Спецгруппы разведу правления генштаба

Формированием разведывательно-диверсионных групп и отрядов с самого начала войны занимались оперативные спецгруппы Разведуправления Генштаба РККА при разведотделах штабов фронтов. Они комплектовали разведыватель­но-диверсионные группы (РДГ) первоначально за счет личного состава действу­ющих войск, а отряды — в основном за счет местного населения, но с ядром из военнослужащих.

Например, в июле 1941 г. при штабе Западного фронта по приказу Главного разведуправления Генштаба РККА была создана Оперативная спецгруппа (ОС) в составе двенадцати офицеров во главе с полковником А.Е.Свириным. За полтора месяца она сформировала и отправила в тыл противника несколько десятков групп и отрядов. Но из-за отсутствия опытных офицерских кадров, способных наладить эту работу, неудачной организационно-штатной структуры разведот­делов штабов армий и фронта, их слабого материально-технического оснащения боевые возможности диверсионных групп и отрядов оставались низкими.

В частности, отбор личного состава осуществлялся без учета моральных и де­ловых качеств бойцов, их психологической совместимости, степени физической тренированности. Обучение, содержание которого составляли минно-взрывное дело, изучение методов маскировки и стрелковая подготовка, проводилось слишком поспешно (от 3 до 10 суток). Даже командиры отрядов, не говоря уже о группах, не имели специальной подготовки, а потому не могли качественно руко­водить своими подчиненными. Боевое взаимодействие членов групп заранее не отрабатывалось. Оперативную обстановку во вражеском тылу они совершенно не знали. В итоге имели место значительные потери, в том числе от неумелого ис­пользования собственных мин и взрывных средств.

Из-за отсутствия радиосвязи добываемые группами разведданные к моменту их возвращения безнадежно устаревали, поэтому главной задачей РДГ стало оказание помощи Красной Армии своими действиями в тылу вражеских войск. Им предписывалось нападать на штабы, склады, автоколонны, выводить из строя мосты, участки железных дорог, линии телеграфно-телефонной связи и элект­ропередач. Кроме того, они должны были создавать агентурную сеть на оккупи­рованной территории.

Но эти задачи летом — осенью 1941 г. решали в полном объеме только от­дельные группы и отряды. Почти все они базировались в труднодоступной для противника местности, на большом удалении от его военных объектов. Кроме отсутствия радиостанций, управление их действиями затрудняла частая переда­ча армий из состава одного фронта в другой и смена оперативных направлений. Поэтому в большинстве случаев после одной-двух боевых операций они в даль­нейшем решали преимущественно задачи своего выживания.

В первые два-три месяца войны были допущены ошибки и организационного характера. Они заключались в том, что разведотделы фронтов и армий наряду с небольшими группами создавали и крупные отряды численностью в несколько сот человек, построенные по принципу воинских частей. Столь громоздкие под­разделения трудно было перебрасывать в тыл противника. Они неизбежно несли значительные потери и часто гибли, далее не достигнув района своего оператив­ного назначения. Постепенно стало ясно, что подобные формирования вообще не нужны, так как в немецком тылу имеется достаточное количество людей, го­товых взяться за орулеие. Для этого нужны хорошо подготовленные небольшие группы специалистов, способные организовать вокруг себя активную часть мест­ного населения.

По мере приобретения опыта, оплаченного множеством жертв (в 1941 г. по­гибла в общей сложности половина личного состава групп и отрядов, заброшен­ных в тыл противника по линии военной разведки), руководство Главного раз-ведуправления начало вносить коррективы в свою работу.

Так, в середине августа 1941 г. Оперативную спецгруппу при штабе Западно­го фронта преобразовали в Оперативный диверсионный пункт (п/я №14), на­чальником которого стал майор А.К.Спрогис. Его основными задачами являлись организация и осуществление в тылу противника диверсионной и разведыва­тельной работы, развертывание там массовой партизанской борьбы. Офицеры-разведчики работали непосредственно в войсках 16-й, 20-й и других армий За­падного фронта. Каждому из них поручалось создать на своем участке сеть пар­тизанских отрядов из местных добровольцев. Все они получили специальные удостоверения, подписанные начальником штаба фронта. Вот содержание одно­го из них:

«Предъявитель сего майор тов. Спрогис Артур Карлович является особо­уполномоченным представителем Военного совета Западного фронта. Предла­гаю командирам частей и соединений Западного фронта оказывать всемерное содействие в его работе, а также обеспечивать людским составом, вооружением и другими видами снабжения, необходимыми для выполнения возложенных на него особых поручений. Указания майора Спрогиса А.К. для командиров частей и соединений, связанные с выполнением спецзаданий, являются обязательными. Майору Спрогису и другим лицам по его указанию разрешается переход фронта в любое время.

