Штаб партизанского движения или штаб партизанских сил?

С первых дней войны обстановка на фронте оказалась настолько катастро­фической для РККА, а продвижение вражеских войск в глубь страны столь стре­мительным, что руководство страны незамедлительно апеллировало к партизан­скому движению. По опыту Гражданской войны, оно сочло его важным услови­ем мобилизации народа на отпор врагу. Но для того, чтобы внести в это движе­ние сознательность, организованность, централизацию и получить ощутимый эффект на фронте, потребовалось 2 года.

В отечественной исторической литературе начало партизанского движения обычно напрямую связывают с тремя документами:

а) директивой СНК СССР и ЦК ВКП(б) партийным организациям прифрон-
товых областей от 29 июня;

б) речью И.В.Сталина по радио 3 июля;

в) секретной инструкцией, в последующем названной в печати постановлени-
ем ЦК ВКП(б) «Об организации борьбы в тылу германских войск» от 18 июля
1941 г.

Рассмотрим эти документы.

В директиве «Партийным и советским организациям прифронтовых облас­тей» от 29 июня 1941 г. давалась общая оценка положения, сложившегося в пер­вые дни после нападения врага на СССР. Перед партийными, советскими, комсо­мольскими и профсоюзными организациями ставились неотложные задачи по осуществлению мероприятий для перевода всей работы на военные рельсы и ор­ганизации отпора вражескому нашествию.

«В занятых врагом районах, — предписывала директива, — создавать парти­занские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога складов и т.д. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, пре­следовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия…»

Основные положения директивы, касающиеся партизанской борьбы, с неко­торыми отступлениями И.В.Сталин повторил в своем выступлении по радио 3 июля: «В занятых врагом районах нужно создавать партизанские отряды, кон­ные и пешие, создавать диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога лесов, складов и обозов. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его по­собников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их меро­приятия».

При сравнении этих двух цитат видно, что они почти полностью совпадают как по содержанию, так и по форме.

Отдавая должное и упомянутой директиве, и речи Сталина как факторам мо­билизующего значения, содержавшим программу всей «отечественной», «осво­бодительной» войны, необходимо остановиться на отдельных их положениях, имеющих прямое отношение к проблематике нашего исследования.

Разумеется, в сложившейся в начале войны трагической обстановке призыв к советскому народу разжигать в оккупированных районах пламя партизанской войны был чрезвычайной (т.е. вынужденной) мерой. Вопрос состоял в том, как это делать, как выполнить сегодня то, что нужно было подготовить еще вчера?

При чтении директивы складывается представление, что ее авторы (директи­ву подписали И.В.Сталин и В.М.Молотов) совершенно не считались с теорией партизанской борьбы, сформулированной в начале 30-х годов. Возьмем на себя смелость утверждать, что составители директивы проявили некомпетентность в данных вопросах.

Там, где речь идет о задачах партизанских отрядов и диверсионных групп, упущена основная — отрезать вражеские войска от источников их снабжения.

Нацеливание слабо вооруженных, необученных партизанских формирова­ний и диверсионных групп на борьбу с «частями вражеской армии» являлось не­правильным. В 1941 г. и речи не могло быть об эффективности их действий на этом поприще.

Сомнителен также призыв к повсеместному поджогу лесов в тылу противни­ка как к одному из способов борьбы. Надо заметить, что даже гитлеровцы в пер­вый год войны не поджигали лесов, в которых базировались партизаны, и нача­ли прибегать к этому приему лишь в 1943 г.

После речи Сталина началось скоропалительное формирование партизан­ских отрядов и диверсионных групп, их бессистемная переброска в тыл против­ника. В числе первых к выполнению директивы приступили пограничные войска. Так, начальник войск охраны тыла Северо-Западного фронта, бывший началь­ник войск Прибалтийского пограничного округа, генерал-майор К.И.Ракутин лично занимался отбором добровольцев.

«3 июля 1941 г., во время передачи обращения к народу И.В.Сталина, нас, по­граничников-прибалтийцев, собрали на митинг в подвале штаба 9-го отряда в Пскове, — вспоминал бывший инструктор отдела политпропаганды 12-го погра­ничного отряда политрук С.Ф.Кузнецов. — Сразу же после митинга начался от­бор добровольцев для работы во вражеском тылу.

Перейдя линию фронта, мы ступили на землю оккупированной Латвии. По­ток машин, танков, артиллерии, пехоты противника днем и ночью шел и шел на восток, в сторону Пскова и Ленинграда. Остановить его было невозможно. Но мы делали все, что могли. Пускали цод откос эшелоны, взрывали мосты, нередко вступали в бой с маршевыми ротами, взводами и командами фашистов с целью добыть себе еду и боеприпасы.

Удачи были, но и потерь было много. О нашей работе мало писали, мало кто знал о нас. Все держалось в строжайшей тайне. Порой некому было и сообщить о том, как завершились операции».

Если в мирное, довоенное время партизанских командиров и специалистов, при наличии у них общевойсковой подготовки, готовили от 3 до 6 месяцев, то те­перь на это отводилось всего 5-7 дней.

Если в начале 30-х годов партизанскую войну в тылу агрессора планирова­лось начать в виде крупных внезапных операций партизанских сил, которые оше­ломили бы противника, то после репрессий 1937 — 1938 гг., когда были почти полностью уничтожены подготовленные партизанские кадры и ликвидированы органы руководства партизанскими силами, осуществить нечто подобное (тем более в сжатые сроки) было просто невозможно. Патриотизм и мужество парти­зан не могли компенсировать отсутствие у них необходимых знаний и навыков.

