Побуждение противника к сдаче в плен

Побуждение противника к сдаче в плен, пропаганда плена — одно из самых перспективных и эффективных направлений психологической войны. Однако, как счи­тают специалисты, очень важно при этом выбирать пра­вильные формы и средства воздействия:

— не приукрашивать и не идеализировать пребыва­ние в плену;

— сообщать конкретные факты, призванные рассе­ивать страх перед неизвестностью плена и его труднос­тями;

— подводить военнослужащих к мысли о целесооб­разности сдачи в плен во имя конечной цели — вер­нуться домой живым.

Результативность этого направления психологичес­ких операций можно проиллюстрировать на примере войны во Вьетнаме. За период боевых действий пример­но 250 тысяч вьетнамцев добровольно перешли на сто­рону противника. По подсчетам зарубежных специалис­тов, расходы американской армии на то, чтобы убить одного бойца Вьетконга составили в среднем 400 тысяч долларов (!), в то время как убеждение сдаться обходи­лось всего-навсего в 125 долларов на человека.

Какой бывает пропаганда плена, показывают аги­тационно-пропагандистские материалы, распростра­нявшиеся с этой целью. Так, в советской газете «Front-Illustrierte» (№ 5, осень 1941 г.), рассчитанной на немецких военнослужащих, пребывание в плену безбож­но приукрасили. Фотография изображала немецкого офицера и советского комиссара в дружеской беседе за кружкой пива. Понятно, что поверить в вероятность по­добных взаимоотношений между врагами могли только безнадежные идиоты.

Немецкая пропаганда во время Второй мировой вой­ны распространяла целую серию листовок, объединен­ных общим сюжетом под заглавием «Военнопленным хорошо в Германии». Листовки предназначались фран­цузским и английским солдатам. Однако в действитель­ности отношение к военнопленным указанных стран не было одинаковым. Если французы еще могли надеяться на соблюдение по отношению к ним Женевских конвен­ций, то с английскими пленными, правительство кото­рых эти конвенции не подписало, гитлеровцы обраща­лись достаточно сурово.

Листовки с призывами к сдаче в плен очень распро­странены и важны. Они завершают собой работу по де­морализации противника, проводившуюся в предыдущее время с помощью различных пропагандистских средств, а также ударов своих войск.

Использование же листовок с подобными призывами против имеющего военный успех или не подготовленно­го соответствующим образом противника не приносит результатов. Примерим таких ошибочных действии мо­жет служить пропаганда японцев в юго-западной части Тихоокеанского ТВД в годы Второй мировой войны. Японцы начали сбрасывать такие листовки тогда, когда положение американцев стало явно улучшаться и когда уже было ясно, что вряд ли американские солдаты будут думать о сдаче в плен как средстве личного спасения.

В практике психологической войны широко использо­вались и используются листовки-пропуска, гарантирую­щие жизнь сдавшимся в плен военнослужащим. Обычно такие листовки оформляют как официальный документ, что увеличивает их субъективную ценность и побужда­ет к сохранению.

На рис. 15 изображена листовка-пропуск времен Второй мировой войны, использовавшаяся советскими войсками. На рис. 16 приведена листовка-пропуск, под­готовленная органами психологической войны США во время операции «Буря в пустыне».

Содержащиеся в ее тексте «рекомендации по сдаче в плен» не являлись лишними. Необходимость подобных рекомендаций возникла после ряда «недоразумений», закончившихся гибелью иракских солдат, пытавшихся сдаться в плен американцам.

Особое внимание необходимо обращать на стиль ли­стовки, призывающей к сдаче в плен. Например, во вре­мя войны во Вьетнаме слабой стороной многих вьетнам­ских листовок был «приказной тон». Их стилистические и языковые особенности не учитывали того факта, что листовки предназначались иностранцам. Листовки адек­ватно передавали суть того, что хотели сказать авторы, но для иностранного читателя звучали по меньшей мере обидно. И дело не в том, что листовки были написаны на плохом английском языке (хотя это тоже имело место): в них чувствовалась враждебность. Например, в листов­ках систематически подчеркивалось, что обращение с пленными будет «снисходительным и гуманным». Имен­но эти слова снижали эффективность обращений, ибо из них следовало, что вьетнамская сторона считает амери­канцев преступниками, которые заслуживают наказания, но к которым противник обещает проявить снисхожде­ние. Вряд ли подобное обещание могло подвигнуть солдата на сдачу в плен, ведь по сути оно означало, что пленный не имеет Права на достойное обращение с ним.