Начальник штаба Западного фронта генерал-лейтенант Г.К.Маландин.

20 июля 1941 г.».

На диверсионном пункте были организованы специальные занятия. Будущих диверсантов обучали минно-подрывному делу, способам поджога складов, хра­нилищ и других объектов противника, методам маскировки, пользованию отече­ственным и трофейным стрелковым оружием.

Активно практиковалась засылка в тыл противника лазутчиков с целью уточ­нения расположения немецких войск, их огневых средств и боевой техники в не­посредственной близости от наших передовых позиций. Уже в августе в тыл про­тивника был отправлен диверсионный отряд во главе с лейтенантом Г.Герчиком.

Будучи начальником диверсионного пункта, Спрогис проявил большие орга­низаторские способности. Отбирая добровольцев, он побывал в Могилеве, Смо­ленске, Вязьме, Калинине, других городах, установил связь с МГК и ЦК ВЛКСМ, военными органами, ведающими снабжением фронта оружием, боеприпасами, продовольствием, обмундированием и военно-техническим имуществом. Была создана специальная комиссия для отбора присланных из райкомов комсомола добровольцев, в которую входили секретарь МГК ВЛКСМ А.М.Пегов, А.К.Спро-гис и др. В несколько приемов Москва дала диверсионному пункту 2000 человек.

В период обороны Москвы перед Оперативным диверсионным пунктом раз­ведотдела штаба Западного фронта была поставлена задача резко усилить ди­версионную и разведывательную работу в тылу противника, особенно в его так­тической зоне, всемерно содействовать нашим войскам в защите столицы. Это взрывы и поджоги складов, занятых техникой и живой силой противника, порча линий связи вражеских войск, установка мин на дорогах вероятного движения немецких войск и разбрасывание металлических ежей, разведка районов сосре­доточения вражеских войск, дислокации штабов, узлов связи, артиллерийских и минометных позиций, нападение на мелкие группы немцев, одиночные автома­шины и мотоциклы с целью захвата документов.

В декабре 1941 г., когда началось контрнаступление наших войск под Моск­вой, войска Западного, Калининского и Юго-Западного фронтов нанесли мощ­ные удары по войскам группы армий «Центр» и отбросили их на 100-250 км, ме­тоды работы диверсионного пункта изменились. Начиная с января 1942 г. вместо переброски диверсионных групп через линию фронта пешим порядком в ближ­ний тыл противника диверсионно-разведывательные отряды особого назначения стали формироваться и перебрасываться на транспортных самолетах. Так, пер­вым диверсионным отрядом в составе 40 человек, переброшенным в район Жиз-дра — Сухиничи, командовал майор Н.В.Чернов. Отряд имел задачу содейство­вать наступавшим войскам 10-й и 16-й армий. В феврале в район Пинск — Луни-но был переброшен отряд под командованием майора И.Т.Топкина.

В марте 1942 года приказом командования Западного фронта на базе Опера­тивного диверсионного пункта было создано 6-е диверсионное отделение разве­дывательного отдела штаба Западного фронта. Именно с этого времени 6-е ди­версионное отделение стало именоваться в/ч 9903. В этот период в тыл против­ника, в том числе в Белоруссию, перебрасывались в основном разведывательные группы особого назначения численностью 4-5 человек со средствами связи. Пе­реброски производились с аэродрома «Монино» Московской области самолета­ми полка авиации дальнего действия, которым командовала В.С.Гризодубова. Центр имел свою спецлабораторию минно-подрывного и стрелкового дела, авто­базу из 30 автомашин.

В декабре 1942 г. в связи с реорганизацией 6-е отделение прекратило свое су­ществование. Все оставшиеся диверсионные группы перешли в подчинение Глав­ного разведывательного управления Генштаба. А.К.Спрогис был назначен на­чальником штаба партизанского движения Латвии.