Например, до 9 июля 1941 г. вопросами организации партизанского движе­ния в полосе Северо-Западного фронта ведал разведывательный отдел, который фактически занимался засылкой в тыл противника одиночек. 9 июля при Полит­управлении фронта был создан специальный 10-й отдел, который возглавил ка­питан госбезопасности А.Н.Асмолов. Из его доклада явствует, что «по состоя­нию на 23 июля 1941 г. в полосе Северо-Западного фронта организовано 32 пар­тизанских отряда с общим количеством партизан 1600 человек».

Отряды были двух типов. Первый тип — 8 «боевых» отрядов в составе роты или взвода. Второй тип — 24 диверсионных отряда по 5-8 групп в каждом, чис­ленностью от 3 до 5 человек в группе. В руководстве отрядов преобладали полит­работники (18 человек) и местные коммунисты (41 человек).

Далее А.Н.Асмолов отмечал, что руководство местных (районных) партийно-советских органов не оказывало должного содействия в организации партизан­ских отрядов из-за непонимания важности развертывания массового партизан­ского движения. Истребительные отряды при приближении врага распускались. Положение стало несколько поправляться после выпуска инструкции по органи­зации и действиям партизанских отрядов.

«Беда первых партизанских формирований, — писал бывший пограничник М.И.Наумов, — коренилась и в том, что их использовали для действий в при­фронтовой полосе противника. Необученные, не оснащенные по-фронтовому, вообще не приспособленные ни в каком отношении к позиционному образу дей­ствий, партизаны зачастую гибли, не принося противнику существенного вреда, в то время как в глубоких тылах оккупантов господствовало спокойствие: там не­кому было ни тревожить врага, ни разрушать его коммуникаций. И там только укреплялись, пользуясь тишиной, административные органы оккупантов».

Через месяц после начала войны вышло закрытое постановление ЦК ВКП(б) «Об организации борьбы в тылу германских войск» от 13 июля 1941 г. На этом основополагающем документе следует остановиться подробнее.

В постановлении отмечалось, что «в войне с фашистской Германией, захва­тившей часть советской территории, исключительное значение приобрела борь­ба в тылу германской армии. Задача заключается в том, чтобы создать невыноси­мые условия для германских интервентов, дезорганизовать их транспорт и сами воинские части, сорвать все их мероприятия, уничтожать захватчиков и их по­собников, всемерно помогать созданию конных и пеших партизанских отрядов, диверсионных и истребительных групп, развернуть сеть наших большевистских подпольных организаций на захваченной территории для руководства всеми действиями против фашистских оккупантов».

Далее указывалось: «Чтобы придать всей этой борьбе в тылу германских войск самый широкий размах и боевую активность, необходимо взяться за орга­низацию этого дела на месте самим руководителям республиканских, областных и районных партийных и советских организаций, которые должны в занятых немцами районах лично возглавить это дело».

Полный текст данного постановления впервые был опубликован в журнале «Известия ЦК КПСС» №7 за i990 г. Что же касается всех более ранних публи­каций, то в них неизменно вычеркивались следующие два абзаца:

«Между тем все еще нередки случаи, когда руководители партийных и совет­ских организаций в районах, подвергшихся угрозе захвата немецкими фашиста­ми, позорно бросают свои боевые посты, отходят в глубокий тыл, на спокойные места, превращаются на деле в дезертиров и жалких трусов. При этом руководи­тели республиканских и областных партийных организаций в ряде случаев не принимают меры к решительной борьбе с этими позорными фактами.

ЦК ВКП(б) требует от всех партийных и советских организаций, и прежде всего от руководителей, покончить с таким нетерпимым положением и пред­упреждает, что наша партия и правительство не остановятся перед самыми кру­тыми мерами в отношении шкурников и диверсантов и выражают уверенность в том, что партийные организации примут все меры к очистке парторганизаций от этих перерожденцев и к сплочению всех своих сил для разгрома врага на фрон­те и в тылу, для подготовки нашей победы над фашистскими бандами».

Факты отступления (попросту говоря, бегства в тыл) руководителей район­ного звена действительно имели место, и резкость тона как бы оправдывалась не­обходимостью принятия решительных мер. Вместе с тем страшные по своим.по-следствиям обвинения в дезертирстве, перерожденчестве, трусости были явно несправедливы, ибо основной причиной ухода, как видится, была не трусость, а некомпетентность, неподготовленность председателей райкомов, райисполко­мов, колхозов и других партийно-советских работников к специфическим дейст­виям в экстремальной обстановке. Те же, кто оставался, действовали в большин­стве случаев по наитию, на свой страх и риск.

ЦК ВКП(б) потребовал от ЦК национальных компартий, обкомов и райкомов в захваченных и находящихся под угрозой захвата врагом областях и районах проведения следующих мер:

«1. Для организации подпольных коммунистических ячеек и руководства партизанским движением и диверсионной борьбой в районы, захваченные про­тивником, должны быть направлены наиболее стойкие руководящие партийные, советские и комсомольские работники, а также преданные Советской власти беспартийные товарищи, знакомые с условиями районов, в которые они направ­ляются.

2. В районах, находящихся перед угрозой захвата противником, руководите-
ли партийных организаций должны немедля организовать подпольные ячейки.

Для обеспечения широкого развития партизанского движения в тылу про­тивника партийные организации должны немедля организовать боевые дружины и диверсионные группы из числа участников Гражданской войны и из их товари­щей, которые уже проявили себя в истребительных батальонах, в отрядах народ­ного ополчения, а также из работников НКВД, НКГБ и др.

3. Партийные организации под личным руководством их первых секретарей должны выделить для сформирования и руководства партизанским движением опытных боевых и до конца проверенных товарищей.