ДЛЯ ПРЕКРАЩЕНИЯ СОПРО ТИВЛЕНИЯ ПОСТУПАЙ СЛЕ­ДУЮЩИМ СПОСОБОМ

— Отсоедини магазин от своего оружия.

— Повесь оружие на левое плечо стволом вниз.

— Подними руки над головой и медленно прибли­жайся.

— Подними кусок белой ткани, платок или эту листовку, чтобы показать, что ты хочешь спастись.

— Все войска, входящие в состав многонациональ­ных сил, знают эти условные знаки, которые явля­ются свидетельством твоего мирного намерения.

Другой слабой стороной вьетнамских листовок являл­ся чрезмерный акцент на политической аргументации, на повторении в них антивоенных заявлений некоторых американских политических деятелей, а также общепо­литических призывов.

Американский солдат был прежде всего заинтересо­ван в том, чтобы сохранить свою жизнь. Ему же толко­вали в первую очередь о политике. Чтобы покончить с войной, утверждали листовки, США должны вступить в прямые переговоры с Фронтом национального освобож­дения Южного Вьетнама. Но реально ни один солдат не мог чем-либо посодействовать этому. Наконец, слабой стороной вьетнамских листовок были элементы самовос­хваления, уместные, может быть, во внутренней пропа­ганде, но совершенно неэффективные в обращениях к американцам.

Обращение к солдатам противника должно быть ува­жительным, учитывать национально-психологические особенности их восприятия. Так, в американских лис­товках-пропусках, предназначенных для иракских воен­нослужащих, эти требования всегда соблюдались. А сами листовки назывались не «пропусками», а «пригласитель­ными билетами». Вот типичный текст:

ПРИГЛАСИТЕЛЬНЫЙ БИЛЕТ

Благодаря радушию Командования объединенных сил на ТВД, ты приглашен присоединиться к объеди­ненным силам и тебе полностью гарантируются араб­ское гостеприимство, безопасность и благополучие, медицинское обслуживание, и возвращение к родным сразу же после выхода из положения, в которое поста­вил нас Саддам.

Мой брат иракский солдат…

Это приглашение открыто для тебя и для твоих братьев-воинов.

Мы просим принять его, когда тебе позволит удоб­ный случай.

Командующий объединенными силами на ТВД

Грубые языковые и стилистические ошибки в содер­жании информационно-пропагандистских материалов, незнание особенностей восприятия объекта воздействия обычно приводят к обратным результатам, т.е. к так на­зываемому «эффекту бумеранга».

Так, крупной ошибкой советской пропаганды на вой­ска противника в начальный период Великой Отечест­венной войны, нанесшей ей глубокий урон и подорвав­шей ее авторитет, стало указание начальника главного политического управления Красной армии Л.З. Мехли-са (позже был расстрелян НКВД) издать листовки сек­суальной направленности. Факт их распространения поз­волил фашистской стороне называть советские листовки «классово-порнографической пропагандой». Содержание этих пропагандистских материалов вызвало крайне не­гативную реакцию военнослужащих вермахта.

Другой пример грубой ошибки — корейская листов­ка 1952 г. в виде неоконченного письма убитого амери­канского солдата своей матери. В подписи говорилось, что оно было получено адресатом. Подобная ситуация позволила читателю усомниться в реальности письма, т.к. очень трудно представить, чтобы убитая горем мать пе­реслала его в соответствующий орган КНДР.

Одним из приемов побуждения военнослужащих к сдаче в плен является их «подкуп», т.е. предложение денежного вознаграждения или различных льгот за сда­чу в плен, предоставление определенных сведений о бо­евой технике и вооружении и т.д.

