Ориентир — самашки

ВЛЕТЕВШИЙ в палатку старшина был мрачнее тучи. Гром и молния!

— Почему проход не подметен? — напустился на дневального. — Постели поправь, как положено! На ночь дров для печки наколи!..

Солдат метнулся выполнять распоряжения. На выхо­де чуть задержался, бросив удивленный взгляд на стар­шего прапорщика: «Что это сегодня с Суярковым? Ви­дать, начальству не угодил, отец родной. Сейчас ему под горячую руку лучше не попадаться. Где веник-то?»

Старшина схватил одной рукой бронежилет, дру­гой — «сферу». Прикинул, словно на весах, — тяжелова­то. Налегке ловчее будет. Развязал заветный вещмешок, осмотрел его содержимое: четыре банки консервов, бу­ханка хлеба, две бутылки водки — жидкая валюта. Вот и весь дорожный набор. Мешок — за спину, автомат с рож­ком от ручного пулемета — на плечо. Хлопнул по жилету разгрузки — в нем еще три таких же магазина, снаряжен­ных под завязку. Постоял, поглаживая в раздумье отрос­шую в Чечне русую бородку, дернул за козырек кепку, на­тянув потуже на голову. Крикнул:

—       Дежурный!

Словно из-под земли вырос сержант.

— Вот что, — строго сказал старший прапорщик Суярков, — остаешься старшим. За ротного, за взводного, за старшину. Проникся? Если хоть ложка пропадет, отве­чать передо мной будешь. Персонально. Усек?

— Так точно! — с готовностью ответил дежурный. Поинтересовался робко: — А вы куда, товарищ старшина?

— Под Орехово.

— Так ведь колонна-то ушла!.. — удивленно вос­кликнул сержант.

Старшина смерил дежурного тяжелым взглядом:

— Меня в кузове укачивает, а с брони ветром сдува­ет. Поэтому начальство пешие прогулки рекомендовало. Еще вопросы есть?

— Никак нет!

— Бди! — Старшина хлопнул дежурного по плечу. Круто повернувшись, откинул полог, вышел из палатки.

На КПП службу несли веселые часовые. Старший, увидев спешащего Суяркова, не удержался, чтобы не про­петь задорную частушку:

—       Не любите капитана — золотые звездочки, а лю­бите старшину — принесет селедочки!..

Но сегодня старшина не был расположен к-шуткам. Погрозив певцу увесистым кулаком, сердито продекла­мировал:

—      Заработаешь фингал, потому что зубоскал… Бы­вайте здоровы, парни!

—       Счастливого пути, товарищ старший прапор­щик! — дружно гаркнули в ответ смущенные привратни­ки.

Провожая взглядом бодро шагавшего старшину, де­журный по КПП бросил одному из часовых:

—       Запиши в книге: старший прапорщик Суярков. Орехово. Пешком. И время поставь.

«Сам виноват, — думал на ходу Суярков. — Сказано было — ехать с колонной, значит, надо было ехать, а не слушать всяких… военных. Но майор-то, майор! «Я ко­мандира уговорю… Ты здесь до зарезу нужен…» Рас­считывал, наверное, что спрячусь в темном уголке, а начальство уедет и забудет, куда послан был. Нашел пацана в прятки играть! И ведь промолчал, не засту­пился, когда полковник мне выволочку устроил: доби­райся как хочешь. Твоя проблема. Хоть пешком! Что ж, мое дело «Есть!». И кругом, марш!.. Пешком так пеш­ком».

До южной окраины Грозного старшина добрался на попутной машине. Отказать в помощи бородачу с авто­матом пожилой чеченец, водитель «Жигулей», не ре­шился, хотя видно было, что такая компания доставля­ет ему мало удовольствия. Однако подъехать к послед­нему блокпосту при выезде из города отказался наотрез.

—       Документов на машину нет, — пояснил. — Задержат…

—         Спасибо на том… — Старшина хотел сказать «отец», но в последний момент произнес «уважаемый».

Может, тому не понравится, что русский к нему в сыновья набивается.

Через блокпост, на котором службу несли армейцы, проходили колонны федеральных войск в двух направ­лениях: в сторону Самашек и еще куда-то. Куда-то Суяркову было не нужно. Ориентир — Самашки. Там не­давно работала бригада: значит, Орехово где-то неда­леко.

Хозяева поста после традиционной проверки доку­ментов, узнав, что старшина отстал от колонны, обещали помочь. Пригласили в палатку, со всех сторон защищен­ную от пуль и осколков бетонными плитами, подождать, пока подвернется оказия.