4. ЦК ВКП(б) требует, чтобы руководители партийных организаций лично руководили всей этой борьбой в тылу немецких войск, чтобы они вдохновляли на эту борьбу преданных Советской власти людей личным примером, смелостью и самоотверженностью, чтобы вся эта борьба получила размах непосредственной, широкой и героической поддержки Красной Армии, сражающейся на фронте с германским фашизмом».

Как видим, это постановление практически не затрагивало вопросы органи­зации, подготовки, связи, руководства и материального обеспечения партизан­ских формирований, привлечения к партизанской борьбе военнослужащих, ока­завшихся в тылу врага в силу сложившейся обстановки. Перед партизанскими силами не ставилась конкретная задача отрезать вражеские войска от источни­ков их снабжения, за исключением «дезорганизовать их транспорт и сами воин­ские части».

А главное — вместо хорошо отработанной в начале 30-х годов системы уп­равления партизанскими силами предлагалось «развернуть сеть подпольных партийных органов на захваченной территории для руководства всеми действи­ями против фашистских оккупантов». Эта установка противоречила накоплен­ному опыту и вскоре была опровергнута практикой.

Сеть подпольных органов для руководства партизанской борьбой в тылу ок­купантов за всю войну так и не удалось создать из-за принятых врагом контр­партизанских мероприятий. В частности, гитлеровцы брали на учет либо сразу репрессировали всех советских граждан, переменивших место жительства после 22 июня 1941 г.

Рассмотренный выше теоретический и практический опыт убедительно пока­зал, что в партизанской борьбе нельзя обойтись без военно-оперативных орга­нов руководства, имеющих средства связи. Но в сложившейся ситуации такие органы не могли дислоцироваться на территории, контролируемой сильным про­тивником, так как враг их быстро обнаруживал и легко уничтожал.

Это положение было частично исправлено в 1943 г. в «Полевом уставе» (ПУ-43), где сказано, что «общее руководство партизанскими отрядами осуще­ствляют штабы партизанского движения» (ст. 854), а не подпольные организа­ции. В 1943 г. Центральный штаб партизанского движения и другие штабы имели на связи партизанские отряды и соединения и непосредственно руководили ими, минуя подполье.

Постановление не требовало от партизанских руководителей ни военной, ни специальной подготовки, ограничиваясь «знакомством» с условиями тех райо­нов, в которые они направляются.

Постановление не приостановило поспешного формирования и массовой пе­реброски в тыл противника плохо подготовленных и слабо вооруженных парти­занских отрядов и групп без средств радиосвязи. Последние чаще всего героиче­ски гибли, не принося ожидаемых результатов — дезорганизации тыла и вывода из строя коммуникаций противника.

Так, без учета специфики партизанской деятельности на Украине организо­вали 2, а в Ленинграде — 6 партизанских полков. Под Олевском погиб командир 1-го партизанского полка Е.К.Чехов. Из этого полка, состоявшего в основном из пограничников, вообще мало кто остался в живых. Еще более трагична судьба 2-го партизанского полка, сформированного также из пограничников под ко­мандованием Е.Е.Щербины, казненного эсэсовцами в Черкассах. Об этом уже шла речь ранее. Его печальную участь разделил почти весь полк, окруженный германскими частями. Только 30 партизан с 12-ю ранеными товарищами вышли из огненного кольца.

Прекратили свое существование и все 6 ленинградских партизанских полков, созданных «для борьбы с частями вражеской армии», в состав которых входило около 1000 пограничников. Будучи плохо вооруженными, слабо владеющими тактикой партизанской борьбы, лишенными естественного укрытия, баз снабже­ния, не имеющими надежной связи с армейским командованием, действуя в на­сыщенной вражескими войсками прифронтовой полосе, выполнить поставлен­ные задачи они заведомо не могли.

К чему приводила эта установка в более широких масштабах, видно по следу­ющим данным. К 1 октября 1941 г. только на оккупированной территории Укра­ины были оставлены 738 партизанских отрядов общей численностью 26 257 чело­век и 191 диверсионная группа общей численностью 1374 человека. В октябре и ноябре переброски партизанских формирований в тыл врага на Украине продол­жались. Но по состоянию на 1 марта 1942 г. из 1974 партизанских отрядов, сфор­мированных и направленных на оккупированную территорию Украины, имелись данные о боевой деятельности лишь 241. На 26 июня 1942 г. на Украине из 778 со­стоявших на учете партизанских отрядов значились действующими только 22 от­ряда, насчитывавшие 3310 человек.

Лишь с помощью специально направленных в тыл противника отрядов и групп общей численностью 620 человек к 25 августа 1942 г. удалось установить связь со 180 партизанскими отрядами посредством связных-курьеров. Еще с 36 отрядами имелась радиосвязь. Следовательно, за 14 месяцев войны из числа пе­реброшенных в тыл врага в 1941 г. осталось менее трети партизанских формиро­ваний. При этом 80% выживших в первый год войны партизанских формирова­ний возглавляли командиры, имевшие военную и специальную подготовку.

Не лучше обстояло дело и в Белоруссии, где имелись исключительно благо­приятные природные условия для ведения партизанской войны. 19 августа ЦК КП(б) Белоруссии докладывал в ЦК ВКП(б), что к 1 августа 1941 г. на террито­рии Белоруссии имеется 231 действующий партизанский отряд общей численно­стью свыше 12 тысяч человек. В конце лета и осенью того же года формирование и засылка партизанских отрядов продолжались. Всего за второе полугодие 1941 г. были созданы и направлены в тыл противника в Белоруссию 437 партизанских отрядов и групп, насчитывавших 7251 человек.

