Записки комендача. Шатой 06.08,02

ДОЛГО думал, нужно ли писать про этот день. Будо­ражить прошедшее? Искать правду? Кому у нас это нужно?

А кому нужно вспоминать Первую и Вторую мировые войны? А другие? Рано или поздно про Чечню будут гово­рить в более широком формате, нежели сегодня; будут обсуждать, спорить, взвешивать. Как внутри РФ, так и за ее пределами. Уверен. По меньшей мере очень надеюсь на это. Приношу извинения семьям погибших в тот день людей, если эти записи сделают им очень больно. Впро­чем, искренне признаю — у меня нет цели обидеть или кольнуть их.

На схеме № 3 указан примерный географический рельеф местности, расположение гражданских домов и некоторых объектов, ранее бывших в пользовании у МО. Я постарался геометрически наиболее точно отобразить размещение ближайших строений и, главное, ближайших возвышенностей и гор по отношению к месту взрыва. Ра­зумеется, все по памяти и без намерения кого-либо под­ставить и опорочить. На сегодня структуры ОГВ(с) с Ша-тоя выведены, поэтому никаких секретов не выдам, тем более все строения и объекты находились в черте насе­ленного пункта и их предназначение было известно всем, в том числе местным жителям, включая детей от 4— 5 лет.

Итак, поехали.

Не знаю этого проинформировавшего о подробно­стях теракта прокурора, не знаком… Справедливо пола­гать, что человек, занимавший в те годы такой высокий пост, несомненно, обязан был обладать рядом положи­тельных характеристик, и в их числе, бесспорно, преоб­ладали сообразительность, профессиональная и чело­веческая честность, порядочность и тому подобные ка­чества. Стереотипно, рефлекторно, интуитивно и просто по-человечески веря, что ее величество Фемида не до­пустит в свои ряды иных, любой российский читатель никак не усомнится в искренности слов прокурора рес­публики. Но если бы тот служитель Фемиды приехал в Шатой (возможно, и был) и увидел место подрыва, и не скидывал со счетов свою смелость и все присущие ему профессиональные качества (ведь наверняка когда-то была присяга на верность Закону, Родине, Правде), он бы несколько по-иному прокомментировал то трагиче­ское событие.

— То, что «погибли 10 и ранены 8», — правда. «Все они чеченцы» — тоже правда. «Новобранцы комендант­ской роты» — почти правда. Исключение — маленькая неточность: они — бойцы стрелковой роты. Впрочем, это непринципиально. Стрелковая рота была создана исклю­чительно из местных жителей и выполняла почти те же функции, что и мы — в/сл. комендантской роты, федера­лы. «Стрелки» подчинялись непосредственно нашему (общему) военному коменданту, но располагались в со­вершенно другом здании, даже не на территории Шатой-ской военной комендатуры (нашей), но очень близко — метрах в 200 от наших строений и в пределах прямой ви­димости.

— Взрыв произошел не «рядом со зданием местного военкомата», а возле расположения стрелковой роты. По крайней мере, фугас был ближе именно к ним. Учитывая скученность трех основных объектов в радиусе 150 мет­ров (комендатура, военкомат, стрелки), можно было про­курорам отпечатать, что-де взрыв произошел у любого из трех объектов. Выбрали не реальность, а «нейтральный» военкомат…

—      «В это время к зданию военкомата подъехал «ГАЗ-66». Это неправда. Шишига туда не подъезжала. Повторяю, место подрыва было ближе всего к стрелко­вой роте.

—      Основное: «после взрыва с близлежащей горы по людям, вышедшим оказать помощь раненым, был открыт огонь из стрелкового оружия». Кто был в Шатое и видел место подрыва, должен был обратить внимание на то обстоятельство, что фугас располагался на обочине уз­кой дороги, аккурат между двух нежилых двухэтажных домов, расстояние между которыми не превышает 10 метров. Взрыв был направленного действия, так как стоящее слева ближайшее здание примерно 7—8-метро­вой высоты фактически не пострадало, тогда как грузо­вик был напрочь искорежен: на всей поверхности зияли рваные и ровные дыры разнообразной величины. Дом справа той же высоты, но стоит по причине увеличения угла подъема дороги (она заметно уходит вверх в сторо­ну гарнизона стрелков) выше первого. К чему это все? К тому, что «был открыт огонь из стрелкового оружия».

Над Шатоем господствуют, окружая его в виде под­ковы, две основные горы и два достаточно больших воз­вышения. Одно возвышение, фактически нависавшее над нашей комендатурой с южной стороны, занимала минометная батарея. В распоряжении артиллеристов имелись орудия различного диаметра и различной дальнобойности, зенитные установки (ЗУ), а также тоже дальнобойные, но уступающие ЗУ станковые пулеметы НСВС («Утес»). Это возвышение (минометка) держало под своим сектором стрельбы весь Шатой, все ближай­шие дороги, второе (восточное) возвышение и обе ос­новных горы.

Второе возвышение является как бы продолжени­ем — хребтом правой горы. На нем стоят частные дома, а также был и наш (сводников) восточный блокпост. Он контролировал дорогу на Асламбек — Шарипово и часть простреливаемой поверхности хребта (возвыше­ния).