Бытом армейцев Суярков остался недоволен. Обуст­раивались абы как, до смены дотянуть. Все навалом: ни поспать по-человечески, ни поесть. То ли дело у него в хозяйстве!

…Палатку в командировку старшина выбирал с усер­дием доброго хозяина. Специально договаривался с на­чальником склада, знакомым прапорщиком. С нескольки­ми бойцами снизу доверху перерыл брезентовую гору, пока нашел самое крепкое походное жилище.

По прибытии в Грозный в пункт временной дислока­ции сам выбрал место для расположения роты. Лучше не придумаешь. С одной стороны — крепкий бетонный за­бор, с другой — кирпичная стена полуразрушенного зда­ния. Так что со стороны улицы обстрелы были не страш­ны. Рядом — баня, продовольственный склад. И до кухни рукой подать. Что еще нужно?

Обследовав прилегающие к месту расположения развалины, прежде чем их заминировали, старшина на­дыбал доски для настила и нар. Полноценные половые доски. В офицерский кубрик раздобыл пару диванов, вполне пригодных для отдыха. Жилье получилось ши­карное: оружие, обмундирование, котелки — все на месте. Вода для питья-мытья, дрова для пары буржуек тоже без проблем.

За помощью для работы на продуктовом складе — разгрузить, перетащить, подвинуть — начпрод шел к старшине: ближе всех его хозяйство. Это приносило свои плоды — стал накапливаться дополнительный продукто­вый запас, которым старшина мог распоряжаться по сво­ему усмотрению…

Однажды проинспектировал роту генерал. Остался доволен. Отметил хозяйство Суяркова как одно из луч­ших в воюющих войсках Московского округа внутренних войск. Приятно.

…Ждать пришлось недолго. Вскоре попутчики на­шлись. В старшинском вещмешке стало на одну белую го­ловку меньше. «Валюта» пошла в дело.

До Самашек колонна не дошла, свернула в сторону. К блокпосту на шоссе, маячившему далеко на горизонте, старшина топал пешком, отплевываясь от пыли, забив­шей рот и нос, плотно покрывшей камуфляж. Ругался: «Почему это наши колонны должны двигаться в объезд населенных пунктов, по бездорожью? Кому нужна такая дипломатия, так-разэтак! Сами себе пыль в глаза пуска­ем в прямом и переносном смысле. Тьфу! Будь она не­ладна! Не проморгаешься… Умыться бы сейчас да по­пить холодненькой водички. Да-а, с питьем здесь на­пряженка…»

…Первую экспедицию за водой доверили возгла­вить старшему прапорщику Суяркову. Обстановка в то время в Грозном была хреновая, поэтому для сопровож­дения АРСа выделили бэтээр. Кроме механика-водителя и наводчика, под броню посадили десант — двух авто­матчиков.

Путь лежал через весь город, на речку Нефтянку. Ка­кая в ней текла вода, можно догадаться уже по назва­нию.

Выехали в 16.00. Доехали без приключений. Встали в очередь. На очистном сооружении работали солдатики-срочники. По всему чувствовалось, что подготовки у них — ноль. Учились сразу на практике, на глазах у не­терпеливых потребителей, принимая как должное матю­ги и угрозы. Но работали.

Заправились только в 19.00. Час ждали, когда осво­бодится тягач и поднимет АРС на высокий осклизлый бе­рег, разбитый колесами машин. В обратный путь трону­лись затемно.

Ночь неумолимо вступала в свои права. Из разва­лин на охоту выползли недобитые «черные волки». Все чаще и чаще то тут, то там гремели выстрелы, разрывы гранат.

Сидя рядом с водителем АРСа, держа автомат наго­тове, старшина напряженно смотрел вперед, стараясь не пропустить приметы, ориентируясь по которым рас­считывал добраться до расположения части. Тщетно. Густая темнота была непроницаемой. Фары зажигать нельзя — маленькая колонна может стать хорошей ми­шенью для дудаевских гранатометчиков. Поднимется такой из развалин, лупанет по броне, а снайперы и авто­матчики завершат расстрел. Ночь в Грозном — волчье время…

Двигались рывками, ожидая, когда где-то рядом взовьется в небо осветительная ракета, разгоняя темноту по подворотням и узким переулкам.

…Трассеры длинной чертой промелькнули вдоль бортов АРСа и БТРа. Треск крупнокалиберного пулемета старшина услышал уже лежа с автоматом под передним колесом машины. Под другим скатом в готовности от­крыть огонь замер водитель.

В глаза ударил яркий луч прожектора. Из-за стены света прозвучал не терпящий возражений голос:

—       Оружие — на землю. Руки вверх!