Но, как удалось установить после войны, к 1 августа 1941 г. на территории Белоруссии был только 61 партизанский отряд. В январе 1942 г. там было 50 пар­тизанских отрядов. Из них 19 отрядов организовали воины Красной Армии, ока­завшиеся в тылу противника, и еще 6 отрядов — из местного населения. Следо­вательно, из 437 групп и отрядов, переброшенных в тыл противника без должной подготовки, прекратили свое существование 412 отрядов, или 95%. Часть из них погибла в боях с противником, часть распалась, а часть вышла обратно в совет­ский тыл.

Аналогичная картина была и на северо-западном направлении. Несколько лучше дело обстояло на оккупированной территории Смоленской, Калининской и Орловской областей, где было больше времени для подготовки партизанских формирований и больше военнослужащих в их составе.

Отметим, что процент военнослужащих среди партизан различных районов, областей и республик был значителен: в Белоруссии — 11, в Ленинградской об­ласти — 17. Летом 1942 г. в отдельных партизанских отрядах Смоленской и Ор­ловской областей процент военнослужащих доходил до 40-50. За первые два с половиной года войны в БССР, Прибалтике и ряде областей УССР в партизан­ской войне участвовали свыше 56 тысяч бывших военнослужащих. Из них толь­ко офицеров — более 10 тысяч

Централизации требовала и работа по подготовке партизанских кадров, в ко­торой значительная роль отводилась специалистам из числа военнослужащих. Анализ штатной численности центральных, республиканских и областных спец­школ по подготовке партизанских кадров свидетельствует, что 85% их перемен­ного и постоянного состава составляли военнослужащие.

Если в первые месяцы войны эта подготовка была кратковременной и явно недостаточной, то с зимы 1941/42 г. она стала более продолжительной и потому более эффективной.

Первая массовая подготовка партизанских командиров и специалистов была осуществлена на так называемом Особом сборе в г. Муроме Горьковской облас­ти. С апреля по октябрь 1942 г. там прошли обучение свыше 2600 человек из чис­ла военнослужащих-белорусов резервных частей Московского, Уральского и Приволжского военных округов. Из хорошо подготовленных кадров команди­ров и специалистов были сформированы и переброшены в тыл противника 14 партизанских отрядов и 92 организаторские группы.

Впоследствии заботу по подготовке партизанских кадров взяли на себя Цен­тральный и другие штабы партизанского движения. Так, к концу 1943 г. Цент­ральный и периферийные штабы партизанского движения располагали 6-ю пар­тизанскими школами и 10-ю учебными пунктами. Кроме того, проводилась спе­циальная партизанская подготовка на специальных курсах в Алма-Ате и Ново­сибирске. Всего партизанскими штабами было подготовлено свыше 22 тысяч командиров и специалистов, в том числе более 2100 командиров партизанских формирований и организаторов партизанского движения, свыше 4300 инструк­торов минно-подрывного дела, более 2150 радистов, свыше 1740 разведчиков и более 12 тысяч подрывников.

Немало специалистов-минеров и разведчиков было подготовлено в «лесных академиях» партизанских формирований в тылу врага. Так, в 1943 г. в партизан­ских формированиях Украины было подготовлено 2600 минеров, 375 медицин­ских работников. Аналогичная подготовка велась и в других партизанских фор­мированиях.

Активно участвовали в развертывании партизанской борьбы комсомольские органы в центре и на местах. За годы войны комсомол направил для организации партизанского движения около 17 тысяч патриотов. Только на комсомольских отделениях специальных школ прошли подготовку 3567 комсомольцев.

Большую работу по подготовке партизанских кадров проводило командова­ние Красной Армии. Например, при штабе Западного фронта к 13 июля 1941 г. был организован оперативно-учебный центр (ОУЦ), который уже к концу июля подготовил и направил в тыл врага 28 партизанских групп.

На подготовку партизанской группы в первое время отводилось всего 60 ча­сов. В качестве инструкторов по партизанской тактике в ОУЦ были направлены 25 офицеров-пограничников.

Командование Ленинградского фронта к августу 1941 г. перебросило в тыл фашистов 66 партизанских отрядов общей численностью 3500 человек.

Большую работу по созданию партизанских отрядов вел политаппарат ар­мии, начиная от политработников подразделений и частей, политических отде­лов соединений до военных советов армий и фронтов. Это отмечали и немцы в своих обзорах, старательно накапливая опыт борьбы с партизанами.

19 августа 1941 г. Главное политическое управление Красной Армии направи­ло военным советам и начальникам политических отделов фронтов директиву «О работе среди населения оккупированных областей и партийно-политическом ру­ководстве партизанским движением». В ней указывалось: «Население оккупиро­ванных областей поднимается на войну с фашистскими людоедами. Партизан­ские отряды действуют в тылу врага, уничтожая его живую силу и технику. На зверства фашистских головорезов население оккупированных областей ответи­ло вооруженной борьбой. Части Красной Армии, оказавшиеся в окружении, ве­дут, как правило, партизанскую войну, продолжают выполнять боевую задачу по дезорганизации тыла врага. Действенность партизанской войны вынуждено при­знать и немецкое командование.

Однако в партизанском движении имеется много недостатков. Партизанские отряды часто разрознены, не получают конкретных указаний, части Красной Армии, ведущие партизанскую войну, также не получают нужного руководства, не всегда координируют свои действия с партизанскими отрядами.

Партизанское движение — одно из главных условий разгрома врага. Органи­зации партизанской войны, руководству партизанским движением политорганы обязаны уделять особое внимание».