Свидетельствуют документы о работе Центра с августа 1941 по август 1942 г., представленные командующему Западным фронтом генералу армии Г.К.Жуко­ву.

Практически за год с помощью местных органов власти и партийных органов центр создал 52 партизанских отряда численностью более 3000 человек. В связи с созданием Центрального штаба партизанского движения руководство парти­занскими отрядами в апреле было передано штабам партизанского движения Бе­лоруссии и Литвы, Смоленскому и Калининскому, в том числе и партизанские отряды К.Заслонова и Г.Линькова. Около 300 человек были отправлены в парти­занские формирования Орлова на Брянщине и около 200 — в партизанские от­ряды Медведева на Украине. Партизанский отряд испанцев (100 человек) посту­пил в распоряжение командования Юго-Западного фронта.

За это же время было организовано, подготовлено и направлено в тыл про­тивника 115 разведывательно-диверсионных групп и отрядов общей численно­стью 2862 человека, в том числе немецкая оперативная группа №27 под коман­дованием М.Беккера. Ими по основным магистралям и дорогам в тылу против­ника было расставлено 16 тысяч шоссейных, железнодорожных и противопе­хотных мин. Результаты взрывов учтены не более чем на 15-20%, т.е. фиксиро­вались только те из них, которые произошли в момент, когда группа или отряд находились вблизи диверсионного объекта.

В активе Центра — уничтоженные и выведенные из строя немецкие солдаты и офицеры, броне- и автомашины, тракторы, железнодорожные составы (пуще­но под откос 9 воинских эшелонов), ремонтные базы, склады с горючим и бое­припасами, разрушенные железнодорожные и деревянные мосты, казармы, ли­нии телеграфно-телефонной связи, немалые трофеи, выведенные из окружения 1500 бойцов и командиров Красной Армии.

Центр прославился многими смелыми диверсионными операциями в тылу противника. Звания Героя Советского Союза была удостоена З.Космодемьян­ская (посмертно). Позднее Героями Советского Союза стали Е.Колесова, А.Мо­розова, К.Заслонов. Всего 296 человек было награждено государственными на­градами, в том числе 17 — орденом Ленина, 49 — орденом Красного Знамени. Та­кое количество награжденных в одной воинской части в тяжелый начальный пе­риод Великой Отечественной войны было редким явлением и свидетельствовало в первую очередь о действенности проводимой работы.

Потери личного состава при выполнении заданий составили 195 человек уби­тыми, в их числе повешенные гитлеровцами в один день в соседних населенных пунктах З.Космодемьянская, В.Волошина, расстрелянные и повешенные для уст­рашения на площади Волоколамска бойцы группы К.Пахомова, и 170 человек— пропавшими без вести.

При этом нельзя не признать, что зима 1941/42 г. для партизанского движе­ния явилась самым сложным периодом, в первую очередь из-за отсутствия долж­ной организации. Партизанские отряды и группы, сформированные в спешке из необученных бойцов, не имея связи и снабжения, нужного снаряжения и при­способленных к зиме укрытий, без возможности оказывать помощь раненым, при острой нехватке оружия и боеприпасов очень быстро расходовали свой ре­сурс, становились небоеспособными, распадались или погибали. Притом, что ус­тановки руководства жечь леса, «гнать немца на мороз», уничтожать все живое вынуждали население в целях самовыживания самим охранять свои деревни, бо­роться с «поджигателями», толкали его к сотрудничеству не с партизанами, а с оккупантами.

Именно об этом свидетельствуют обстоятельства задержания и казни Зои Космодемьянской в деревне Петрищево, которые и в годы войны, и в послевоен­ные годы тщательно скрывались от широкой общественности.

Когда в конце января 1942 г. в газете «Правда» появилась статья В.Лидова «Таня», в которой рассказывалось о том, как героически погибла неизвестная девушка в селе Петрищево Грибцовского сельсовета Верейского района Москов­ской области, в центре Спрогиса решили, что, возможно, идет речь об одной из разведчиц, не вернувшейся с задания. Достали из сейфа старшего лейтенанта Д.А.Селиванова паспорта. Выяснили: на верейском направлении в ноябре дейст­вовали группы Бориса Крайнова и Павла Проворова. Первой тогда вернулась группа разведчиков, которую привела Наташа Обуховская. Среди тяжело боль­ных оказался и Павел Проворов.