«Свои, — пронеслось в голове, — нохчи хрен бы кого предупреждали». Но оставлять оружие не хотелось. Без автомата словно голый…

Стараясь не делать резких движений, старшина поло­жил АК рядом на асфальт. Показал пустые руки:

—       Старший прапорщик Суярков — внутренние вой­ска. Со мной пять человек. А вы кто такие?

После непродолжительной паузы крикнули:

—       Старшего просят подойти!

Поднимаясь, отряхивая колени, старшина тихонько сказал водителю:

—       Если со мной что случится… Ну ты понял, да? — Повесил автомат на плечо и пошел на свет прожектора.

Блокпост был мощно укреплен. К узким бойницам в бетонных блоках приникли стрелки. «Армейцы», — отме­тил про себя Суярков. При входе в вагончик отобрали ав­томат. Перечить бесполезно. Не дома. За столом — трое офицеров. Что-то празднуют.

Старшину встретили испытывающими, тяжелыми взглядами. Видать, давненько на блокпосту службу пра­вят. Пообносились, обросли щетиной. По воспаленным глазам не поймешь сразу, пьяны командиры или просто хронически недосыпают.

Осмотрели внимательно с ног до головы.

—     Расстрелять, — равнодушно бросил один из си­девших за столом бойцу, сопровождавшему Суяркова.

Никто ничего не добавил. Все те же каменные лица.

— Согласен, — выдавил из себя старшина. — Только для порядка прострелите вместе со мной что-нибудь из личных вещей: удостоверение или фуражку…

— Для чего это тебе?

— Авось в музее внутренних войск откроют персо­нальную экспозицию…

Суровые лица просветлели.

— Да ты хохмач! Ладно, расстреливать не будем. По­сидишь до утра в подвале, а там разберемся, что ты за птица.

— Можно и в подвал. Только я, с вашего разрешения, сначала воду отвезу, вернусь, и тогда запирайте хоть до конца командировки. Слова не скажу.

— Сам за рулем, что ли?

— Да нет, у меня водила под колесом с автоматом ле­жит.

—       Раз не за рулем, тогда выпей с нами… Пришлось оскоромиться. Выпитая старшиной чарка

окончательно растопила лед недоверия. Оказалось, что нормальные ребята собрались. Разложили на столе схе­му, показали по ней, куда ехать. Но одно дело по схеме, другое — реально, ночью по незнакомому городу. Пре­дупредили: к полуночи стрелять будет каждая кочка, так что лучше дождаться рассвета. Старшина отказался — бригаде нужна вода.

Через полчаса езды по ночным грозненским улицам Суярков начал понимать, что снова сбился с пути. Но при­знаваться в этом не хотел ни себе, ни тем более подчи­ненным. Сбывалось предупреждение хозяев блокпоста. Надобность во включенных фарах отпала. От множества осветительных ракет, взлетающих в небо, стало светло как днем. Стрельба усилилась. Трассирующие пули роя­ми носились над развалинами.

Разобраться, кто и в кого стреляет, не представлялось возможным. Каждая воинская часть, каждое подразделе­ние отгородились от остального мира пулеметными рас­четами, снайперами, гранатометчиками, готовыми от­крыть огонь на шорох, на вспышку и просто для самоус­покоения — обычная грозненская ночь января 95-го. Тогда любой отбившийся от своих мог расстаться с жиз­нью не за понюшку табаку. И в этой ночи, где все живое старалось сделаться маленьким, незаметным, плоским и беззвучным, в надежде целым и невредимым встретить спасительное утро, в связке с «коробочкой» носился за­плутавший АРС.

На очередном повороте конвой обстреляли из разва­лин. Выйти из-под огня удалось благодаря высокой ско­рости.

Остановились в безопасном месте. Старшина провел осмотр своего войска и материальной части. АРС цел, без пробоин. Видимо, нападавших больше интересовал бэтээр. На его броне были видны свежие отметины от пуль.

— Как дела? — спросил Суярков у экипажа.

— Да все обошлось, — ответил за всех механик-во­дитель. И, вздохнув, добавил: — Пока…

Настроение у бойцов старшине не понравилось. Уны­ние — не помощник в такой заварушке. Как завести мальчишек? Только своим примером и хорошей шуткой.

— Загадку отгадайте, невеселые вы мои. С кончика залупись, красным девкам полюбись?..

— Ха-ха-ха!

— Не «ха-ха-ха», а малина. А «ха-ха-ха» свои про­верьте, не отстрелили? Да заодно пощупайте — не мок­рые ли штаны, а то нас нохчи по запаху вычислят.