В политуправлениях фронтов были созданы отделы, а в политотделах армий — отделения по партийно-политической работе среди населения и частей Крас­ной Армии, действующих на оккупированной противником территории. На них были возложены задачи по организации партизанских отрядов в прифронтовой полосе и ближайшем тылу противника. Армейские политорганы действовали че­рез разведывательные отделы и работников политотделов, направляемых в тыл врага.

Так как в то время пособий по вопросам организации и тактики партизан­ской борьбы не существовало, Главное политическое управление в октябре 1941 г. разослало армейским политорганам «Инструкцию по организации и действиям партизанских отрядов», составленную в 1919 г. Эта инструкция явно не соответ­ствовала обстановке, не учитывала перемен в вооружении и технике и мало что давала партизанам и организаторам партизанского движения.

В 1943 г., несмотря на освобождение значительной части временно оккупиро­ванной территории и соединения большого числа партизанских формирований с Красной Армией, общая численность партизанских формирований в тылу врага по-прежнему возрастала. Так, в январе 1943 г. Украинский штаб партизанского движения имел связь с 6 партизанскими соединениями и 36 отдельными отряда­ми общей численностью 8582 человека, в июле на связи было 17 партизанских со­единений и 66 отдельных отрядов общей численностью 23 453 человека, а в октя­бре уже было 27 соединений и 44 отдельных отряда общей численностью 36 579 человек. В январе 1944 г., когда большая часть Украины была освобождена, чис­ленность партизанских сил, имевших связь с УШПД, возросла до 47 769 человек.

Набирало силу партизанское движение в Белоруссии, Ленинградской облас­ти и других районах. Так, в январе 1943 г. в Белоруссии действовали 62 партизан­ские бригады и 86 отдельных партизанских отрядов, в июле их было соответст­венно 99 и 148, а в декабре — 144 и 98. Если взять динамику с апреля 1943 по ян­варь 1944 г., то число отрядов с 522 возросло до 723. Общая численность парти­зан почти удвоилась: с 68 498 до 121 903 человек. В первые 2 года войны о таком размахе можно было только мечтать.

Успехи армии на фронтах, централизация партизанского движения привели в 1943 — 1944 гг. к парадоксальной ситуации: при значительном сокращении ок­купированной территории партизанские силы численно росли и укрупнялись.

Но вернемся к начальному периоду войны.

К концу 1941 г. число активных партизан (на оккупированной территории) доходило до 90, а партизанских отрядов — до 2 тысяч. Отряды были весьма не­многочисленны: в каждом насчитывалось лишь несколько десятков человек.

Из-за отсутствия должной организации зима 1941/42 г. для партизанского движения явилась самым критическим периодом. Партизанские отряды, особен­но действовавшие в наиболее отдаленных от фронта районах, не имели связи и снабжения, нужного снаряжения и приспособленных к зиме укрытий, а также соответствующей подготовки к методам ведения партизанской войны. Все это повлекло за собой распад многих отрядов. Острой была нехватка оружия, но еще более острой — боеприпасов. Не было возможности оказывать помощь ра­неным. Ряды вооруженного сопротивления значительно поредели, но оно не угасло. К середине 1942 г. численность партизан составляла, несмотря на потери, 65 тысяч человек.

Можно утверждать, что партизанское движение, даже будучи ослабленным, пустило корни. Основой его послужили все те же переправленные через линию фронта диверсионно-разведывательные группы, партизанские отряды, а также отдельные военнослужащие, в силу обстоятельств оказавшиеся во вражеском тылу, войсковые формирования, перешедшие к партизанской борьбе.

Преклоняясь перед мужеством и самоотверженностью советских патриотов, добровольно отправлявшихся за линию фронта без должной специальной подго­товки, средств связи и вооружения, результат их деятельности следует расцени­вать скорее как фактор политический, чем военный. В гитлеровских документах этого периода он расценивается как деморализующий, и находит отражение в ужесточении противопартизанских акций.

Битва под Москвой в своей оборонительной и еще в большей мере — насту­пательной фазе явилась первым за всю войну сражением, в котором партизан­ские отряды играли тактическую роль. Некоторые наступавшие дивизии соеди­нились с партизанскими отрядами, действовавшими в западных районах Смолен­ской области.

В результате первых действий партизан на коммуникациях противника уже 25 октября 1941 г. гитлеровское командование вводит охрану железных дорог (один батальон на 100 км). Общая сеть используемых немцами железных дорог к концу 1942 г. превысила 30 тысяч км, следовательно, для охраны нужно было бо­лее 300 батальонов. В последующем на отдельных участках плотность охраны возросла десятикратно. Так, к октябрю 1943 г. в полосе группы армий «Центр» для защиты коммуникаций было выделено 30 дивизий. И чем активнее действо­вали партизаны на коммуникациях противника, тем больше сил он должен был затрачивать на их охрану и тем меньше было у него возможностей для каратель­ных операций. К этой закономерности мы еще вернемся.

Однако до весны 1942 г., пользуясь пассивностью партизан, противнику уда­лось завербовать из советских военнопленных и местных жителей прислужни­ков, насадить сеть полицейских формирований. Практически безнаказанно не­мецкие поезда шли на фронт. Вели их, в основной массе, советские железнодо­рожники, среди которых не было людей, подготовленных ранее для организации диверсий на транспорте.

Согласно официальным немецким данным, персонал железных дорог на со­ветских оккупированных территориях на 1 января 1943 г. составлял 615 455 чело­век, из них 510 556 бывших советских граждан, и только 104 899 немцев.