По фотографиям в паспортах не вернувшихся девушек и снимку в газете ни­чего определенного сказать было нельзя. Но круг предположений сузился.

Борис Крайнов линию фронта перешел один в конце ноября в районе Детская Коммуна — Мякишево и сразу прибыл в часть. По его рассказу, события разви­вались следующим образом.

Фронт обе группы перешли у деревни Обухово близ Наро-Фоминска. За пер­вую ночь отряд прошел около 20 километров. На дневку остановились в зарос­шем кустарником глубоком овраге. С наступлением темноты снова двинулись в путь. До рассвета нужно было перейти шоссе на Верею, заминировать его и, раз­делившись, дальше действовать самостоятельно.

На рассвете отряд вышел на большую поляну. Крайнов приказал Вере Воло­шиной, Наташе Самойлович и Алексею Голубеву сменить головное охранение. Охранение уже достигло противоположной опушки леса, когда ударила пуле­метная очередь. Основная группа залегла и под огнем стала отползать назад, к лесу, а головное охранение оторвалось.

После Крайнова вернулись Клава Милорадова и Лида Булгина. Их привез в четыре часа ночи капитан-артиллерист, на батарею которого они вышли.

Потом появились Аля Воронина, Наташа Самойлович и еще несколько чело­век. Вот что рассказала о судьбе головного охранения Аля Воронина:

«В головном охранении осталось шесть человек. Ночами на проселочных до­рогах ставили мины, разбрасывали рогатки. Через несколько дней в лесу встре­тили группу красноармейцев, выходивших из-под Вязьмы. Голодные, оборван­ные бойцы несколько недель бродили по лесам, повсюду натыкаясь на вражеские заслоны. Партизаны накормили бойцов, отдав им все свои запасы пищи. Решено было вместе пробираться через линию фронта.

Группу вела Волошина. Вдруг из-за поворота дороги ударила автоматная очередь. Упали Волошина и танкист, выходивший из окружения».

О судьбе Веры Волошиной мир узнает много лет спустя после войны. Ране­ную девушку схватили фашисты. После зверских пыток она была повешена в Го-ловково, в 17 километрах от Петрищево, в один день с Зоей Космодемьянской. Когда гитлеровцы отступили, местные жители похоронили ее. Позднее останки были перенесены в братскую могилу в селе Крюково.

Веру Волошину посмертно наградили орденом Отечественной войны 1-й сте­пени, а 6 мая 1994 г. ей было присвоено звание Героя Российской Федерации.

В отряде после потери головного охранения от двух групп осталось всего 14 человек. Решено было объединить группы на время выполнения задания. Далее действовали под командованием Бориса Крайнова.

Около недели двигались по тылам врага, оставляя за собой минированные дороги. Ночевали на снегу, костров старались не разводить. Тяжело заболел Па­вел Проворов. Его тащили на плащ-палатке. Заболело еще несколько человек. Приняли решение отправить больных домой. Проворов был настолько слаб, что во главе группы больных пришлось поставить Наташу Обуховскую. Ушли девять человек. С Крайновым осталось четверо.

Продолжали минировать дороги и разбрасывать колючки. Посланные в раз­ведку недалеко от Петрищево Клава Милорадова и Лида Булгина не вернулись. В группе теперь осталось только трое: Крайнов, Клубков и Космодемьянская. Но Космодемьянская заявила, что они все равно должны выполнить задание: про­браться в Петрищево, где, судя по сходящимся туда телефонным проводам, на­ходился штаб крупной воинской части, и совершить диверсию: поджечь дома, в которых расположились немцы.

К селу удалось подойти незамеченными. Крайнов приказал устроить поджог с трех сторон. У околицы он расстался с Клубковым и Зоей.

В своем отчете командир группы, ровесник Зои, восемнадцатилетний Борис Крайнов писал: «Это было ночью 26 ноября. После выполнения задания я вер­нулся на обусловленное место, в лес. Ждал до утра. Видел, как горело на участ­ке, куда ушла Зоя. Участок, отведенный зажигалкам другого члена нашей груп­пы — Василия Клубкова, — не загорелся. Ждал еще часов пять. Из Петрищева никто не пришел…»

Вскоре бюро ЦК ВЛКСМ представило в правительство ходатайство о присво­ении Космодемьянской звания Героя Советского Союза.

Кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б), секретарь Московского обкома и горкома партии А.С.Щербаков пояснил, что в ЦК обращаются люди, поступают письма. Многие родители, потерявшие на войне дочерей, утверждают, что Таня — их дочь. А если принимать указ о награждении, следует избежать ошибки.

Была создана специальная комиссия, чтобы на месте установить, кого казни­ли гитлеровцы. В комиссию включили бывшего преподавателя русского языка и литературы в школе №201 Октябрьского района Москвы В.С.Новоселову и уче­ника 10-го класса этой же школы Виктора Белокуня, хорошо знавших Зою. Бы­ли два судебно-медицинских эксперта и криминалист-следователь. Убитую опо­знали как Космодемьянскую!

Спрогиса интересовала судьба второго разведчика — Василия Клубкова. Старушка, хозяйка дома, в котором проходил допрос, рассказала, что видела ка­кого-то паренька. Был, дескать, он лет двадцати, привели его раньше девоньки. Что отвечал, не слышала — прогнали из хаты. А повесили девоньку одну. Па­ренька куда-то подевали. В деревне его никто больше не видал. Может, увезли куда…

Это случилось в первых числах марта. Однажды утром позвонил помощник Спрогиса, старший лейтенант Д.А.Селиванов, и доложил, что прибыл пропавший без вести Клубков. Написал объяснительную.

По его объяснительной выходило, что их с Космодемьянской схватили. Били. Ночью, когда часовой замешкался, ему удалось бежать. Месяц к фронту проби­рался, шел по ночам. В деревне остановился, в одном доме. А тут наши ее заняли. Проверку прошел в контрольном пункте и сразу вернулся в часть.

Оперуполномоченный отдела контрразведки Западного фронта капитан Ни­колай Нестерович Селюк хорошо знал бойцов части Спрогиса. В Особом отделе штаба Западного фронта было известно, что гитлеровцы располагают опреде­ленными сведениями о войсковой части 9903.

В рассказе Клубкова было слишком много белых пятен. Ему устроили очную ставку с Крайновым. Постепенно раскрылась истинная картина.

Да, действительно, Клубков вытащил из сумки бутылку с горючей смесью, пытался поджечь один из домов, в котором были гитлеровцы. Но в последний момент увидел в конце улицы часовых. Струсил. Побежал в сторону леса. Его до­гнали, сбили с ног, отобрали наган, из которого он и не пытался стрелять.

Когда Клубкова привели в штаб немецкой части, он сначала назвался красно­армейцем. Но, получив несколько крепких зуботычин, под дулом револьвера признался, что послан с заданием и что он не один. Назвал Крайнова и Космоде­мьянскую. Под утро привели Космодемьянскую. Клубков сказал, что знает ее.

Вскоре Клубков оказался в одной из абверовских школ в местечке Красный Бор под Смоленском, где готовили для заброски в советский тыл из таких же, как он, предателей будущих агентов. Прошел десятидневную подготовку. После инструктажа гитлеровцы оставили Клубкова в одной из деревень после своего отступления. Оттуда он и вернулся в войсковую часть 9903 со специальным зада­нием — подсыпать отраву на пищеблоке.

Военный трибунал Западного фронта в апреле 1942 г. приговорил Клубкова к высшей мере наказания по ст.58, п.1«б» УК РСФСР.

А в Петрищево события развивались тогда своим чередом. Староста Спири­донов собрал сход. На него пришли два немецких офицера и переводчик. Объя­вили, что крестьяне сами себя должны охранять, если не хотят, чтобы их дома сожгли. Крестьянин Свиридов заявил переводчику, что в сарае у болот Тарусы видел неизвестную девушку. Он и вывел туда подразделение немецких солдат. Они окружили сарай и задержали ее. Свиридова за усердие немцы наградили бу­тылкой водки.

После освобождения Петрищево нашими войсками в мае Свиридов был осужден военным трибуналом войск НКВД по ст.58, п.1 «а», и приговор был при­веден в исполнение.