—                     Не вычислят, — улыбаясь, ответили бойцы. Старшина вернулся к АРСу. Запрыгнул в кабину, кив­нул водителю:

—      Поехали.

Тот губы кусает, нервно кулаком по рулю постуки­вает:

— Куда ехать-то? Заблудились мы…

— Горе мне с тобой, начальник паники. Что, дорогу забыл?

— Забыл.

— Вот и я… не помню. А знаешь, какое самое эффек­тивное упражнение от склероза?

— Не-ет, не знаю.

— Сгибание и разгибание рук в упоре. Сейчас этим и займемся.

Если б кто-то посторонний увидел происходящее, на­верняка подумал бы, что наблюдает пациентов сума­сшедшего дома на ночной прогулке.

В небе висели осветительные ракеты, светлячками мелькали трассеры, эхо выстрелов гулко разносилось в ночи, и все это служило фоном, на котором двое ненор­мальных самозабвенно предавались гимнастическим за­бавам.

Когда водитель не сумел отжаться очередной раз, старшина, в недавнем прошлом борец-вольник, продол­жая выполнять упражнение, спросил:

—      Ну что, вспомнил дорогу?

— Вспомнил, — выдохнул солдат, не в силах под­няться.

— И куда мы едем? — Старшина продолжал неистово отжиматься.

—      Только вперед!

—      Вот теперь и я вспомнил! Молодец! Что бы я без тебя, такого памятливого делал? Поехали.

В одном из переулков наткнулись на бронетранспор­тер со вздыбленным конем в круге на борту — символ Северо-Кавказского округа внутренних войск. Свои. То­же заплутали.

Вместе решили, что судьбу больше не стоит испыты­вать. Подогнали бэтээры к бетонному забору, прикрыли их АРСом, посчитав, что бочка на колесах значительно дешевле «коробочки». В случае чего меньше платить придется. Выставили наблюдателей. Остальные, кто смог, чутко уснули. Так дожили до рассвета.

По прибытии к месту временной дислокации старши­на готовился получить разнос. А его похвалили. Сказали, что все правильно сделал. И назначили… ответственным за снабжение бригады водой.

К поручению Суярков подошел со всей серьезно­стью. За день успевал и на Нефтянку, и в «Северный». Чтобы не простаивать в очередях, попытался подкатить к водяному начальству. Бесполезно. Водой заведовали армейцы, поэтому вэвэшники обеспечивались питьем по остаточному принципу. Кроме того, у водяного на­чальства было свое начальство, постоянно хотевшее пить и, естественно, вносившее коррективы в распреде­ление воды…

Разобравшись в хитрой механике водоснабжения, старшина ничего другого не мог придумать, как, по его выражению, пойти на преступление: налаживать контакт с бойцами, охранявшими подъезд к водопою.

К акции готовился как к боевой операции. Преду­смотрел и психологию момента, и постоянную потреб­ность солдат в дополнительном пайке. Наблюдая за ча­совыми на КПП, пришел к выводу: ребята оборзели. Эту спесь нужно сбить.

Первое — сделал себе крутой прикид: надел ка­муфляж с множеством кричащих нашивок, кепку с длинным козырьком, несмотря на зиму, темные очки. Когда подъехали к КПП, сам двери не открывал^ Проин­структированный заранее водитель сделал это за него с ловкостью и подобострастием хорошо вышколенного лакея. Старшина сошел с подножки АРСа степенно, вальяжно, с хорошо сыгранной сановной самоуверен­ностью. На его фоне небритые часовые КПП в выцвет­ших бушлатах, в нечищеных сапогах смотрелись как беспризорники. Об этом Суярков им и сказал примерно в таких выражениях:

—      У-у-у, ходячие тюфяки для сбора пыли и насеко­мых! Пропойцы тихушные! Разносчики вирусного гепа­тита! Мне бы вас на неделю, вспомнили бы, как чубом пыль с командирских сапог метется!

По ходу разноса сунул очумевшим часовым по банке сгущенки каждому и продолжал в том же духе:

—      Некогда мне с вами проводить душещипательные беседы, открывайте ворота и приветствуйте самого заня­того водовоза всех времен и народов.

И те, ошеломленные натиском, приветствовали. Потом это стало традицией. На КПП водопоя старши­ну ждали с нетерпением. Знали, что тот и словом дерзким взбодрит, и гостинец от него всегда перепа­дет.

План Суяркова сработал на все сто. Бригада получала до четырех АРСов в день. Хватало и на приготовление пи­щи, и на умывание. Даже на ежедневную баню.