Ближайшая северо-восточная крутая гора стоит меж­ду северной трассой на Ханкалу (с блокпостом «От заката до рассвета») и восточной высокогорной дорогой на Ас­ламбек — Шарипово. На ней никто не живет. Расстояние от ее склонов до места взрыва 300—500 метров.

Дальняя гора, за рекой Аргун, возвышается пример­но в северо-западном направлении от Шатоя (места взрыва). Расстояние с ближайшей точки той горы до ближайшей стороны треугольника — стрелки, коменда­тура, военкомат — не менее полутора километров. Пол­тора километра — это 1500 метров. Их результативно и легко преодолевали тяжелые пулеметы ЗУ, КПВТ, НСВС, что были на южной возвышенности минометки, но ни­как не отечественные 5,45 и 7,62 мм, даже крупнокали­берные пули иностранного стрелкового оружия боеви­ков. А их пулеметы и снайперские винтовки? Можно, но нужно очень хорошо постараться. Это только в кино на сравнительно больших расстояниях играючи и удачно снимают цели с обычного стрелкового оружия. В реа­лии даже за 20—50 метров нелегко поразить ростовую мишень. Лично я неплохо стреляю в пределах 50—200 метров из АК: очередями на «22» за сто метров с «три­дцатки», одного магазина, укладывал 15 пуль в стан­дартный А4. За 300 метров — очень проблематично по­пасть во что бы то ни было, кроме арктического ледоко­ла. За 500 — то же самое, что безлунной ночью одним выстрелом, даже восьмьюдесятью, завалить спокойно летящего ручного соседского филина. А полтора кило­метра? Нереально…

Но «цимус» не в этом. Почему-то с минометки, кон­тролировавшей склоны северо-западной и северо-вос­точной гор и правую восточную возвышенность, не было произведено ни единого выстрела для «подавления бан­дитского очага»: ни из автоматов, ни из пулеметов, и ни один заряд из минометных орудий выпущен не был. Пло­хо наблюдали?

Итак, что имеем?

По логике «бандитов» (да и по любой иной), огонь результативней стоило бы вести:

— с ближайшей, южной возвышенности, но место уже было «занято» артиллеристами-федералами;

—      с восточной возвышенности. Но тут же накрыли бы ЗУ, орудия минометов и тяжелые гарнизонные пуле­меты с крыш, БТР, таких же ЗУ и всего прочего, да и блок­пост значительно мешал. К тому же, попадись в итоге в руки «врагу», — шансов выжить один к миллиарду (тут передернул, конечно, не к миллиарду, а значительно вы­ше — один к тысяче, даже к ста);

—      дальняя северо-западная гора. Как уже было рас­смотрено — существенно далековато, но можно умуд­риться успеть сделать пару точных выстрелов до того мо­мента, пока не накроют минометы и скорострельные зе­нитки.

—      везде риск один: пулеметы и орудия федералов южной возвышенности. Раз проблема одна и та же и ис­ход ясен, значит, все взвесив, остается единственное приемлемое решение — северо-восточная гора. И нико­го, и близко, но…

Вот тут-то возникает мегапроблема. Расположив­шись и замаскировавшись в любой точке склона «бли­жайшей горы» (левой, правой, посередине, выше, ниже или на самой верхушке), подготовив оружие с ПБСами (глушителями), пламя- и дымогасителями, организаторы засады даже без бинокля обнаружат, что они не видят место подрыва, а стало быть, и намеченные цели из-за (тут кое-кто, наверное, не догадался бы и «валил» рожок за рожком)… из-за правого двухэтажного дома: того, что стоял немного выше и ближе к стрелковой роте и к самой горе. Он полностью закрывает обзор что горы, если смот­реть с места подрыва, что «ГАЗ-66», если смотреть с са­мой горы. Ничего не видно. И именно то же самое обна­ружили бы «бандиты», задумай они стрелять с другой го­ры, дальней. Левая двухэтажка, аналогично правой, полностью закрывает обзор места трагедии. Реальный итог:

—      ни с той, ни с другой горы прицельный огонь физи­чески не мог вестись;

—      с минометки не было ни единого выстрела (по­скольку это — возвышенность федералов);

—          с правой возвышенности теоретически могли стрелять, но на ней живут родственники погибших, и очень сомнительно, чтобы они дали возможность улиз­нуть стрелявшим. Еще там был блокпост МВД, но он дале­ко, и оттуда не видно тех двухэтажек. Весь правый холм, в десятый раз повторюсь, был как на ладони перед мино­метами, спаренными скорострельными зенитками и стан­ковыми «Утесами».

Но стрельба все-таки велась. Вопрос — откуда? Полагаю, это прекрасно могут знать те самые местные жители.

Однако подробного расследования проведено не было.

В сентябре—октябре 2002 года пару раз к огражде­нию парка подходили местные чеченцы и с яростным блеском в глазах высказывали мне сквозь колючую про­волоку, что-де «виновных, кто убил, найдем и перережем горло». И уверенно, спокойно, но зло добавляли: «Фугас поставили вы…» Что это? Плод их вспыльчивого, импуль­сивного характера? С этими угрозами и обвинениями, как потом выяснилось, «подкатывали» ко многим. Возможно, в надежде, что «попадут в десятку» и тот кто-то «раско­лется»?

Еще раз приношу свои нелепые, но искренние изви­нения за потревоженную память о погибших.