К сожалению, в первый год войны из-за отсутствия радиосвязи и должной подготовки перебрасываемые в тыл врага партизанские формирования действо­вали в основном в прифронтовой полосе, то есть в самых трудных для них усло­виях, где была наибольшая насыщенность вражеских войск и меньше возможно­стей наносить врагу урон, не вступая с ним в бой.

Представители республиканских и местных партийных органов, создавая партизанские отряды и группы, вели активный поиск их оптимальных организа­ционных структур, оперативных и тактических форм использования.

В середине декабря 1941 г. секретарь ЦК КП(б) Белоруссии П.К.Пономарен-ко обратился к Сталину с запиской «К вопросу о постановке диверсионной ра­боты в тылу врага» и был приглашен на беседу. В записке доказывалась необхо­димость организации широкой, систематической диверсионной работы и пред­лагались необходимые для этого меры. В частности, указывалось на то, что сис­тематическими диверсиями можно закрыть движение на железнодорожных ма­гистралях, ночное движение на автомобильных дорогах и сделать неполноцен­ным дневное движение. Это заставит противника снять с фронта десятки диви­зий на охрану коммуникаций, которые в конечном счете затруднят диверсии, но не ликвидируют их.

В записке, которую готовил И.Г.Старинов, делался вывод, что в целом на дан­ный момент постановка диверсионной работы неудовлетворительна, не соответ­ствует огромным возможностям, которыми располагает страна. Предлагалось перейти к широко организованной, планомерной, массовой диверсионной рабо­те, решительно искоренять кустарщину, разобщенность.

В числе мер, необходимых для развития массовой диверсионной работы в ты­лу врага, в записке предлагались:

— организация сети специальных школ для подготовки партизан-диверсан­тов;

— превращение диверсионной школы при ЦК КП(б) Белоруссии в Централь­ную диверсионную школу;

— централизация руководства партизанским движением и диверсионной ра­ботой в тылу врага;

— участие фронтов в организации диверсионной работы;

— подготовка диверсантов в прифронтовых районах, в полосе 100-150 км от фронта;

— налаживание производства взрывателей замедленного действия с диапа­зоном действия от 2 часов до 100 суток.

В то же время по поручению ЦК вопросы партизанской борьбы разрабатыва­ло Главное управление формирований НКО.

Материалы Главупрформа, а также проекты решения ГКО и приказа нарко­ма обороны СССР о создании партизанских армий были представлены в Полит­бюро ЦК ВКП(б) 7 декабря 1941 г. При Главном управлении формирований НКО СССР было создано управление по формированию партизанских частей, отря­дов и групп. Задачи этого управления и конкретные предложения по организа­ции партизанских сил и тактике их борьбы были сформулированы в проекте ука­зания. Они главным образом сводились к следующим.

Первой задачей вновь созданного управления ставился учет и приведение в определенную систему всех формирований, которые возникали стихийно и орга­низовывались на местах партийными и советскими организациями для действий в тылу врага.

Далее следовали первоочередные меры по формированию партизанских сил. Они заключались в создании на не оккупированной территории Дона, Кубани и Терека 6-7 кавалерийских дивизий численностью 5483 человека каждая, сведен­ных в «1-ю конную армию народных мстителей общей численностью 33 006 чело­век, возглавляемую Военным советом армии». Предлагалось также создать 5 партизанских дивизий из приволжских, уральских и сибирских партизан и до­бровольцев на базе ополчения Ивановской, Ярославской и других областей, вхо­дящих в Московский военный округ. Эти дивизии предлагалось объединить в 1-ю стрелковую партизанскую армию народных мстителей общей численно­стью 26 481 человек.

В проекте указания подчеркивалось, что оперативное использование парти­занской армии целесообразно проводить крупной массой, ибо, как показывает практика боев, «в массе бойцы действуют смелее, решительнее и самостоятель­нее». Партизанской армии предлагалось действовать по ближним и глубоким тылам противника с юга на запад и северо-запад.

Поскольку речь шла о партизанских армиях, предусматривалось, что их опе­ративное использование «проводится Генеральным штабом по решению Ставки Верховного Главнокомандования». Указывались также задачи и тактические принципы действий «партизанских армий».

Сразу же следует сказать, что проект Главупрформа был отклонен. Он был основан на выделении отдельных групп войск для партизанских действий и со­средоточении их в нашем тылу с последующей заброской через линию фронта. Возникало немало проблем — как перевести «партизанскую армию» через ли­нию фронта, снабжать ее боеприпасами, продовольствием и т.д. Проект явно не учитывал изменений, происшедших в технике и тактике регулярных армий в по­следние два.десятилетия.

Упускалось из виду, что партизанские воинские части — это специальные формирования. Их задача — дезорганизация тыла противника, прежде всего ве­дение диверсионной работы на его коммуникациях. Переход к действиям круп­ными силами для партизанских формирований крайне сложен и целесообразен лишь тогда, когда противник деморализован и отступает. Об этом наглядно сви­детельствовал весь предыдущий опыт.

Не было принято и предложение сформировать специальные диверсионные части для нарушения вражеских коммуникаций (по одной диверсионной бригаде на каждом фронте) и соответствующий штаб по их руководству. Организация партизанских формирований, их тактика корректировались, в основном, прак­тикой на местах. Опыт давался чрезмерно дорогой ценой. Путь этот не был про­дуктивным. К сожалению, аналитического и организующего центра, каким дол­жен быть штаб партизанских сил, не было.

В связи с настойчивыми просьбами местных партийных органов о создании управления по руководству партизанским движением в декабре 1941 г. по запис­ке П.К.Пономаренко было принято решение о создании Центрального штаба партизанского движения.

