывать новые части из Италии, расстроить систему их подвоза.

Бойцов в отряд Спрогис подбирал сам из андалузских шахтеров и крестьян. Одни хорошо знали горные подрывные работы, другие — будущий район дейст­вий и могли быть проводниками. Оставалось только научить их обращаться с оружием и специальным методам работы. Однажды, когда они тренировались в минировании реальных железнодорожных рельсов (закладывались, естественно, учебные мины; петарды взрывались, вызывая обеспокоенность машинистов), их заметили с проходящего поезда. Поезд остановили. Оттуда выскочили люди и, пока разобрались, что к чему, будущим герильерос досталось по первое число. Не тронули только Спрогиса и переводчицу. Недоразумение удалось уладить.

Перед отрядом Спрогиса была поставлена задача глубоко проникнуть в тыл противника, организовать диверсии, вывод из строя, по возможности, командно­го состава, захват «языков» и штабных документов, уничтожение линий связи. Его отряд действовал на гренадском направлении, северо-западнее Малаги (рай­он глубиной в 30-40 и 400-600 километров по фронту). Местность здесь была го­ристая и лесистая. Много садов, которые тянулись от Эстепона до Картахены.

Военный советник испанских герильерос в тех условиях был вынужден при­держиваться единственно возможного метода и обучения, руководства боем — «Делай, как я!» Связано это было не столько с тем, что в ряде случаев необходи­мо было воздействовать на партизан личным примером — такие ситуации у командира возникали сплошь и рядом. К этому приходилось прибегать еще из-за незнания испанского языка. Переводчиков-мужчин практически не было, да и не каждый мог выдержать суровые условия диверсионной работы. Первая перевод­чица Спрогиса выдержала недолго. Некоторое время он работал вообще без пе­реводчика, а потом появилась Хосефа Перес Орера — Елизавета Александровна Паршина. В середине тридцатых годов она окончила Московский институт ино­странных языков и с группой добровольцев отправилась в Испанию. После воз­вращения оттуда училась в Военной академии имени М.В.Фрунзе. Занималась минированием Москвы на случай захвата ее немцами. Работала в «Смерше» на Центральном и Северо-Кавказском фронтах. Готовила добровольцев-подрывни­ков для заброски за линию фронта. За боевые заслуги была награждена ордена­ми Красного Знамени и Красной Звезды. Паршина — автор книги «Динамит для сеньориты», изданной в 1989 г.

К активным действиям партизанский отряд андалузских шахтеров приступил в конце 1936 г. С 27 декабря 1936 по 26 января 1937 г. на участках железной до­роги Альхисерас — Ронда — Антекерра группой Спрогиса было взорвано 8 по­ездов. Почти каждый выход в тыл врага оканчивался крушением поезда. Цель преследовалась одна — нарушить военное обеспечение частей противника. Взрывы обычно производились на поворотах, высоких насыпях, найти которые в горах не составляло труда. Результаты крушений всегда выглядели эффектно: составы сваливались с насыпи, вагоны разбивались в щепки, от взрывов паровоз­ных котлов возникали пожары.

Так, состав, который следовал из Альхисерас в Гранаду, оказался с боепри­пасами. В результате диверсии возник пожар, продолжавшийся около суток. Это место находилось недалеко от линии фронта. Пожар был хорошо виден с обеих сторон. Противник сразу же ответил на диверсию продолжительным массиро­ванным артобстрелом, который пришелся по передовым позициям республикан­цев. Некоторые начальники колонн, не позаботившиеся своевременно об укры­тиях для своих бойцов, потом упрекали Спрогиса, что не предупредил заранее, хотя предупреждать о готовящейся акции они никого, конечно, не могли.

В некоторых штабах республиканцев находились командиры, не склонные к активным боевым действиям. Донесения о крушениях поездов ими воспринима­лись в высшей степени сдержанно. Иногда заводились разговоры о том, нужно ли вообще пускать под откос поезда. Хоть и находятся они, дескать, в руках фашис­тов, но это, мол, народное достояние. И после победы над фашизмом оно-де ос­танется у народа.

Спрогис не без основания полагал, что здесь действует агентура врага. Од­нажды во время бомбежки Малаги несколько бомб легло рядом с домом, где раз­мещалась группа Спрогиса. Никто не пострадал, но тут же распространился слух, что бомбежка произведена исключительно для того, чтобы уничтожить его людей. Это, естественно, нервировало бойцов.

Подрывная работа заставила противника принять все возможные контрме­ры. Спрогис даже предполагал, что в его подразделение, несмотря на тщатель­ный отбор и проверку, мог проникнуть враг. Отныне он ставил задачу группе только перед посадкой в машины. Тогда же объявлял и состав группы. Даже шо­феру Спрогис никогда не говорил конечную цель маршрута. Только командовал: прямо, налево. Все вопросы, связанные с работой в тылу врага, он обсуждал только с командующим фронтом. В результате за все время пребывания под Ма­лагой у Спрогиса не было ни одного провала. Обошлось и без жертв.

На первый взгляд, техническая сторона операции выглядела предельно про­сто и однообразно: выход на место, закладка взрывчатки, возвращение. Все это так, если не считать, что постоянно не хватало взрывчатки, капсюлей. Если не считать, что подрывные устройства изготовляли вручную из подсобных матери­алов и усовершенствовали их сами, учась на своих же промахах. Если не считать, что каждому выходу предшествовало тщательное изучение передовых позиций противника, местности, на которой нужно было действовать. А еще важно было предугадать, какие контрмеры противник предпримет в том или ином случае.

Обычно, перейдя линию фронта, группа за 4-5 часов добиралась до железно­дорожного полотна. Заложив заряд, бойцы немедленно возвращались. Часто возвращение совпадало со взрывом поезда. После первых же крушений против­ник усилил охрану железнодорожного полотна. Группа начала ставить заряды только тогда, когда часовой был под ее контролем.

Однажды группа в составе 7 человек во главе со Спрогисом вышла на задание. Выследив патрулирующего часового, поставили заряд в нескольких метрах от не­большого мостика на насыпи высотой в 5-6 метров, вблизи передовых позиций ре­спубликанцев. Движение поездов оттуда не только хорошо было слышно, но и вид­но. Спустя час, находясь в пути, группа услышала, что там, где только что они за­ложили мину, прошел поезд, но взрыва почему-то не последовало. Предположи­ли, что заряд обнаружен и извлечен часовым. Вернулись домой. Решили ночью на этом же месте заложить новый заряд. Но когда на следующую ночь пришли, ока­залось, что поезд все же подорвался, и это произошло примерно спустя 2 часа по­сле ухода группы. На рассвете взрыв хорошо был виден с передовых позиций рес­публиканцев. Так как состав целиком свалился с насыпи, противнику не составля­ло труда восстановить путь, и к вечеру движение возобновилось.

Подойдя снова к железнодорожному полотну, партизаны Спрогиса выследи­ли двух часовых и вновь заложили заряд. Спустя 3 часа прогремел оглушитель­ный взрыв. Так в течение суток на одном и том же месте было взорвано 2 соста­ва противника. Случай довольно редкий.

Как правило, возвратившись с задания, Спрогис составлял отчет. В его лич­ном архиве сохранилось несколько копий отчетов, которые он представил командованию после возвращения из заграничной командировки. Автору посча­стливилось встречаться со Спрогисом, вести с ним длительные беседы. Сохрани­лись и копии этих отчетов. Некоторые из них сегодня можно привести в качест­ве иллюстраций партизанской деятельности с комментариями и выводами само­го А.К.Спрогиса. Тем они и ценны.