Еще во время гражданской войны большевики пред­лагали немалые по тем временам суммы в виде поощре­ния тем, кто при сдаче в плен приводил с собой коня (за него платили примерно семь месячных окладов служа­щего).

Во время боевых действий в Афганистане по пред­ложению советских советников правительство ДРА опуб­ликовало указ о том, что оно будет закупать у воору­женной оппозиции ракеты «Стингер» по миллиону афганей за единицу. «Только наглый чиновничий бю­рократизм — предложение вместо установленной го­сударством суммы всего лишь шестисот тысяч афга­ни — отпугнул моджахедов, желающих продать свои ракеты», — писала одна из зарубежных газет. В резуль­тате аналогичной психологической операции вооружен­ных сил США на Гренаде в 1983 году за денежное воз­награждение было сдано 17 тысяч единиц оружия — от пистолетов до бронетранспортеров.

В то же время распространение листовок с целью подкупа военнослужащих Российской императорской, позже Советской Армии явилось характерной ошибкой австрийской и немецкой пропаганды периода Первой мировой войны, финской в 1940 г. Фашистская Герма­ния позже отказалась от этого метода, уделяя основное внимание идеологическим призывам ниспровержения существующего строя (тоже неэффективным в тех ус­ловиях) и пропаганде сдачи в плен.

* * *

Особое внимание органы психологической войны уде­ляют работе с военнопленными. Основная ее цель — изменить их враждебное отношение к стране противни­ка и склонить к сотрудничеству.

Показательны исторически^ примеры, иллюстриру­ющие важность этого направления. Японские военно­пленные, возвращавшиеся из СССР домой после войны, были настолько распропагандированы в «коммунистиче­ском духе», что довольно долго представляли собой объ­ект серьезной заботы японского правительства. Многие из них стали активистами коммунистической партии Японии: Американские оккупационные власти создава­ли даже специальные лагеря для японцев, возвращаю­щихся из СССР.

И это не случайно. Кропотливая многогранная рабо­та с японскими военнопленными в лагерях предполагала как трансформацию тех традиций, что существовали в японской армии, так и учет их национальной психоло­гии. Сначала офицеры советской специальной пропаган­ды организовывали и обучали актив из числа прогрес­сивно настроенных японских солдат и офицеров. Потом этот актив боролся за отмену обязательных поклонов в сторону императорского дворца, а также пяти милита­ристских лозунгов, которые в японской армии принято ~ произносить хором после вечерней переклички.

Во время войны в Корее (1950—1953 гг.), корейцы вполне эффективно работали с военнопленными в лаге­рях. Политическое и военное руководство США было обеспокоено тем, что многие из 7 тысяч американских солдат, попавших в плен, поддались влиянию пропаган­ды противника. По свидетельству американского социо­лога Ю. Кинкидса, «почти каждый третий американский пленный в Корее был виновен в сотрудничестве с вра­гом, а 23 из них, побывавшие в лагерях китайских доб­ровольцев, даже отказались вернуться на родину».

Основными мероприятиями по работе с военноплен­ными являются:

— различные пропагандистские мероприятия: митин­ги, собрания, доклады, лекции, дискуссии с привлече­нием активистов лагерной группы;

— создание различного рода организаций, союзов, кружков военнопленных, ведущих пацифистскую и ан­типравительственную пропаганду;

— привлечение военнопленных для выступлений по радио (телевидению) на аудиторию противника, для вы­пуска информационно-пропагандистских материалов;

— опросы военнопленных с целью получения ин­формации о морально-политическом состоянии против­ника, другой разведывательной информации;

— склонение военнопленных к участию в боевых дей­ствиях на своей стороне.

В годы Великой Отечественной войны советская спецпропаганда эффективно использовала демократи­ческие организации пленных: румынскую «Националь­ный блок», итальянскую «Союз гарибальдийцев», наци­ональный комитет «Свободная Венгрия», австрийский антифашистский союз и в особенности национальный комитет «Свободная Германия», созданный в 1943 году, а также «Союз немецких офицеров» во главе с генера­лом Зейдлицем.