Неожиданно в конце января 1942 г. работа по созданию Центрального и дру­гих штабов партизанского движения была приостановлена. Созданные органы, школы, в том числе Центральная радиошкола, в которой уже шли занятия, лиша­лись финансирования, материального обеспечения и подлежали ликвидации.

Положение в какой-то мере спасли ЦК КП(б) Белоруссии и ЦК КП(б) Укра­ины. Центральная радиошкола была переведена на бюджет Совнаркома Бело­руссии, а для украинских партизан уже вела подготовку радистов школа НКВД УССР.

Касаясь обстоятельств создания ЦШПД, П.К.Пономаренко позже писал: «Определенным промахом явилось то, что Центральный, республиканские и об­ластные штабы партизанского движения были организованы с большим запозда­нием, хотя мысль об организации централизованного руководства движением возникла в самом начале войны. Еще в июле 1941 г. было принято решение о со­здании комиссии по руководству партизанским движением и подпольными орга­низациями в составе Пономаренко, Мехлиса и других. Однако эта комиссия ос­талась только на бумаге, и мы не знали о ее «существовании» до самого конца войны.

Вопрос о руководстве партизанским движением обсуждался в Ставке и в ав­густе 1941 г., но время шло, а практически ничего сделано не было. Лишь в конце декабря 1941 г. Сталин предложил автору этих строк в самом срочном порядке организовать Центральный штаб партизанского движения. Но в разгар работ по созданию штаба, когда уже была организована школа по подготовке радистов для партизан, привлечены сотрудники, разработано направление деятельности штаба, неожиданно было получено указание приостановить организацию шта­ба».

Как потом выяснилось, причиной этого указания была записка Берии о неце­лесообразности создания такого штаба, так как, по его мнению, руководство движением он мог осуществить сам, без специального штаба. Лишь 30 мая 1942 г. вышло постановление ГКО о создании Центрального штаба. При обсуждении этого вопроса в ЦК партии новые предложения Берии, направленные на ограни­чение деятельности партизанских штабов как оперативных органов, действую­щих под руководством партии, были отвергнуты.

30 мая 1942 г. при Ставке Верховного Главнокомандования был создан Цент­ральный штаб партизанского движения, начальником которого был назначен П.К.Пономаренко.

Одновременно при военных советах фронтов были созданы Западный, Кали­нинский, Брянский, Ленинградский, Карело-Финский штабы партизанского дви­жения. 20 июня по постановлению ЦК КП(б) Украины был создан Украинский штаб партизанского движения (УШПД), начальником которого был утвержден бывший пограничник Т.А.Строкач.

Впоследствии были созданы штабы партизанского движения: Южный (Крас­нодарский) 3 августа 1942 г., Белорусский 9 сентября 1942 г., Эстонский 4 нояб­ря 1942 г., Литовский 26 ноября 1942 г., Латвийский 8 января 1943 г., Крымский в июле 1943 г., Воронежский в октябре 1942 г. В Ставропольском крае действовал созданный крайкомом ВКП(б) 30 декабря 1942 г. Краевой штаб партизанского движения.

Создание единого военного и политического центра облегчало оперативное руководство деятельностью партизан и подпольщиков, координацию народной партизанской борьбы с действиями Красной Армии.

Для усиления руководства партизанской борьбой там, где не было обкомов, в октябре начали создаваться областные оперативные группы.

Создание штабов сыграло положительную роль в улучшении руководства и дальнейшем развитии партизанского движения. Они обобщали и распространя­ли накопленный опыт, разрабатывали планы крупных операций, готовили кадры специалистов для партизанских действий, организовывали снабжение партизан оружием, боеприпасами, средствами связи, медикаментами и т.д.

До осени 1942 г. руководство штабами партизанского движения осуществля­ли коллегии в составе начальника штаба и двух его членов. В Центральном, кро­ме П.К.Пономаренко, в состав коллегии входили В.Т.Сергиенко (НКВД) и Г.Ф.Корнеев (Разведуправление НКО). Аналогично (представитель партийных органов, НКВД, армейской разведки) строились руководящие органы подчинен­ных штабов.

В основной руководящий состав Центрального штаба входили партийные, советские и комсомольские работники, офицеры Красной Армии и пограничных войск, сотрудники органов безопасности и разведывательных органов. Многие из них имели опыт организации партизанского движения в первый год войны.

Решением ГКО начальники штабов партизанского движения и представители ЦШПД на фронтах были утверждены членами военных советов Ленинградского, Северо-Западного, Калининского, Западного, Брянского, Воронежского, Ста­линградского, Северо-Кавказского, Юго-Западного и других фронтов. При во­енных советах армий также были созданы оперативные группы штабов парти­занского движения.

Совершенно очевидно, что при организации партизанских действий в интере­сах регулярных войск невозможно обойтись без Центрального штаба — страте­гического и оперативного органа руководства партизанскими силами. К органу, планирующему и координирующему партизанскую борьбу на территории, вре­менно оккупированной противником, как показывает исследование, должны предъявляться особые требования. Наделенный функциями военно-стратегиче­ского руководства партизанской деятельностью, он должен дислоцироваться на территории, недосягаемой для противника, располагать средствами связи с под­чиненными силами, широкими возможностями по обеспечению партизанских формирований кадрами, специальными вооружением и техникой, средствами их доставки и др.

Необходимо отметить некоторое несоответствие найденной организацион­но-штабной структуры ЦШПД характеру решаемых партизанами задач, особен­ностям оперативно-стратегического руководства партизанскими силами, обес­печению взаимодействия в работе партийных, военных, чекистских и партизан­ских органов.