Задержанная девушка, обессиленная после пыток, находилась в доме кресть­янина Кулика. В дом вошли две женщины-пострадавшие, дома которых были сожжены, — Салынина и Смирнова. (Всего сгорело три крестьянских дома.) Ста­ли ее ругать. Салынина ударила ее. Хозяйка дома Петрушина (по мужу Кулик) выгнала их из дома. Но они вернулись. Смирнова подхватила чугун с помоями и бросила в девушку. Чугун разбился. Девушка вся была облита помоями.

Свидетели подтвердили, что во время казни девушки, когда она крикнула: «Немецкие солдаты, пока не поздно, сдавайтесь в плен…», Смирнова подошла и ударила ее по ноге железной палкой с криком и руганью: «Мой дом сожгла, а немцам ничего не сделала…»

Смирнова военным трибуналом войск НКВД осуждена по ст. 58, п.1 «а».

Горька и неприглядна правда войны, которую от россиян так старательно скрывали долгие годы, руководствуясь идеологическими установками. И пусть спустя десятилетия после окончания войны звучат не только имена активных защитников Отечества, но и тех, которых была обязана защитить армия, не под­готовленных к войне, по сути брошенных на произвол судьбы, пострадавших безвинно, кто внезапно оказался перед выбором между жизнью и смертью сво­их родных и близких и занял выжидательную позицию (это они и составляют наибольший процент потерь в ходе войны). Не больше ли вина профессионалов, тех, кто, лишенный государственной мудрости и дальновидности, не веря в соб­ственный народ, толкнул сотни и тысячи простых советских людей на путь пре­дательства? Это и неправильно выбранная тактика «выжженной земли» в при­фронтовой полосе, санкционированная высшим руководством страны, которая отталкивала местных жителей от патриотов. Характерно, что в то время в ЦК ВЛКСМ, по линии которого подбирались кадры в диверсионные группы, дейст­вующие в Подмосковье, А.Спрогису приклеили обидную кличку «поджига­тель». Все это к мысли о том, что к защите Отечества, к возможной партизан­ской борьбе народ нужно готовить заранее, чтобы он сознательно ступал на эту тропу. Иначе Иваны Сусанины останутся только в операх, да и то, движимые идеей не за народ, а за царя…

В 1941 г. директивы, составленные без учета теории и практики партизанской борьбы, продиктованные стремлением нанести урон врагу любой ценой, приво­дили в движение огромные массы людей и наносили прямой урон партизанскому движению. Именно таким явился приказ Ставки №0428 от 17 ноября 1941 г., со­ставленный лично И.В.Сталиным и имеющий прямое отношение к диверсионной деятельности.

Он, в частности, гласил:

1. Разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40-60 км в глубину от переднего края и на 20-30 км вправо и влево от дорог. Для уничтожения населенных пунктов в указанном радиусе действия бросить немедленно авиацию, широко использовать минометный и артиллерий­ский огонь, команды разведчиков, лыжников и партизанские диверсионные группы, снабженные бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрыв­ными средствами.

2. В каждом полку создать команды охотников для взрыва и сжигания насе­ленных пунктов, в которых располагаются войска противника.

3. При вынужденном отходе наших частей на том или другом участке уводить с собой советское население и обязательно уничтожать все без исключения на­селенные пункты, чтобы противник не мог их использовать.

4. Военным советам фронтов и отдельных армий систематически проверять, как выполняются задания по уничтожению населенных пунктов в указанном вы­ше радиусе от линии фронта».

Возможно, такие действия на самом деле могли создать большие неудобства оккупантам. Но они напрямую били по местному населению и не способствова­ли развертыванию партизанского движения. Немцы жгли наши села, чтобы дис­танцировать селян от партизан, и свои жгли эти же села, лишая их жителей кро­ва. И совершенно не случайно в ряде случаев те лее крестьяне, дабы защитить се­бя от «поджигателей», вместо того чтобы всячески помогать партизанам в их борьбе, сами охраняли свои дома, участвовали в поимке диверсантов и даже передавали их оккупантам.

Вместе с тем нельзя не признать, что именно те, в спешке сколоченные из во­еннослужащих, разведчиков, работников органов безопасности, внутренних дел, юных патриотов разведывательно-диверсионные группы, порой сразу же сго­равшие в пламени войны, стали ростками для широко развернувшегося в буду­щем партизанского движения.