Движение «Свободная Германия», получившее при­знание во многих странах, было самым массовым и вли­ятельным. Его отделения и группы действовали во всех 300 лагерях военнопленных. К 1945 г. почти 90 процен­тов немецких солдат, более 7 тысяч офицеров и 51 гене­рал присоединились к этому движению.

Центрами работы с военнопленными стали тыловые лагеря. Для работы в них были направлены агитбрига­ды, в состав которых входили писатели, художники, ки­нооператоры. Они проводили индивидуальные и коллек­тивные беседы с военнопленными, организовывали вечера вопросов и ответов, читали лекции, распространяли по­литическую и художественную литературу. Большую помощь оказывали эмигранты из Германии. Так, долж­ности воспитателей в лагерях были укомплектованы в основном немецкими антифашистами. Совместно с ними члены агитационных и пропагандистских бригад прово­дили с военнопленными собрания, митинги, конферен­ции.

Эффективность деятельности немецких антифашис­тов значительно повысилась после привлечения к ней сдавшегося в плен генерал-фельдмаршала Ф. Паулюса. Первоначально он высказывался против таких действий своих соотечественников, которые, по его мнению, по­рочили честь и достоинство солдат и офицеров. Но за­тем под влиянием событий на фронте и в мире он был вынужден, как впоследствии признавал сам Паулюс, «выйти за узкие рамки военного мышления и задуматься над общими политическими взаимосвязями».

8 августа 1944 г. Ф. Паулюс впервые публично вы­ступил с заявлением, в котором сказал: «Считаю своим долгом заявить, что Германия должна устранить Адоль­фа Гитлера и установить новое государственное руко­водство, которое закончит войну и создаст условия, обес­печивающие нашему народу дальнейшее существование и восстановление мирных и дружественных отношений с нынешним противником». Это заявление, широко рас­пространенное на фронте и в Германии, привлекло при­стальное внимание военнослужащих вермахта. Как сви­детельствовали сами пленные, повсюду в частях солдаты и офицеры обсуждали его вопреки строгому запрету ко­мандования.

Тем не менее следует отметить, что главное влияние на отношение пленных к советской пропаганде оказы­вало не столько содержание полученной информации, сколько факторы, связанные с военно-политическим положением в мире, их продовольственным снабжени­ем, изменением их социального статуса в лагере и т.д.

Специалисты психологической войны пришли к вы­водам, согласно которым:

— в некоторых случаях целесообразно изолировать актив от остальной части пленных;

— необходимо изолировать офицеров от солдат, что­бы не допустить восстановления отношений подчинен­ности, препятствующих восприятию пропагандистского воздействия в плену.

Кроме того, следует широко использовать военно­пленных для обращений к личному составу вооружен­ных сил противника. Сегодня для этого есть все воз­можности. Во время войны во Вьетнаме захваченный американцами боец Вьетконга мог уже через 20 минут обратиться к своим товарищам через звуковещательную станцию установленную на самолете или вертолете.

Аналогичным образом поступали англичане в ходе англо-аргентинского конфликта за Фолклендские ост­рова (1982 г.). Так, радиостанция «Голос Южной Атлан­тики», установленная на острове Вознесения, вела пе­редачи для аргентинских войск на испанском языке. Перед микрофоном часто выступали пленные, которые рассказывали о корректном обращении с ними в англий­ском плену. Передачи этой радиостанции в значитель­ной мере содействовали преодолению страха аргентин­ских военнослужащих перед сдачей в плен. Той же цели послужило сообщение о репатриации еще до конца бое­вых действий в Уругвай более тысячи аргентинских во­еннослужащих.

Одной из форм работы с военнопленными является их обратный отпуск. Во время войны с Польшей в 1939 г. всех сдавшихся в плен рядовых солдат, проживавших на территории Западной Украины и Западной Белоруссии, освобождали и отпускали по домам. Узнав об этом, многие другие солдаты отказывались воевать с РККА и сдавались в плен. Обратный отпуск военнопленных советские войска практиковали также во время Великой Отечественной войны, но в ограниченных масштабах, в основном с целью склонить к сдаче в плен окруженные группировки противника.