Импровизированные органы руководства партизанскими силами, возникав­шие на местах — объединенные штабы, оперативные центры, военные советы, штабы «кустов», штабы «секторов», — свидетельствовали о тенденции их при­ближения к военному руководству. Это, прежде всего, проявилось в формирова­нии представительств и оперативных групп ШПД на фронтах и в армиях, в укомплектовании ПШ военными специалистами, согласовании планов партизан­ского руководства с командованием фронтов. В этом плане представительства и оперативные группы ШПД при военных советах фронтов и армий были опти­мальными органами для организации взаимодействия партизанских сил с регу­лярными войсками.

Наряду с этим исследование убеждает в целесообразности формирования ШПД по административно-территориальному признаку, а не по фронтам. Поло­сы фронтов не совпадали с границами областей и республик. Было бы глубоко ошибочно общее руководство партизанскими действиями приспосабливать к по­лосам фронтовых объединений, не считаясь с территориальными формами пар­тизанского руководства (такие попытки имели место). Это противоречило бы природе партизанского движения, являющегося, по сути, народным.

Необходимо помнить, что главной его силой были местные партизанские формирования, тяготеющие к определенным районам со своими особенностями. С другой стороны, значительных военных результатов в партизанской борьбе можно достичь лишь тогда, когда усилия отдельных партизанских формирова­ний объединены общим замыслом и согласуются с задачами действующей армии. Это — функция штаба партизанских сил, а не штаба партизанского движения.

При общем понимании необходимости этой функции ЦШПД был сформиро­ван лишь на 11-й месяц войны как «военно-оперативный орган партии». Партия брала на себя обеспечение «стратегического и тактического взаимодействия фронтов, войсковых соединений и партизан». ЦШПД просуществовал всего пол­тора года. 7 марта 1943 г. его упразднили, «как выполнивший свои задачи». По­скольку это решение явилось глубоко ошибочным, уже 17 апреля 1943 г. ЦШПД был восстановлен. Однако Украинский штаб партизанского движения с молдав­ским отделом отныне подчинялся непосредственно Ставке Верховного Главно­командования.

Но и такой несовершенный орган управления, как ЦШПД, окончательно лик­видировали 13 января 1944 г., т.е. тогда, когда численность партизанских сил в тылу врага перевалила за 200 тысяч и когда партизанская война переносилась за границы СССР.

Оказанием помощи в развертывании партизанской войны в Польше, Чехо­словакии, Румынии и Венгрии занялся Украинский штаб партизанского движе­ния.

Последовавшая, без учета ситуации на местах, ликвидация республиканских штабов партизанского движения, в частности Латвийского ШПД, нанесла боль­шой вред партизанской войне. Например, до 9 мая 1945 г. в Курземе находилась 300-тысячная группа армий «Север», позднее переименованная в «Курлянд», ок­руженная советскими войсками. Многочисленные партизанские формирования в «Курляндском котле» сразу же лишились поставок вооружения и боеприпасов, что трудно оправдать при массовом дезертирстве из гитлеровской армии латвий­ских легионеров, уходивших в леса.

Для многих партизанских отрядов, лишившихся связи, снабжения оружием и боеприпасами, сложившаяся обстановка стала катастрофической и привела к большим потерям.

До последних дней существования главная школа партизанских кадров ОМСБОН — бригада, занимавшаяся подготовкой, формированием, экипиров­кой и переброской специальных разведывательно-диверсионных формирований за линию фронта — оставалась в подчинении НКВД. ГРУ имело свои школы и партизанские формирования в тылу противника. Созданные 17 августа 1942 г. в армии отдельные гвардейские батальоны минеров для действий на коммуникаци­ях противника, а также Отдельная гвардейская бригада минеров при Ставке Вер­ховного Главнокомандования «для минирования и разрушения коммуникаций в тылу противника» также ЦШПД не подчинялись.

6 сентября 1942 г. ГКО был учрежден пост Главнокомандующего партизан­ским движением, и назначенный на этот пост К.Е.Ворошилов вскоре фактически превратился в Главкома партизанскими силами. Будучи членом Политбюро ЦК ВКП(б) и членом ГКО, он мог координировать действия спецформирований НКВД и ГРУ, а также гвардейских минеров.

В этот период много внимания уделялось обеспечению партизан специальны­ми средствами борьбы, подготовке кадров, военизации партизанских формиро­ваний, широкому вовлечению в них военнослужащих, оказавшихся на временно оккупированной территории, и, наконец, планированию действий партизанских сил, материально-техническому снабжению, авиационным перевозкам для пар­тизан. Было налажено массовое производство необходимых для партизан мин, бесшумного оружия.

И вот 19 ноября 1942 г. началось контрнаступление войск Красной Армии. Однако в этот же день был упразднен пост Главкома партизанским движением, по официальной версии — «в целях большей гибкости руководства партизан­ским движением». Этот акт также следует признать ошибочным. Рассматривая партизанскую войну как управляемый процесс, необходимо подчеркнуть, что при организации партизанских действий в интересах регулярной армии, обеспе­чении обязательной согласованности усилий нельзя обойтись без центрального органа руководства партизанскими силами.

Партизанские силы страны имели централизованное военное руководство в лице Главкома за весь период войны всего 2 месяца, что не могло не сказаться на результативности партизанских действий в целом. И это — при непрофессио­нальном руководстве.

Не приходится сбрасывать со счетов и субъективный фактор: соперничество между П.К.Пономаренко и Н.С.Хрущевым. Преобладание ведомственных инте­ресов над общегосударственными в отношениях между К.Е.Ворошиловым и Л.П.Берией. Стремление И.В.Сталина «руками партии» держать партизан под контролем. Все это, несомненно, сказывалось на судьбе Центрального штаба партизанского движения, так и не ставшего полноценным штабом партизанских сил.